12 шедевров эротики - Гюстав Флобер

Увидев Дю Руа, она изменилась в лице и сделала движение, словно хотела подойти к нему. Но потом осталась сидеть, ожидая его. Он церемонно поклонился ей, Мадлена же осыпала ее любезностями и поздравлениями. Жорж оставил жену с хозяйкой дома, а сам смешался с толпой, стремясь услышать неприязненные толки, которые несомненно должны были раздаваться кругом.

Пять салонов следовали один за другим; они были обиты дорогими материями, итальянскими вышивками, восточными коврами всевозможных оттенков и стилей; на стенах висели картины старинных мастеров. Особенный восторг вызывала маленькая комната в стиле Людовика XVI, нечто вроде будуара, обитого бледно-голубым шелком с розовыми цветами. Низенькая мебель из золоченого дерева удивительно тонкой работы была обита тем же шелком.

Жорж узнавал знаменитостей: герцогиню де Феррасин, графа и графиню де Равенель, генерала князя д’Андремона, прекрасную маркизу де Дюн и всех, тех, кого всегда встречаешь на премьерах.

Кто-то схватил его за руку, и юный радостный голос прошептал ему на ухо:

— Ах, вот и вы, наконец, злой Милый друг. Почему вы не приходили к нам?

Это была Сюзанна Вальтер, смотревшая на него из-под облака кудрявых белокурых волос своими эмалевыми глазами.

Он очень обрадовался, увидев ее, и дружески пожал ей руку. Потом извинился:

— Я не мог, я был так занят эти два месяца, что почти не выходил из дома.

Она ответила серьезным тоном:

— Это очень, очень нехорошо. Вы нас огорчаете, ведь мы вас обожаем, мама и я. Я просто не могу жить без вас. Когда вас нет, я смертельно скучаю. Я говорю вам это откровенно, чтобы лишить вас права исчезать. Дайте мне руку, я сама хочу вам показать «Иисуса, шествующего по водам». Она находится в самом конце, за оранжереей. Папа поместил его там для того, чтобы гости должны были пройти через все комнаты. Удивительно как папа носится с этим особняком.

Они медленно пробирались сквозь толпу. Все оборачивались, чтобы посмотреть на этого красивого молодого человека и эту очаровательную куколку.

Один из известных художников сказал:.

— Вот красивая пара. Просто прелесть.

Жорж думал: «Вот на ком должен был бы я жениться, будь я действительно ловким человеком. А ведь это было возможно. Как я не подумал об этом? Как случилось, что я женился на той? Что за глупость! Всегда поступаешь слишком быстро, необдуманно».

И зависть, горькая зависть, проникала ему в душу, капля за каплей, словно яд, отравляя все его радости, делая существование невыносимым.

Сюзанна сказала:

— Приходите почаще, Милый друг. Теперь, когда папа так разбогател, мы будем веселиться, как сумасшедшие.

Преследуемый все той же мыслью, он ответил:

— Теперь вы выйдете замуж. Вы выйдете замуж за какого-нибудь прекрасного принца, слегка разорившегося, и мы не будем больше видеться.

Она искренно вскричала:

— О, нет, нет еще, я хочу, чтобы мне кто-нибудь понравился, очень понравился, совсем понравился. Я достаточно богата — за двоих.

Он улыбнулся насмешливой и высокомерной улыбкой и стал указывать ей в толпе тех, которые продали свои ветхие, ржавые титулы дочерям богатых финансистов, а теперь живут с женами или отдельно от них, свободно и беспутно, всеми чтимые и уважаемые.

В заключение он сказал:

— Не пройдет полугода, как и вы попадетесь на эту удочку. Вы станете маркизой, герцогиней или княгиней и будете смотреть на меня сверху вниз.

Она смутилась, ударила его веером по руке и поклялась ему, что выйдет замуж только по любви.

Он насмешливо улыбнулся:

— Увидим. Вы слишком богаты для этого.

Она сказала:

— Но ведь и вы получили наследство.

Он ответил презрительно:

— Полноте, стоит ли об этом говорить? Какие-нибудь двадцать тысяч годового дохода. Это такие пустяки по нынешним временам.

— Но ваша жена ведь тоже получила наследство.

— Да. Миллион на двоих. Сорок тысяч годового дохода. При таких средствах мы даже не имеем возможности держать собственный выезд.

Они дошли до последнего зала, и перед ними открылась оранжерея — большой зимний сад, полный высоких тропических деревьев, давших у своего подножия приют клумбам с цветами редких сортов. Здесь, под этой темной зеленью, сквозь которую свет проникал серебристой волной, чувствовалась легкая прохлада влажной земли и тяжелый аромат растений. От всего этого веяло каким-то странным, нежным и нездоровым очарованием, искусственным, возбуждающим и томительным. Между двумя рядами густых кустов были разложены ковры, казавшиеся мхом. Вдруг Дю Руа увидел налево, под широким куполом пальм, бассейн из белого мрамора, такой просторный, что в нем можно было купаться. По краям его сидели четыре больших лебедя из дельфтского фаянса, и из их полуоткрытых клювов струилась вода.

Дно бассейна было усыпано золотым песком, и видно было, как там плавают какие-то огромные красные рыбы — странные китайские чудовища с выпуклыми глазами, с окаймленной голубым чешуей; эти мандарины вод, блуждающие или замершие на золотом дне, напоминали причудливые вышивки китайских тканей.

Дю Ру а остановился с бьющимся сердцем. Он говорил себе: «Вот, вот где роскошь. Вот дом, в котором следовало бы жить. Другие достигли этого. Почему бы и мне не добиться того же?» Он думал о способах, необходимых для достижения этой цели, но ничего не мог придумать в эту минуту, и собственное бессилие раздражало его.

Спутница его молчала и казалась задумчивой.

Он искоса посмотрел на нее и подумал еще раз: «А ведь стоило только жениться на этой маленькой, живой марионетке».

Вдруг Сюзанна, словно очнувшись от сна, сказала:

— Внимание!

Она провела Жоржа сквозь толпу, загораживавшую им дорогу, и внезапно повернула направо.

Среди группы причудливых растений, протягивавших в воздухе свои трепетавшие листья, раскрытые, словно руки с тонкими пальцами, — неподвижно, среди моря, стоял человек.

Эффект был поразительный. Картина, края которой терялись в живой зелени, казалась черной дырой, открывавшейся в фантастическую заманчивую даль.

Нужно было внимательно присмотреться, чтобы понять, в чем дело. Рама перерезала лодку, в которой сидели апостолы, слабо освещенные косыми лучами фонаря, находившегося в руках одного из них; сидя на борту, он направлял свет на удалявшегося Иисуса.

Христос ступил одной ногой на волну, и видно было, как она сжалась, покорная, приниженная, кроткая, под попиравшей ее божественной стопой. Все было мрачно вокруг богочеловека. Одни только звезды сияли в небе.