Бытие - Брин Дэвид

– И бросили только нас, – подхватил элегантный Джовиндра Сингх. – Отказались от старых моделей, предоставили им лететь, а лазеру нашли другое применение. Ах, это еще оскорбительней, чем теория отвержения!

Хэмиш ожидал, что заговорит Ом: это как будто хорошо увязывалось бы с его предыдущими комментариями, – но артилен ничего не сказал.

– Если б можно было посмотреть… – сказала Лейси после долгого мрачного молчания. Она явно имела в виду перекрытый вид на Землю: даже простой взгляд позволил бы убедиться, что большой лазер на месте, хоть и используется в других целях. Без ящика они могли бы уловить радиосигналы и излучения земной промышленности. Это тоже могло бы сказать многое.

Посланец Осторожности шире распространил страстное желание Лейси, превратил его в нечто более общее.

– Таково всегда было мое желание. Прежде чем что-нибудь делать – посмотреть и увидеть. Я поддерживал создание вашего большого телескопа, Лейси, и другие проекты, желая увидеть, что происходит на других мирах. Пережил ли кто-нибудь из них болезнь, сохранив энергичную научную культуру.

Одной из самых привлекательных черт Посланца – вопреки застывшему лицу с поджатыми губами, напоминавшему гримасу сомнения, – была его склонность питать неугасимые надежды. Даже когда с помощью гигантского зеркала получили изображение его родной планеты без признаков цивилизации – ни сигналов коммуникационной сети, ни следов в атмосфере, свидетельствующих о развитой промышленности, – Посланец не утратил бодрости и объяснял:

– Это говорит лишь о том, что мы стали грамотнее, деятельнее, успешнее. Именно таким со временем должен стать вид, чтобы сохранить и великую культуру, и свои ресурсы. Именно это вы, люди, делали на протяжении трех поколений с возрастающей скоростью! В 1980-х годах Земля была громче всех. Но с нарастанием массы идей и обсуждений она все больше затихала, перешла на узконаправленные лучи и волокна. Мои люди только развили этот процесс – развивали его тысячи лет!

Нужно ли доказывать, что галактика оказалась опасной? Ручаюсь, умные выжившие расы вроде моей со временем становятся осторожней и не допускают утечек. Нет смысла кричать на весь свет! Есть более тонкие пути проникновения и исследования. Нужно находить союзников и бороться с враждебным космосом. Тем не менее я надеюсь, что новое усовершенствование инструментов позволит увидеть мой народ, по-прежнему полный жизни и энергии. По-прежнему отчаянно противостоящий врагу.

Хэмиш вспомнил, что Посланец говорил все это до появления больших телескопов. А когда те не обнаруживали на планете Турбулентность признаков жизни? Посланец просто помогал строить новые.

Одним из первых экспериментов стала посылка нескольких ранних зондов не к далеким звездам, а для исследования сближения Урана и Нептуна. В уникальную зону шириной семь астрономических единиц, где теоретически можно было уловить сфокусированные гравитационные волны. Как вспоминал Хэмиш, этот проект способствовал развитию земной науки и позволил человечеству испытать свои первые кристаллические зонды. Но зонды не нашли ни следа разумных модуляций гравитационного шума. Ни следа высокой цивилизации на шестидесяти разных направлениях.

Позади Хэмиша серьезные пассажиры – не те дилетанты, что играли в богов внизу, – спорили, обсуждая возможные причины, почему их бросили, – от плохих новостей до самых ужасных. Хэмиш тем временем смотрел не в пространство, а на большую коричневую стену. На гигантский ящик за кормой корабля, закрывающий вид на дом.

Что, если мы в смоделированной ситуации? Если это проверка? И мы вовсе не в космосе? Разве не такой ящик, со стеклом односторонней проницаемости, использовали бы экспериментаторы, чтобы наблюдать за нами вблизи, не позволяя нам видеть Солнце или Землю?

Поддавшись порыву, Хэмиш показал язык коричневому ящику и зрителям, которые могли за ним скрываться.

Но нет. Он сразу прогнал эту мысль. Не потому что она была глупой или нелепой – нет, она была не менее вероятной, чем другие, которые сейчас обсуждались. Нет, Хэмиш отказался от нее по другой причине. Из-за того, что воспитывал в себе всю жизнь.

Интуиция. Она не всегда права. Иногда сильно подводит. Но всегда интересна. Эта особенность когда-то вовлекла Хэмиша в Лигу аути! Ведь считалось, что это «талант мудрецов».

Сейчас у него возникло очень сильное ощущение, похожее на дежа-вю, только наоборот.

Казалось, есть что-то совершенно очевидное, что надо попробовать.

Немедленно.

– Послушайте! – громко сказал он, перебивая говорящего. – Кто-нибудь пытался открыть эту штуку?

С легкой досадой Хэмиш понял, что перебил Эмили. Она говорила что-то виноватое – мол, присутствие новых чужих видов на Земле в конечном счете увеличит мудрость человечества, но в ближайшее время рост разнообразия может привести к дестабилизации. Она опасалась, что ее Панацея способна убить пациента. Интересное предположение…

…хотя Хэмиш считал, что его вопрос важнее любых тем.

– Что вы сказали? – переспросила Лейси Дональдсон. – Что открыть?

Хэмиш показал в направлении, которое все называли «кормой», – в той стороне также было Солнце и все, что они хотели узнать. Панорама, которую загораживал гигантский контейнер.

– Вот эту штуку. Ящик. Загадочную корзину. Вы… пытались… ее… открыть?

Посланец Осторожности смотрел на Хэмиша своей полоской-глазами, поджав четыре губы, расположенные ромбом.

– У нас есть набор инструментов, Хэмиш. Мы просвечивали ящик всевозможными лучами. Даже сумели установить слабый лазер и получили отражение…

Хэмиш покачал головой.

– Послушайте, мы ведь рано или поздно должны были туда забраться. Итак… у нас что же, нет никакой инструкции? Разве мы не должны использовать то, что на борту?

Все переглядывались.

– Логично.

– У нас был напряженный подготовительный курс, но об этом никто не упоминал.

– Потому что нас записывали за несколько лет до окончания постройки корабля. Этот ящик – более позднее дополнение.

– Вот как? И верно. Даже если это нужно использовать по достижении цели, должна быть инструкция.

– Но где? Мы сканировали поверхность ящика и не нашли никаких сообщений.

– В кристалле, окружающем нас? Как все остальные биты и байты на этом корабле…

– Вы хотите сказать, как мы? Мы ведь тоже комбинация битов и байтов…

Резкий крик и череда писков заставили Хэмиша обернуться: пришли те, кого он видел в «рубке управления» на «носу». С транспортного диска сошли Птицаженщина, М’м пор’лок и еще кто-то. «Так кто же за рулем?» – подумал Хэмиш. Его очки перевели писк и взмахи крыльями чужака:

Ответ прост. Мы когда-то знали метод и забыли.

– Забыли! – Особо Мудрый выразил презрение, шумно дуя в свои похожие на хоботы дыхательные трубки. – Уверяю вас, я ничего не забыл.

– Ну… может, нас так записали, – заметила Лейси. – В памяти некоторых из нас должны быть важные сведения. В подсознании. Как… – Она замолчала, подбирая слова.

– Как при постгипнотическом внушении, – с энтузиазмом подсказала Эмили. – Определенное слово или мысль должны пробудить воспоминание. Дать нам доступ к дополнительной информации. Как приказ. Возможно, какой-то код…

Глаза ее округлились, и Хэмиш заметил удивление на лицах нескольких человек, в том числе Лейси и профессора Нузона. Что бы это ни было… он тоже ощутил это.

– Как странно. Кто-нибудь еще испытал потребность произнести слово…

– …ключ…

– …ключ?

– Ключ!

– Да. Я, чуваки, тоже это чувствую. – Казалось, сама эта мысль удручает смуглого растаманского ученого-шоумена. Стиснув зубы, он посмотрел на Хэмиша, потом добавил: – Ключ.

Четверо – все с Земли, все люди – собрались на краю гладкой равнины. Остальные наблюдали за ними. Эмили, Хэмиш, Профну и Лейси смотрели друг на друга.

– Итак… что теперь? – спросила Лейси. – Мы должны сотворить ключ и открыть ящик? Что-нибудь способное уцелеть у поверхности решетки, проникнуть сквозь стену – и вакуум – и открыть контейнер? Как? Возьмемся за руки и пожелаем, чтобы это произошло?