Мятежный дом - Ольга Чигиринская

— И все еще нужен, — напомнила Шана. — И все еще живым. Так что нам нельзя оставаться здесь долго. Мы бы могли уйти прямо сейчас, а ты, придурок, искалечил себе ноги! Теперь ни одна обувь в доме на тебя не налезет!

— Налезут. Сандалии.

— Да кто же ходит по улицам в сандалиях?

— Монахи. Буддийские монахи.

Шана открыла было рот, чтоб возразить, но вместо этого прикусила ноготь и задумалась.

— Знаешь, — сказала она, поразмыслив. — Твоя придурковатость временами граничит с гениальностью. Где-то здесь была машинка для стрижки.

Дик сидел уже к ней спиной, поджав ноги под себя и, погруженный в поток информации, как-то пропустил мимо ушей последнюю фразу. Доносящееся из ванной жужжание тоже не отвлекло его, и только когда Шана обернула ему шею полотенцем и велела не двигаться, он встрепенулся.

— Эй, ты что делаешь?

— Я делаю из тебя очаровательного монашка.

Дик развернулся вместе с креслом и перехватил ее руку. Посмотрел на ее голову и проговорил:

— Оро… Знаешь, тебе даже это идет. Тебе, кажется, вообще все идет.

— Комплименты потом, сначала дело.

— Да куда ты торопишься?

Шана опять опустилась на кушетку.

— Ран, монахи — это чудная идея. Они просят подаяние везде, и их просто никто не замечает. Лысая башка и «три одежды» — это все равно что шапка-невидимка.

— Ну, налысо ты все-таки не побрилась, — Дик осторожно потрогал коротенькую густую щетинку на голове Шаны.

— Я подумала — свежая лысина будет смотреться неестественно. Особенно в двойном количестве. Эти ребята обновляют бритье раз в неделю где-то, а до того позволяют себе подзарости. Давай свой котелок.

Дик вздохнул и покорно склонил голову.

— Хорошо, сказал он, глядя как пряди волос падают на колени. — Мы облысимся и оденемся как положено. А возраст мы куда денем?

— Никуда мы его не денем. Ищут парня, а не девушку. Не двух девушек. Так?

Дик вздрогнул так, что машинка взвизгнула и больно потянула за волосы. Шане пришлось прихватить его за ухо.

— Не дрыгайся.

— Да какая из меня девушка?

— Плоская, ушастая, некрасивая. Как раз в монахини, замуж не возьмут.

Дик внезапно сообразил, почему ему так легко подавали в пещерах Диса и просили помолиться. Зажмурился от стыда. Получается, он и тогда обманывал людей — хоть и сам о том не знал, все равно безобразие.

— И что, клянчить по улицам пойдем?

— Предпочитаешь честный грабеж?

Вот уж угрызла так угрызла…

— Я хочу вернуть ему вещи. И деньги по возможности.

— Мечтай, мечтай.

— У меня его визитка в куртке.

— Которую ты постирал?

Дик ругнулся.

— Ран, ты знаешь, чем мы сейчас рискуем. Не время искупать грехи и творить добро. Искупнешь как-нибудь в другой раз. У нас есть часов десять на пожрать и отдохнуть. Не будем тратить их попусту.

Дик переполз на «ристалище», завернулся в одеяло потеплее и опять уснул.

Когда он проснулся, то первым делом ощупал ноги и с облегчением убедился, что отек спал. Дик с облегчением вздохнул и потянулся.

На соседней подушке покоилась коротко стриженая голова Шаны. Впрочем, «ристалище» было таким огромным, что Дик не коснулся бы девушки, даже вытянув руку во всю длину.

Он выбрался в ванну, сменил пластырь на тех местах, где тесная обувь стерла ноги до мяса, опять смазал стопы ядовито-целебной мазью, тщательно вымыл после нее руки, передислоцировался на кухню и принялся за готовку.

Через пятнадцать минут он поставил на тумбочке возле изголовья Шаны рамэн с консервами «морская всячина» и чашку чая. На часах было почти два первой смены. Еще час — и рассветет.

— Просыпайся. Я тут поесть сообразил.

— У-ху, спасибо-о-аааа… — Шана от души зевнула и села в постели. — Ты как?

— Ноги уже нормального размера, но в ботинки все равно не влезу. Ты вчера серьезно говорила насчет того, чтоб из меня монашку сделать? По-моему, я за девчонку не сойду даже в сумерках.

— Сойдешь и при свете дня, когда я тебе брови повыщипаю, — Шана пригубила чай.

— Иди ты.

— Не бойся, не все. Я их вот так аккуратно дугой выщипаю — видишь, как у меня?

— Ты, кажется, надо мной издеваешься, — вздохнул Дик, и пошел в ванну, чтоб забрать из стиралки одежду.

Куртка, снятая вчера с несчастного пьяницы, приобрела после стирки хоть и потрепанный, но несколько благородный вид. Больше того — она была форменной. Юноша извлек из кармана визитку и с облегчением обнаружил, что та не размылась и не размокла. Эмблема на ней и на куртке была одинаковой.

Из новостей Дик уже знал, что его жертву зовут Даниил Кей, а в визитке, которую он рассмотрел только сейчас, было сказано, что Кей — курьер компании «Гага», доставка по всему городу в течение часа, по всему континенту — в течение смены, по всей планете — в течение суток. Можно ли извлечь из этого какую-то пользу — ну, помимо того, что у Дика все-таки есть адрес, по которому можно послать выстиранную куртку, ботинки и деньги?

Дик запечатал куртку и носки в пакет, а карточку отнес на стол терминала, чтобы забрать с собой.

Через полтора часа две молоденьких монашки-бхикуни сели на кольцевую линию монорельса, доехали до станции «Восточный порт» и оттуда двинулись по проспекту Третий Морской спуск, держа чуть на отлете чашки для подаяния. Одна, хорошенькая, мерно постукивала трещоткой, другая, некрасивая, монотонно гундосила сутры высоким ломким голоском.

На самом деле это были псалмы, но Дик растягивал их так, что даже знающий нихонго вряд ли сумел бы различить.

Обе монахини были одеты в простые теплые юбки почти до земли (в квартире имелся хороший запас неброской удобной одежды), застегнутые под горло туники плотной вязки и плащ-накидки, которые они носили спущенными с правого плеча — это оставляло руку свободной, предположительно, для какого-то обряда, а на деле — для оружия.

Подавали скупо, но девушек это, похоже, не расстраивало. Дойдя до фешенебельного квартала, они начали останавливаться под дверями особняков так, чтобы попасть в объектив камер внешнего наблюдения. Постояв так с десять-пятнадцать секунд, монахини кланялись закрытым дверям и шли дальше. Похоже, жители Киннан не торопились прислушаться к проповеди Закона.

И только ворота резиденции Сога внезапно открылись, и служитель впустил девушек внутрь.

Спохватившись, двое в штатском и двое в форме муниципальной полиции бросились к ним через улицу, но ворота резиденции Сога уже захлопнулись.

— Ну, ты! Уличный грабитель! Дай я тебя обниму! — Пауль Ройе радостно сграбастал Дика и прижал к груди. — Шана, солнышко, тебя я еще и поцелую! Я знал, что ты справишься и вытащишь его!

Настала очередь Шаны хрустеть в его тяжелых нежных лапах. Дик отвернулся, приводя в порядок лицо — Пауль Ройе хороший человек и ему совершенно не обязательно видеть, что юношу корчит от отвращения. Он же не виноват, что Моро был скотом.

Но Дик не учел, что стоит лицом к отполированной до зеркального блеска стенной панели, а рядом, в дверях — Макс Ройе, который появился совершенно бесшумно.

— Доктор, у вас опять есть работа, — прощебетала Шана, переходя в роль влюбленной дурочки совершенно непринужденно. — Он искалечил себе ноги.

— Показывай, — скомандовал Пауль. Потом встретил взгляд брата и поправился: — Пойдем в кабинет, там будешь и рассказывать, и показывать. О, мазь ДМСО по запаху чую.

В кабинете юношу усадили в кресло, а ноги велели вытянуть на журнальный столик. Макс Ройе молчал все время осмотра, но по его лицу Дик видел, что ничего хорошего он все равно не скажет, так что пусть и дальше молчит. Дик тоже не раскрывал рта — на все вопросы Пауля с охотой и подробно отвечала Шана.

— Скажи, Пауль, — отверз наконец уста Макс, когда осмотр закончился и Пауль приказал гем-служанке принести его медицинский чемоданчик. — Через эти язвы он может опять заразиться тем, от чего ты лечил его и оперировал?

— Грибком Турнена — вряд ли, это специфический товар, его трудно подцепить на улице. Но золотистый стафилококк — очень даже легко, за милую душу. Думаю, — Ройе принял у служанки чемоданчик, — именно его наш герой и подцепил. Своевременные и самоотверженные действия экипажа, — он потрепал Шану по голой макушке, — остановили развитие флегмоны в самом зародыше, но депо мы на всякий случай снова поставим. Потому что ибо.

— Мне уже сказали, что я придурок, — Дик смотрел в сторону. — Не надо повторять.

— Я буду повторять, пока до тебя не дойдет! — громыхнул Ройе. — Пока ты не перестанешь относиться к своему телу как к грязной тряпке, от которой нужно избавиться как можно скорее! Не хочешь жалеть себя — пожалей хотя бы человека, который горбатился целый месяц, чтобы привести твое сердце в норму!

— Макс, Ма-акс… — примирительно сказал Пауль. — Что на тебя нашло? Чего ты раскричался? Можно подумать, парень нарочно подгадал себе этот ночной налет и этого недотепу с ногами Золушки.