Правила возвышения - Дэвид Коу

— Я уж начал думать, что никогда не вырвусь за стены Кентигерна, — сказал Яван, вызвав своим замечанием улыбку герцогини.

Ксавер оглянулся на замок, вспоминая, каким он впервые предстал его взору больше месяца назад. Крепость выглядела не столь грозной, как в тот день. Холм казался ниже, крепостные стены более уязвимыми. И все же у Ксавера холодок пробежал по спине. Кентигернский замок больше не вызывал у него благоговейного ужаса, но мальчик знал, что он будет сниться ему до конца жизни. В глубине души он надеялся, что уже никогда не войдет в ворота крепости снова.

Двое герцогов со своими спутниками направились к палатке Керни, расположенной в центре глендиврского лагеря. Никто не стал спрашивать почему, но Ксавер не сомневался, что это делается ради Тависа. На территории кергского лагеря он оказался бы под покровительством своего отца, а не Керни. Однако, пока они шли к палатке герцога, Ксавер начал сомневаться, что с Керни его друг в большей безопасности, чем с Яваном. Глендиврские солдаты смотрели на молодого лорда с такой злобой и ненавистью, что у Ксавера мучительно сжалось сердце. Они составили мнение о нем. Тавис был прав: лучше уж гоняться за убийцей Бриенны по всем Прибрежным Землям, чем пытаться жить в Глендиврских горах.

Солдаты жарили оленину и дичь, выданную главным поваром Андреаса. Несомненно, Кентигерн совсем не хотел выказывать знаки гостеприимства одному и другому герцогу, и, конечно же, Яван отказался бы принять таковые, но, поскольку Глендивр и Керг помогли спасти замок, Андреас был вынужден обеспечить союзников продовольствием. Самое малое, что он должен был сделать в данных обстоятельствах, — это снабдить оба войска мясом, хлебом и пивом.

Какое-то время Тавис, Ксавер и остальные молча ели, наслаждаясь пищей. Ксавер просто был слишком голоден, чтобы разговаривать; по всей видимости, Фотир и Яван тоже. Но мальчик понимал также, что никому не хочется начинать разговор.

— Кто-нибудь из вас подумал о том, что я говорил сегодня? — наконец спросил Гринса, внимательно посмотрев сначала на Явана, потом на Керни. Казалось странным, что этот кирси мог столь непринужденно вовлекать герцогов в разговор, как сделал днем в замке и теперь. Он был всего-навсего ярмарочным предсказателем. Однако герцоги, советники и воины охотно полагались на него в таких делах, и Ксавер понимал почему. В отличие от многих кирси, которых Ксавер встречал прежде, этот мужчина телосложением напоминал богатыря и держался с поистине королевской уверенностью. У него был низкий звучный голос. Большинство чародеев магический дар истощал — Гринса же, похоже, черпал в нем силы. Со своими желтовато-белыми волосами и светло-желтыми глазами он казался самым грозным и величественным человеком из всех, кого Ксаверу доводилось встречать в жизни.

— Я подумал, — сказал отец Ксавера, прожевывая кусок хлеба. — По-моему, Законы Престолонаследия требуют, чтобы короля выбирали все дома Эйбитара. Конечно, король должен принадлежать к одному из главных домов, но сказать свое слово должны герцоги всех двенадцати династий. Один дом не вправе идти против воли остальных, особенно если при этом он не считается с Законами Престолонаследия.

Гринса кивнул, пристально глядя на пламя костра.

— В любое другое время я бы согласился с вами. Но сейчас сложилась чрезвычайная ситуация. Если дома поступят в согласии с традицией и отдадут корону Явану, это может привести к междоусобной войне.

— А что будет, когда нам придется выбирать короля в следующий раз? Что помешает еще одному герцогу угрожать войной на том основании, что ему не нравится законный наследник престола?

— Он говорит дело, — спокойно сказал Фотир. — Законы предполагают единодушный выбор всех домов. Если мы сейчас позволим одному дому нарушить волю остальных и тем самым изменить Законы Престолонаследия, мы подорвем устои королевства.

— Разве война не подорвет их сильнее?

— Возможно и нет, — сказал Хаган. — Если все остальные дома выступят вместе против Андреаса, война в конечном счете только сплотит нас. В прошлом все попытки нарушить Законы приводили к междоусобным войнам, но только потому, что они предпринимались сразу несколькими главными домами. На сей раз Андреас один.

— Откуда вы знаете? — спросил Гринса. — Слухи о смерти Бриенны продолжают распространяться по королевству. И в преступлении по-прежнему обвиняется Тавис. Другие герцоги запросто могут присоединиться к Андреасу, когда узнают об убийстве девушки и об уликах, говорящих против сына лорда Керга.

— Но не воспротивятся ли они восшествию на престол Глендивра? — спросила первый советник Керни. — Особенно когда узнают, что он предоставил убежище лорду Тавису?

— Нет, если Андреас согласится признать его королем. В этом случае Глендивру отдадут предпочтение и перед Кергом, и перед Кентигерном.

Женщина-кирси опустила взгляд на свои руки, которые она потирала одну о другую, словно замерзнув.

— А что, если с ним что-нибудь случится? Торалды получат право претендовать на престол только через поколение, а Галдастены — через три. Очень скоро история может повториться.

— Со мной ничего не случится.

Все разом повернулись к Керни, который до сих пор хранил молчание.

— Мне кажется несколько странным, что самые заинтересованные в деле лица говорят меньше всех.

Яван ухмыльнулся:

— Я тоже обратил на это внимание.

— Мало кто в королевстве мне поверит, — продолжал Керни, — но я говорил правду, когда сказал сегодня, что не хочу быть королем. Ибо тогда мне пришлось бы покинуть свой дом и своих подданных. — Он опустил глаза. — Мне пришлось бы отказаться от многого, чем я дорожу в жизни. Иными словами, — он снова посмотрел на герцога Кергского, — отказываясь от престола, я ничего не теряю, в отличие от вас. Но решение принимать не мне. — Он помолчал, коротко взглянув на Тависа. — Однако я должен также сказать вам, что, если вы решите взойти на престол, я не смогу принять вашу сторону в любом вашем конфликте с Кентигерном. Ибо в таком случае я подверг бы смертельной опасности всех моих подданных, в том числе вашего сына. Особенно вашего сына. Я обещал Тавису защиту и покровительство и не сделаю ничего, что заставило бы меня отступиться от своего слова.

— Очень удобно! — воскликнул Хаган, недобро улыбаясь. — Сначала вы заявляете, что не хотите быть королем, но потом сразу же говорите, что, если герцог не уступит престол вам, вы не сделаете ничего, чтобы помешать Кентигерну ввергнуть королевство в войну.

Глендиврский капитан ощетинился:

— Он не говорил ничего подобного!