Время жить. Пенталогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович

Департаментскому советнику не хочется новых смертей. Особенно, когда собственная жизнь висит на тонкой ниточке.

– Все эти люди… неплохо потрудились, – негромко говорит он, еле заметным жестом показывая на группу рабочих. – Так пусть же они теперь…так же потрудятся… и на наших объектах… Приказываю… доставить всех на Центральную базу…

И только убедившись, что его приказ правильно понят и выполняется, он, наконец, раскусил упругую капсулу болеутолителя, отправившую его в успокоительный целебный сон.

"Наши объекты? Центральная база? О чем это он?" – мелькнуло в голове у Собеско.

И вдруг он понял, что имел в виду пришелец. И грустно переглянулся с Дилером Дакселем, который, конечно, тоже быстро догадался, что это означает.

– Нет, я не осуждаю, не могу осуждать его, – прошептал Даксель. – Эх, Чирр, Чирр…

Он не договорил, горько махнув рукой.

В это время дошло и до верзилы-бригадира. Тихо, бочком, бочком, он попытался выбраться из толпы, но наткнулся спиной на ствол оружия одного из пришельцев.

– Я гражданин Горданы, я не с ними, отпустите меня! – истошно завопил он, но новый тычок стволом в бок заставил его замолкнуть.

Потом их долго вели по узким тропинкам и дорожкам вниз к берегу. Скалы и расщелины вокруг казались очень соблазнительными, но позади мрачно топали двое пришельцев с оружием наизготовку, оба на голову выше почти любого из филитов, и это парализовывало волю. Да и куда бежать на маленьком острове?…

На берегу их ждал летательный аппарат, похожий на самолет с раздутым фюзеляжем и короткими треугольными крыльями. Снизу на песок опускался узкий пандус. Их заставили взойти по нему, и пандус медленно поднялся, отрезав их от мира и оставив в кромешной темноте.

Все.

И еле слышный шепот Дакселя.

– Знаешь, Кен, если поискать, во всем можно найти что-то хорошее. По крайней мере, я попаду, куда хотел, – на Восточный континент, и причем очень быстро.

Наверное, и сам Собеско вряд ли мог сказать, почему ему вдруг стало так смешно. Очевидно, потому что в безвыходном положении, когда все потеряно и исправить ничего нельзя, смеяться все же лучше, чем жаловаться на судьбу и плакать.

Глава 44. Как это было… и как это было на самом деле

– Привет болящему!

– (вяло) Ну, привет.

– Слушай, ты чего такой скучный? Хочешь, хохму тебе расскажу?

Вялый кивок.

– В общем, заступил я вчера помощником дежурного по посадке. Работка – не мне тебе объяснять – муторная и беготная до невозможности. Так сегодня утром, за пару часов до смены, подзывает меня шеф. Спрашивает, ты, мол, принимал вчера катер с раненым?… Да, ты же знаешь, одного нашего ранили вчера?!

– Знаю. Он в соседнем отсеке лежит. Интенсивных процедур. Говорят, через полдюжины дней выпишут.

– А ты знаешь, как его ранили?

– Не. Слышал только, куда. В живот.

– Во даешь! Лежишь тут рядом, а ничего не знаешь! Так слушай! Этот тип – какая-то большая шишка, из штатских. Он на Западном континенте был, с нашей миссией, и поехал осматривать какую-то стройку. А там, представляешь, один из местных ткнул его ножом прямо в брюхо!

– Представляю.

– Вот. Так его и привезли сюда, значит, лечить. Вот я и говорю, спрашивает меня шеф, ты, мол, вчера катер принимал? Ну, говорю, я. А он мне: а ты знаешь, что в катере еще груз был? Я говорю, нет, никто мне об этом грузе не сообщал, как отогнали катер на восьмую площадку, так он там и стоит. Тогда мне шеф и говорит: пойди, мол, и доставь это груз по назначению. И знаешь, что это был за груз?

– Ну?

– Что ну, головой думать надо, мозги разрабатывать! Филиты это были, понял?! Пленные. Это знаешь, закон есть такой, если кто-то из низшей расы совершит покушение на представителя высшей расы, так не только его самого в расход, вместе с родственниками, но и всех, кто рядом был и не помешал. Так тот штатский добрый был, их казнить не захотел, а приказал всех доставить сюда, чтобы трудом вину свою искупили. Понял?

В общем, пошел я за ними. Прихожу, а там возле этого катера кто-то из техников крутится. И так крутится, и сяк, чуть ли со всех сторон его не обнюхивает. И вид у него совершенно очумелый. Что, спрашиваю, проблемы? Да, говорит, есть немного. Звуки тут какие-то странные. Будто бы в грузовом отсеке кто-то есть. Только сказал – вдруг в грузовой люк изнутри как забарабанят! Техника этого так прямо в сторону унесло! Глазищи – во! А я ему – так, спокойно: пустяки, дело-то житейское, это груз немножко буянит, ничего особенного.

Открыл я люк, смотрю – вываливаются. Целая куча, все какие-то грязные, оборванные и воняют, знаешь так, прилично. Точнее, неприлично… И все чего-то галдят по-своему. Обступили, руками машут, чего-то, видать, требуют. Тут мне не по себе стало. Восьмая площадка – она же на отшибе, с одной стороны – склады, с другой – склады, а с двух остальных – чистое поле. И не души вокруг. А оружия у нас с техником – один мой игольный пистолет с дюжиной зарядов на двоих.

Вытащил я этот пистолет, помахал им – угомонились. Отошли на положенное расстояние. Но галдеть не перестали. Один мне что-то все время пытался втолковать, потом как плюнет, повернулся ко мне задом, спустил штаны и прямо на бетонку наложил здоровую такую кучу!

– Что наложил?

– Не что, а чего! Дерьма наложил, целую кучу! У меня так челюсть и отпала. Гляжу, а остальные тут же рядышком устраиваются, ну… и в том же духе. Техник мне, шепотом чего-то: это что, обычай у них такой? А я и сказать что, не знаю. Вспомнил только, когда мы в детстве в войнушки играли, у нас было особым шиком во вражеском штабе наделать. Может, и у них так принято? Если, мол, к врагу в плен попал, так нагадить прямо у него под носом…

В общем, закончили они свои дела, отошли в сторонку и смотрят, что мы делать будем. Один тут знаками показывает: мол, облегчиться мы облегчились, а теперь неплохо было бы и заправиться. Техник тут взвился. Нагадили тут, кричит, прямо на полосу, а убирать кто будет?! Пусть сами же и за собой, и ручками, ручками! Ну, тут я ему напомнил, кто есть кто. Я, в конце концов, хоть и третьего ранга, но младший офицер, а он – унтер второго разряда. Это они уберут, а потом мне же их в барак конвоировать? Дудки!

Короче, сгреб я их в кучу и пистолетом машу – пошли, мол. Пусть техник с их делами сам разбирается. Оставили мы его там, а сами двинули. Решил я их напрямик вести, а не через площадки. Немножко нервничаю, знаешь, вдруг разбегутся? Там всякого барахла навалено, час в прятки играть можно. Никуда они, конечно, не уйдут, но оно мне надо, это счастье? А так – везде открытое место, все там еще при посадке сгорело, идти удобно. Они и идут. Смирненько так, между собой, конечно, о чем-то балакают, но это пусть. И на корабли наши посматривают. Там хорошо они как раз видны, и флагман наш, и "Всемогущий". Жаль, транспорт уже ушел…

Довел я их, наконец, до бараков. Вызываю тамошнего дежурного. Мол, так и так, принимайте. А дежурным там какой-то младший-один, я его не знаю. Его к пленным, похоже, в наказание отправили, вот он и злой на весь мир и на коротышек в особенности. Что мне, говорит, за сброд привел? Не хочу я, мол, таких брать – грязных и вонючих. Вот приведи мне, говорит, их в порядок, тогда и посмотрим. И так я ему, и сяк – и никак.

А ребята эти, пленные, то есть, возле входа сгрудились и на машину смотрят. Да, ты же не знаешь, это уже после твоего… ну, когда тебя сюда отправили, случилось. Где-то в канаве на стройке филлинскую легковушку нашли. Ну, машину их наземную. Совсем целенькую. Только мелкую очень. И наш начальник строительства приказал разрезать ее напополам и переднюю половину над входом в зону прикрепить, типа козырька. Так если новенькие, только что прибывшие, эти полмашины видят, непременно галдеть начинают. Кто кричит, кто смеется, говорят, некоторые даже молятся или что у них там. Что они в этой машине видят, понятия не имею! И самое обидное, спросить не у кого! Тайна и все тут.