Наваждение - Пола Волски

О, если бы он мог успокоиться, тихо и безмятежно жить в Шеррине! Так было бы лучше для него самого, и для дядюшки Кинца, и для нее, Элистэ. Но он никогда не успокоится, ни сейчас, ни потом: Дреф верен себе.

- Хорошо, я согласна. Вылазка обещает быть занимательной, - сказала она как бы помимо собственной воли и была отчасти вознаграждена взглядом, который он на нее бросил.

С этой минуты события стали развиваться с головокружительной быстротой. Сразу после разговора Дреф куда-то ушел - уладить то да се, как туманно объяснил он. В ожидании новостей Элистэ прождала его сколько смогла - почти до рассвета, тронувшего румянцем небосклон на востоке. Тут веки ее налились свинцом, она сдалась и отправилась в кровать. Пробудившись через некоторое время, Элистэ обнаружила, что Дреф безмятежно спит в своем кабинете. Ей очень хотелось его растолкать, но она взяла себя в руки и дала ему отоспаться. Он очнулся около двух. Как выяснилось, ее долготерпение не оценили и не вознаградили. Дреф торопливо проглотил краюху хлеба со вчерашним супом, который даже не стал разогревать, и снова куда-то исчез, ничего не объяснив и не взяв ее с собой, несмотря на ее настойчивые требования.

И опять Элистэ осталась одна, снедаемая любопытством. День тянулся мучительно долго. Дреф вернулся только к ночи. Элистэ буквально кипела от бешенства. Она встретила Дрефа ледяным молчанием, даже не взглянув в его сторону. А он словно и не обратил внимания на ее раздражение. В отличном настроении он уселся за стол, положил себе еды и налил вина. За ужином Дреф рассказал ей, чем занимался днем - в основном добывал фальшивые подорожные и паспорт для Элистэ. Человек, подделывающий документы для нирьенистов, недавно отбыл на свидание с Прекрасной Дамой. Необходимо было срочно найти другого, не менее надежного, и поиски отняли у Дрефа много времени. Но, судя по всему, он преуспел и в доказательство кинул на колени Элистэ бумажный пакет.

Документы выглядели безупречно - при всех положенных печатях и подписях, по всей форме и даже со слегка потрепанными уголками. Элистэ с восхищением изучала их. Отныне она превращалась в Ивиэн Сузоль, жену Муажа Сузоля, восемнадцати лет, проживающую в Грамманте. Неизвестный мастер предусмотрел все. Нет, это Дреф предусмотрел, как всегда. Устыдившись, что так раскапризничалась, Элистэ заставила себя улыбнуться.

- Как я вижу, тучи рассеиваются, - непринужденно заметил Дреф. Прекрасно. Мне бы не хотелось, чтобы вы пускались в путь в дурном расположении духа.

- В путь?

- Да. Мы отбываем. - Он извлек карманные часы. - Через четыре часа. У вас хватит времени упаковать небольшой саквояж, если захотите его прихватить.

- Через четыре часа!

- Вот именно. Какой смысл оттягивать?

- Но... так сразу. Я не думала... я не готова.

- Какие еще приготовления вам нужны?

- Дреф, есть вещи, которых вы просто не понимаете.

Но по его довольной улыбке она догадалась, что он прекрасно все понимает.

Часы пролетели, как минуты. Не успела она опомниться, как Дреф уже свел ее вниз и они вышли в тупик Слепого Кармана, где тут же поймали фиакр. Забираясь в карету, Элистэ бросила последний взгляд на пансион, где, как она начинала понимать, прошли счастливейшие дни ее жизни. Она подумала, что, может, уже не вернется сюда. При всей осторожности Дрефа они не были застрахованы от случайностей. Какая-нибудь непредвиденная помеха, неудачное стечение обстоятельств у Северных ворот - и не видать ей больше тупика Слепого Кармана. Через несколько часов они с Дрефом могут очнуться в "Гробнице". А чтобы этого избежать, стоит всего лишь отпустить фиакр, возвратиться в дом, подняться к себе...

Дверца кареты захлопнулась. Фиакр тронулся, и пансион остался позади. На Элистэ нахлынуло чувство беспомощности, свободного падения - как в тот раз, когда она представила, будто бросается с Винкулийского моста. Что ж, она сделала выбор. Назад пути нет.

Они проехали Крысиный квартал - Элистэ этого даже не заметила, - и покатили по Университетской улице, миновали Университетскую площадь. Свободную Башню (бывшую Королевскую) и до омерзения пропагандистскую скульптурную группу "Десять мыслителей", воздвигнутую на месте снесенного ансамбля "Десять монархов". Затем фиакр свернул на одну из примыкающих к площади многочисленных кривых улочек и остановился у какого-то безликого перекрестка. Они вышли. Дреф расплатился и увлек свою спутницу в безымянный переулок, к облупившемуся дому, над дверями которого красовалась расписанная от руки вывеска "Зук и компания. Посредническая контора". Он постучал условным стуком - два удара, пауза, четыре, пауза, еще два, - и им сразу отворил дверь мужчина грубоватого крестьянского вида, с седыми усами и красным ромбом на груди. Элистэ подумала, что это сам мастер Зук, глава посреднической конторы, но убедиться в этом ей не пришлось, потому что Дреф не стал их знакомить. Они перемолвились всего парой слов, но в разговорах, видимо, не было надобности. Седой молча пожал Дрефу руку, повернулся и провел их в скудно освещенную комнату, где стояли два больших, доверху набитых книгами деревянных ящика. Элистэ вопросительно посмотрела на Дрефа, но тот уже занялся делом. Вытащив из одного ящика десятка два книг, он взялся за слегка выступающую внутреннюю нижнюю кромку и поднатужась поднял дно, на котором покоилась добрая четверть груза. Под этим дном обнаружилось второе, а между ними свободное пространство. В стенках из неполированных сосновых досок были проделаны дырочки для воздуха, хитро замаскированные. Так вот в чем ей предстояло путешествовать! Элистэ невольно подумала о гробе.

- Залезайте, - скомандовал Дреф.

Так сразу? Не переговорив, не объяснив, не ободрив? Чистое безумие, ни в какие ворота не лезет. Она бы с ним поспорила, но он сразу Поймет, что ей страшно. Он и так, вероятно, догадывается, но ей было стыдно открыто выказывать слабость. Вздернув подбородок, Элистэ подошла, села на край ящика, перебросила ноги и улеглась на дно. Места вполне хватает, сразу отметила она. Можно лечь на бок, немного поджав ноги; не так уж плохо. Но ее брала дрожь при мысли о книгах, которые навалят сверху, о темноте и тяжести, которую ей с места не сдвинуть. Да еще крышку заколотят, точно у гроба, - у нее даже похолодели ладони.

Дреф и Зук склонились над девушкой. Зук протянул глиняную кружку, которую она приняла без особой радости. Кружка до самых краев была наполнена темным настоем. Элистэ опасливо принюхалась, вдохнула густой приторный аромат. Все чувства подсказывали - "не пей". Но Дреф и Зук ждали. Какой жалкой трусихой предстанет она перед ними, если заартачится в решающую минуту. Ее начнут уговаривать и уламывать, в конце концов она уступит, а в результате только даром потратит время и будет казаться последней дурочкой. Из гордости, а может, из простого тщеславия Элистэ начала пить. Настой оказался чудовищно сладким и густым, с каким-то горьковатым, даже тошнотворным привкусом. Стоит поперхнуться или, того хуже, не удержать мерзкого пойла - и стыда не оберешься. Она заставила себя проглотить настой, не обращая внимания на вкус, и вернула Зуку пустую кружку.