Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В последний день весны – как раз тогда, когда Юлиан отмечал свой восемнадцатый день рождения, он и Ривальда решили посетить могилу Уэствуда. Юлиан не был тут с момента похорон полицейского и ощущал по этому поводу стыд – ведь он обещал не забывать его, чтобы не случилась.
Могила заросла травой, но она была аккуратно подстрижена – видимо, не все, как Юлиан, забыли о Глесоне. Скромный могильный камень с инициалами покойного и датами рождения и смерти оставался единственным предметом, который нёс память об этом прекрасном человеке.
– Я предал его, – с грустью проговорил Юлиан. – Он сделал всё возможное для того, чтобы изобличить Сорвенгера, а я передал эти документы в руки врага.
– Думаю, ему неприятно.
У Ривальды не возникало мыслей поддержать Юлиана – она не изменяла самой себе.
– Моритц Зеннхайзер был изначально с ним в сговоре?
– Я вернулась всего две недели назад, и пока ничего не знаю. Но, думаю, так оно и есть – Зеннхайзер не смог устоять перед соблазном оказаться в городском совете.
– Подлец, – прошептал Юлиан. – Мерзавец. Как я мог доверять ему… Вы же разберётесь с ним? И остановите Сорвенгера?
Ривальда Скуэйн покачала головой.
– Сорвенгер победил, – ответила она. – Теперь он законный мэр этого города. Твоими стараниями.
Юлиан не понимал, обвиняет ли она его или нет.
– Проявите свою гениальность, миссис Скуэйн! Вы же для этого здесь!
– Всему своё время. Я думаю, на сегодня ты заслужил отдых. Не думай ни о чём и наслаждайся праздником. Когда ты будешь нужен, я сообщу тебе об этом.
Юлиан снова почувствовал себя пешкой в её руках. В этом было мало приятного, но, куда более отвратительным было решить всё самостоятельно и в одиночку бороться против суровых реалий этого мира.
Юлиан всё ещё не мог поверить в то, что Ривальда жива. Она погибла, и он видел это своими глазами. Но, в то же время, этими же глазами он смотрел на неё прямо сейчас и видел живой.
– Каким образом он смог заставить всех о себе забыть? – спросил юноша.
– У меня есть предположения на этот счёт, но я ничего не скажу до тех пор, пока они не станут фактами.
– Я заслужил знать всю правду. Откуда у него такая сила? Кто ему помогает? Связаны ли убийство мэра и нападения на моих друзей? Кем является мой двойник? Это метаморф, не так ли?
Ривальда реагировала на слова Юлиана без эмоций. Похоже, она выражала мысленный некролог в память покойного и наслаждалась свежим воздухом, о котором в последние месяцы не могла и мечтать.
– Если я что-то узнаю, непременно расскажу тебе, – ответила она. – Я здесь всего две недели и действую из тени. Никто, кроме тебя и Лиама, не знает о том, что я жива. Если Сорвенгер окажется осведомлён, мы окончательно проиграем. Повторяюсь, у меня есть предположения, но я ещё не уверена.
– Старая Ривальда Скуэйн не знала словосочетания «не уверена».
– Так же старая Скуэйн не знала, что такое умирать. Мы меняемся, Юлиан. Вот-вот случится что-то, что всё изменит. Не знаю, в лучшую или худшую сторону, но ничего не останется прежним. Поэтому я умоляю тебя насладиться последними моментами этого затишья перед бурей. Ты прекрасно справился со своей ролью, даже, учитывая твой провал с документами Глесона.
– Я провалил всё, за что брался.
– Пока что мы не знаем конечного результата. И не будем томиться в ожидании. Забудем на время о Сорвенгере, Люциэле и твоей маленькой проблеме. Отпразднуем день твоего рождения, после чего начнём войну.
– Думаю, вы правы.
– Покойся с миром, Уэствуд, – положила руку на могильный камень Ривальда. – Неловко признавать, но мне… Будет тебя не хватать.
Юлиан стиснул зубы. Он до сих пор считал, что никто не скорбит по мистеру Глесону столь же сильно, как он сам.
– Пора оставить Уэствуда в покое, – сказала Ривальда, когда вернулась обратно к Юлиану. – Нам нужно навестить ещё одну могилу.
Юлиан почти сразу понял, какую могилу она имеет в виду, но, дабы не портить замыслов Ривальды, ничего не сказал.
Ему было стыдно перед Глесоном за то, что он не посещал его могилу, но, куда больше должно было быть стыдно за то, что он так ни разу не навестил Ривальду после того, как покинул Свайзлаутерн. Несмотря на то, что теперь она жива, целых полгода под этим могильным камнем лежало её тело.
Юлиану было неловко смотреть в её глаза. Он мог бы соврать, что приходил сюда каждую неделю, но вряд ли смог бы обмануть миссис Скуэйн. Потому, пришлось уповать на то, что она не спросит у него об этом.
«Ты смогла обмануть Молтембера. Значит, можешь обмануть и смерть. Если ты меня слышишь, не проигнорируй мои слова. Просто однажды будь живой».
И ей удалось обмануть смерть. Она не проигнорировала слова Юлиана. Она оказалась живой. Юлиан не знал, помогла ли тогда эта отчаянная молитва или нет, но он готов был благодарить за это кого угодно – будь то Бог, Дьявол или Люциэль.
– А по тебе я скучать не буду, – произнесла Ривальда, глядя на свой же надгробный камень.
Несомненно, это было иронией. Юлиану хотелось признаться, как сильно он скучал по ней и сколько времени провёл в депрессии из-за её потери, но знал, что она не является поклонником сантиментов и вряд ли оценит его откровения.
– Как мне жить с этим? – спросил он совета. – Как мне делать вид, что всё в порядке, зная, что являюсь перерождением Отречённого?
– Так же, как и раньше, – коротко ответила Ривальда.
– У меня не выйдет, как раньше. Я всегда был Юлианом Мерлином. Но кто я сейчас?
– Ты тот же, кем и был всегда. Быть может, Отречённому нужен был второй шанс? Быть может, он хотел бы родиться заново и пойти другой дорогой? Прожить жизнь, как обычный человек?
В её словах была доля истины, потому что Юлиан как раз такую жизнь и хотел прожить. И, если согласиться с тем, что он – олицетворение Халари, то можно предположить, что именно так Отречённый и думает.
– Тогда почему, родившись в облике Меркольта, он не отошёл от старого? – противопоставил Юлиан. – Он основал культ поклонения Халари, построил свою церковь и проповедовал учение Отречённого.
Ривальда
