Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

На Западе, когда узнают об этом Отделе, будут строить всякие концепции о новых замыслах Москвы. На самом же деле, это такая же операция, как назначение Черненко кандидатом в члены ПБ или как замена Катушева Русаковым.

Дочитываю, напечатанный в «Новом мире» удивительный роман-дневник Александра Крона «Бессонница». В свое время руки не дошли, хотя «вся Москва» говорила о нем. Высокого класса психологический портрет столичного советского образа жизни.

С 26 февраля по 2 марта — Будапешт. Совещание Секретарей ЦК десяти соцстран. Оживления ждали от румын. Оно было. Те же самые вопросы, на первый взгляд те же подходы и та же озабоченность (например, гонкой вооружений). Но все с двойным дном.

Хвалились отменой цензуры, решением национального вопроса, хотя это все чистейшая демагогия и лицемерие: у них по этой части хуже, чем у всех остальных. Причем ребята (из отделов аппарата ЦК КП Румынии), которые сопровождали делегацию, тупо, без объяснений и аргументов настаивали на своем публично. А в кулуарах, когда мы их прижимали, ставя под сомнение их интеллектуальную личную состоятельность, смеясь признавали, что они-то сами так не думают, но у них — «директива»!

Б. Н. развил бурную деятельность и опять измучил своими инициативами: то он должен заключительные абзацы произнести, хотя его об этом никто не просил, то выступить с итоговым заявлением (в качестве очередного председательствующего), хотя это совсем казалось неприличным; то ответную речь на приеме у Кадара ему подготовь; то вдруг задумал дать интервью «Правде» по результатом совещания. Его коллеги — Русаков и Зимянин каждый раз делали квадратные глаза, урчали, но он шел на пролом и всегда добивался своего.

Закрытое заседание по «еврокоммунизму» (без румын и вьетнамцев) — «тайный отъезд» из гостиницы «Геллерт» в партшколу… через весь город со скоростью 150 км., в сопровождении милицейских машин с сиренами и сквозь шпалеры ошарашенных будапештцев.

Б. Н. опять первый: текст был подготовлен Загладиным и Козловым. Венгры и болгары были близки к нам. Впрочем, мы с Загладиным приняли накануне все замечания (по нашему тексту) венгров (передавал Берец). Наша концепция была скорее посередине между венгерской и болгарской.

Пошлейшим образом (неожиданно для всех) выступил Аксен: империализм — Социнтерн, Брандт-Бжезинский, словеса в адрес КПСС и Брежнева, 60-летия Октября (это на закрытом-то деловом заседании!). Поляк — нуль. Монгол, мудро понимая свое место, — управился в три минуты. Кубинец произнес многословную речь на тему о том, что «так нельзя»: высшая норма интернационализма — это когда один народ проливает кровь за интересы другого. А нам, мол, здесь румыны не позволили даже выразить солидарность с делом революционной Эфиопии. Как мы (т. е. делегация) объясним это в Гаване?! Че Гевара (!) говорил, что мобильность и боеспособность партизанского отряда определяется по самому плохому и безответственному бойцу. Так что же — мы будем равняться на Чаушеску? И т. д. Зачем, мол, нужны такие встречи, где коммунисты не могут говорить откровенно.

Однако гвоздем был Биляк (член президиума ЦК КПЧ): Борис Николаевич, мол, объяснил нам здесь, что вы все поедете на съезд КП Испании. Каррильо и западная пропаганда нас называют марионетками, ставленниками оккупантов, что мы не представляем своего народа и т. д. Поэтому нас (чехословаков) туда не пригласили. Не думаете ли вы, что поехав, вы косвенно присоединитесь к этой характеристике Каррильо и Ко?! Мы не можем возражать против вашего решения, но подумайте о нас. Что мы виноваты в том, что приняли вашу интернационалистскую помощь?!

Вопрос поставлен. Но выводов встреча никаких, конечно, не сделала, потому что на таких встречах проблемы не обсуждаются, а излагаются.

Кубинский вопрос также остался без ответа.

А вообще странная ситуация складывается. Чехов сейчас, в связи с 10-летием событий, клюет и попирает весь мир. Мы и тем более другие соцстраны отмалчиваемся. Это для нас не актуально, да и не нужно — «муссировать». Между тем, вокруг таких людей, как

Биляк и большинство чешского руководства, «стихийно» в партийной среде братских стран складывается климат пренебрежения, если не презрения. И не только по причинам «более общим», но и потому, что в человеческом плане они все убогие, серые, глупые, злые и т. д. В словах Биляка я почувствовал, что они, эти чехи, понимают, в каком они очутились положении даже среди тех, кто их сделал тем, кем они являются.

Перебирая книжные полки, наткнулся на свою статью в № 5 «Новой и новейшей истории» за 1961 год. Она была написана по настоянию покойного академика Губера, тогдашнего главного редактора, который сватал меня на роль зама. Я тогда только что вернулся из Праги. Помнится, тоже покойный Ерусалимский в свойственной ему манере легкой насмешки, встретив на улице, сказал мне: «Говорят, ваша статья подняла вдвое тираж журнала» А Севастьянов (ныне большой деятель Института истории), впрочем, человек подхалимажный (я только что поступил в ЦК), сказал: «Каждую страницу перечитывал по несколько раз, потому что мыслей больше, чем фраз». Вспомнилось все это. Между прочим, я тогда еще не очень опытный был «в составлении тестов». Перечитал его сейчас. Она, действительно, написана лихо. А главное — по сравнению с мыслями и выводами, которые там так густо слеплены, целые тома научной литературы, появившиеся с тех пор, не добавили ничего нового. Даже нынешние еврокоммунисты в общем-то (с точки зрения анализа новых условий революции в их странах) тоже ничего нового не сказали: там уже все это было сказано в поразительно точной (и смелой для того времени) форме. Теперь уже, наверно, так не напишу, не хватит воли.

Позавчера над Ливией взорвался вертолет, в котором летели Ламберц (член ПБ СЕПГ) и Пауль Марковский (зав. международным отделом СЕП1), которого я знал лет 15. Это силезец, жизнерадостный, умный, хитрый, открытый к нам, очень способный политически (знает активно пять европейских языков), по-немецки грубовато веселый. Он был другом многих из нас в международных отделах ЦК. Я видел его в последний раз в январе, когда он приезжал с Аксеном по поводу будапештской встречи. Ламберца я знал меньше. Это самый молодой их член ПБ. Но острота известия усилена тем, что всего 4 дня назад я жал ему руку в «Геллерте».

Б. Н. предупреждал Ламберца в Будапеште: «Не надо, мол, так часто летать туда, не безопасно, без вас обойдутся». В Ливии они оказались по пути в Эфиопию, в которой СЕПГ «тесно ангажировалась», помогая главным образом в создании «марксистско-ленинской партии».