До рая подать рукой - Дин Кунц

К счастью, в самом разгаре интеллектуального кризиса Престон наткнулся на полезную цитату Фрэнсиса Крика[115], одного из двух ученых, получивших Нобелевскую премию за открытие двойной спирали ДНК. Переживая собственный кризис, Крик убедил себя в отсутствии всеобъемлющих научных доказательств того, что в основе эволюции лежит естественный отбор, поскольку жизнь даже на молекулярном уровне настолько сложна и не поддается изменениям, что ее создание не могло обойтись без участия высшего разума. Из этого Крик, которому тоже очень не хотелось верить в существование Бога, сделал следующий вывод: все жизненные формы на Земле, флора и фауна, вся экосистема созданы не Богом, а инопланетной цивилизацией, обладающей намного более развитым интеллектом и невероятными возможностями, цивилизацией, которая также могла создать и эту Вселенную, и другие.

Инопланетяне.

Инопланетные создатели миров.

Таинственные инопланетные создатели миров.

Если эта версия устроила Фрэнсиса Крика, нобелевского лауреата, она в полной мере подходила и Престону Клавдию Мэддоку. Инопланетных создателей миров нисколько не заботило, что их создания творят со своими жизнями, точно так же, как мальчишку, ворошащего муравейник, не заботит, по каким законам живут тамошние муравьи.

Более того, Престон выдвинул гипотезу, объясняющую, почему инопланетная цивилизация с невероятно развитым интеллектом и беспредельными возможностями может создавать во Вселенной миры и заселять их различными формами жизни, в том числе и разумными. Хорошую гипотезу, умную гипотезу, блестящую гипотезу.

Престон знал, что он очень умен, настоящий гений, но, стоя в коридоре лабиринта, плюя на свои ботинки, он не мог вспомнить свою великолепную гипотезу, ни одного слова.

Плевать на ботинки? Отвратительно.

Ему не следовало стоять и плевать на ботинки, потому что он еще не нашел окно. Окна в любом доме прорубались по классической схеме, аж с каменного века, и схема эта накрепко впечаталась в родовую память человечества, так что найти их не составляло труда даже в этой странной и шумной опиумной курильне.

Окна. Спрятанные окна. Надо найти одно из этих таинственных спрятанных окон. И, скорее всего, где-то за этими стенами прячется и инопланетянин, улыбающийся во весь рот создатель миров.

Он знал, кто они такие. Он знал, чего они добиваются. Извращенная банда невероятно умных и могущественных старых пердунов.

Его гипотеза, да, теперь он ее вспомнил, его блестящая гипотеза заключалась в следующем: они строят миры и заселяют их жизнью, потому что кормятся страданием живых существ, которых и создали. Получают наслаждение, сравнимое с оргазмом. Блестящая гипотеза, не какая-то ерунда. Они создали нас, чтобы мы умирали, умирали десятками миллиардов на протяжении столетий, потому что наши смерти что-то им приносили, обеспечивали чем-то важным. Может, в момент смерти живого существа высвобождалась какая-то энергия, энергия, недоступная восприятию человека, которую они использовали для того, чтобы приводить в движение свои космические корабли или тостеры, а может, впитывали сами, чтобы обеспечить себе вечную жизнь. Или, будучи настоящими утилитариями, следуя во всех своих начинаниях законам биоэтики, создали нас с тем, чтобы мы приносили им пользу, от момента рождения до самой смерти, и чтоб ничего не пропадало.

До этого ты не додумался, Фрэнсис Крик. До этого не додумался ни один из нобелевских лауреатов. Академический мир наградил бы его не только жалкой Нобелевской премией, но и всеми остальными, если бы он смог представить доказательства своей гипотезы.

Чтобы найти подтверждения собственной правоты, Престон и провел последние четыре с половиной года, колеся по стране, от одного места, где видели НЛО, к другому, встречаясь с теми, кого похищали инопланетяне, от захолустья Арканзаса до Сиэтла, бывая и в пустынных горах, и на густонаселенных равнинах, стремясь подняться на левитационном луче и вынести свою гипотезу на суд невероятно умных создателей миров в широких штанах с нагрудниками и в соломенных шляпах. Поэтому он и приехал в Нанз-Лейк, только для того, чтобы разочароваться вновь, только для того, чтобы искать окно, плюя себе на колени.

Плевать себе на колени? Какая мерзость. Осталось только напустить в штаны. Возможно, он уже и напустил.

Однако, несмотря на всю его брезгливость, так оно и было: он сидел в каком-то углу этого странного места и набирал в рот черную мокроту и отхаркивал ее себе на колени. Он также оглашал свою гипотезу. Униженный тем, что кричит, словно уличный пьяница, он тем не менее не мог заставить себя замолчать, потому что, в конце концов, глубокий анализ явления и его философское осмысление и составляли суть его работы. Этим он всегда занимался. Такой была его профессия. Аналитик, мыслитель, убийца. Стесняться он мог лишь одного: разговаривал сам с собой… но внезапно понял, что он, в конце концов, не один.

Слушатель нашелся.

Серый дым внезапно рассеялся, воздух разом стал чистым, и в этой чистоте возникло необыкновенное существо. Размерами с Руку, но не Рука. Такого существа Престон не мог себе и представить. Из семейства кошачьих, но не кошка. Из семейства собачьих, но не собака. Покрытое густой белой шерстью, блестящей, будто мех горностая, но шерсть эта чем-то напоминала перья… да, что-то в этом белом покрове было и от шерсти, и от перьев. На него смотрели круглые золотистые глаза, большие, как плошки, ясные и светящиеся, которые, несмотря на их красоту, повергли Престона в ужас, хотя он и понимал, что незнакомец не собирается причинять ему зла.

Когда существо заговорило, Престон не удивился, хотя сам голос, мелодичный, словно у мальчика в Венском хоре, поразил. Должно быть, существо слушало его болтовню, потому что задало вопрос:

– У вашей гипотезы есть один минус. Если невероятно умные и могущественные инопланетяне создали этот мир и все живое, что на нем есть… кто создал инопланетян?

Ответ ускользал от Престона, он сумел разлепить губы лишь для того, чтобы в очередной раз отхаркнуть черную мокроту.

Серый дым вновь заклубился вокруг него, незнакомец растворился в нем, исчез, блеснув напоследок желтыми глазами, единожды оглянувшись.

Престона охватило невыносимое чувство утраты.

Разумеется, это существо – фантом, рожденный его воображением, причины тому – потеря крови и интоксикация организма. Фантомы говорили редко. Этот говорил, пусть Престон уже и не помнил, что именно он сказал.

Огонь тускнел в пелене дыма, который из серого становился черным. Наверное, слишком много трубок с опиумом курились одновременно.