Проект «Геката» (СИ) - "Токацин"

— Ну вот, ничего страшного, — Хольгер успокаивающе погладил его по локтю и подошёл к установке. — Ты заметил? Пульсация погасла. Каждый раз, как только что-то ломается, она гаснет. Тут есть закономерность, атомщик. Определённо, это не просто так.

Гедимин фыркнул.

— И какая это закономерность? К ирренциевому реактору нельзя приделать обвязку? Или рядом с ирренцием нельзя ставить ротор из ферка?

Хольгер покачал головой.

— Это мы проверяли, — без тени усмешки сказал он. — В Химблоке. Само по себе присутствие всех этих материалов рядом с ирренцием не вызывает никаких пульсаций… Гедимин, запусти эту установку ещё раз. Ты же можешь поднять управляющий стержень вручную?

Он встал рядом, внимательно глядя на установку; «щупы» дозиметра застыли в миллиметре от твэла.

— Нету… нету… — бормотал он еле слышно. Излучение усиливалось, порождая помехи, и вскоре Гедимин уже не слышал, что говорит Хольгер. Через несколько минут тот резко вскинул руку.

— Опять! Я надеялся, оно успокоится.

— Разбираем, — буркнул Гедимин. — Ещё взрыва мне тут не хватало.

Хольгер, кивнув, отошёл от установки и с тяжёлым вздохом опустился на пол, глядя на неё снизу вверх.

— И всё-таки тут есть закономерность. Васко, принеси новый электромагнит. Третья ниша справа от первого шлюза…

01 мая 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

«Извини, прийти не могу. Работаю с Исгельтом,» — высветилось на экране передатчика, и Гедимин, недовольно щурясь, потыкал в клавиши. «Занят. Смотри не взорвись,» — отозвался на сообщение Константин. Сармат еле слышно фыркнул и шагнул обратно в открытую дверь «чистого» отсека. «Итак, я тут один,» — он покосился на охранников, тихо распределившихся вдоль стен. «И всё ещё ничего не понимаю. Ладно, реактор сам себя не построит…»

Очередная — Гедимин уже сам не помнил, какая по счёту — экспериментальная установка стояла на дне «реакторной ямы», окружённая надвигающимися друг на друга экранами из рилкара и флиевой фольги. Вчера Хольгер настоял на их сооружении; зачем он использовал флию, а не ипрон, химик объяснять не стал, и что у него было на уме, Гедимин не знал до сих пор — но экраны стояли, исправно поглощая омикрон-излучение и позволяя распространяться во все стороны сигма-квантам. Гедимин сдвинул пластину на шлеме, подставляя под лучи правый висок. Невидимые тёплые нити скользнули по коже, на секунду задержались на веках, заставив глаза слезиться, и успокоились, оставшись на лице неподвижной паутиной. «Контакт,» — поморщился Гедимин.

— Ещё бы понять, чего тебе надо… — прошептал он. Существо — чем бы оно ни было — никак не отреагировало, но сармат и не ждал реакции. Небрежно коснувшись щита управления, он следил, как растёт интенсивность «омикрона». Миниреактор снова работал, сигма-излучение пульсировало, медленно наращивая амплитуду колебаний, — минут через десять-пятнадцать следовало ожидать поломки. Гедимин не знал, что откажет в этот раз, — он проверил всё ещё вчера, перепроверил утром, разрушить любой из узлов можно было только ударом кулака или лучевым резаком, — но что-то должно было отказать, и сармат обречённо следил за реактором. Стивен поднялся на край «ямы», двое охранников остались внизу — и они тоже следили за установкой, не замечая ничего вокруг. «Ирренция тут хватит на полноценный ядерный взрыв,» — думал Гедимин, болезненно щурясь на реактор. «И рано или поздно до него дойдёт.»

Тонко зазвенело трескающееся стекло, и сармат, не успев ни о чём подумать, растянулся на полу. Прошла минута; не дождавшись летящих осколков, шипения плавящихся конструкций и ослепительной вспышки, Гедимин привстал, с недоумением глядя на реактор. Одна из экранирующих пластин раскололась сверху донизу, и её части теперь удерживала вместе только прослойка фольги. Сармат растерянно мигнул, ещё минуту полежал на полу — взрыва так и не случилось — и протянул к установке руку с дозиметром. Экран, даже лопнув, не пропустил наружу омикрон-излучение, «сигма» по-прежнему текла сквозь него свободно — и только странные колебания в пределах десятка милликьюгенов исчезли, будто их не было. Несколько минут Гедимин сидел на полу, наблюдая за цифрами на экране. Пульсация пропала.

— Да что такое-то, — еле слышно пробормотал он, поднимаясь на ноги. Показатели на мониторе говорили то же, что и дозиметр, — непонятные колебания полностью сгладились. Внутри реактора всё было в порядке — лопнул только экран.

«Расколоть рилкар без физического воздействия…» — Гедимин недоверчиво покачал головой. Он подошёл к установке, извлёк разбитую пластину и, на секунду задумавшись, быстрым движением закинул её за спину и прицепил к скафандру. Несколько минут ничего не происходило; сармат смотрел на дозиметр, не сводя глаз с показателя «сигмы» — и дождался: интенсивность медленно возросла на пару микрокьюгенов — и снова упала, и ещё раз возросла, увеличивая амплитуду с каждым скачком.

— Вот оно что, — прошептал Гедимин, с кривой усмешкой протягивая руку к треснувшей пластине. — Ладно, забирай свою ценность.

Расколотый экран встал на место. Гедимин посмотрел на дозиметр. Несколько секунд сигма-излучение продолжало колебаться, затем показатель выровнялся.

— Вот оно что, — сармат провёл пальцем по свежей трещине и усмехнулся. — Так тебе нужен… люфт?

«Хотел бы я знать, как всё это стыкуется с законами физики,» — думал он пять часов спустя, выбираясь из-за щита управления и останавливаясь напротив треснувшей пластины. Миниреактор работал без единого сбоя с первой минуты и до последней.

— Люфт, — прошептал сармат, разглядывая сияющий твэл. — Хорошо, ещё одна попытка…

Через два часа он сидел там, где недавно стояла первая установка, и собирал следующую. Ни одной старой детали в ней не осталось — Гедимин заменил всё, от ирренциевых стержней до внешних экранов.

«Готово,» — он поднялся на ноги и окинул готовый реактор придирчивым взглядом. Насколько он мог видеть, все детали были исправны и не имели изъянов — и это же касалось самой конструкции, пусть и несколько примитивной. «Это будет работать,» — сармат аккуратно поставил на место последнюю экранирующую пластину. Можно было идти к щиту управления, но он медлил.

«Последняя деталь,» — криво усмехнулся он, прикасаясь раскалённым «когтем» к ближайшей пластине. По её поверхности протянулась неглубокая оплавленная царапина. «Люфт.»

Управляющий стержень плавно пошёл вверх. Зелёный свет в кольце экранирующих пластин вспыхнул, рассыпался бликами по стенам, отражаясь от гладкого рилкара. Гедимин стоял с дозиметром напротив повреждённого экрана и ждал.

Звон был совсем тихим — его заглушил звуковой сигнал, установленный сарматом на щит управления. Он означал, что колебания интенсивности прекратились — и это же Гедимин увидел на дозиметре, сразу за серией быстрых резких скачков… и еле слышным треском и звоном. Пластина даже не раскололась — под оплавленной поверхностью проступило всего несколько тонких трещин. Гедимин тронул экран ладонью, ожидая, что тот развалится на куски, удерживаемые только флиевой фольгой, — но пластина стояла ровно.

— Странная ты штука, — еле слышно пробормотал сармат, прикасаясь к правому виску. Тёплые волокна дрогнули, на долю секунды изменив температуру на несколько градусов.

— Ладно, я это запомню.

…Хольгер мигнул и медленно отодвинул в сторону лицевую пластину, пристально глядя Гедимину в глаза.

— Люфт?! Ты это проверил? Это… принесло результаты?!

Константин на секунду оторвался от изучения смарта и брезгливо поморщился.

— Шаманство какое-то, а не физика, — пробормотал он еле слышно. — Я бы даже сказал…

Он замолчал, оборвав фразу на полуслове. К столу, беспрепятственно пройдя сквозь строй охранников, подошёл Ассархаддон.

— Гедимин, — сходу начал он, жестом согнав Константина с ближайшего свободного стула; сармат без единого звука пересел на самое дальнее место и чуть отодвинулся, чтобы Линкен закрыл его от цепкого взгляда куратора. Гедимин нехотя отставил контейнер с едой.