Красный лик - Всеволод Иванов

В это время он уже был революционером, смелым, предприимчивым. В 1896 году ему пришлось бежать из Кантона на Гавайи, а потом в Америку и в Англию… Его сотрудники в этом неудавшемся предприятии Чжан Ше-лян и Го Лао-хуай были казнены.

Вся его жизнь полна самыми причудливыми и опасными приключениями, из которых ему удавалось выходить с большим трудом.

Но он ставил на карту всё, вплоть до своей жизни, движимый единственно мыслью об отечестве. С 1906 года начинается его прямая борьба против Пекина в сообществе с некоторыми генералами старой армии. С большими затруднениями идёт эта борьба, и в 1909 году доктор Сун едет в Америку к своим соотечественникам за помощью…

Только десятая попытка его удалась, и в 1911 году революционными войсками был захвачен Ухань (это было 10 октября), и с этого времени одна провинция за другой стали присоединяться к революционерам. 1 января 1912 года Сун Ят-сен был выбран президентом Китая.

Тот самый доктор Сун Ят-сен, за голову которого год тому назад была назначена премия в 500 000 данное.

Движимый национальным чувством, доктор Сун Ят-сен отказался от президентства в пользу Юань Ши-кая, который и объединил Северный и Южный Китай; но Юань Ши-кай объявил себя императором, и снова вспыхнуло восстание.

Доктор Сун Ят-сен тогда, в 1917 году, образовал кантонское правительство, в противовес пекинскому, а после его смерти образованная им партия Гоминдан, то есть Партия Республики, многими сложными путями добилась, наконец, того положения и тех успехов, которыми она обладает в настоящее время.

Жива самсоновская загадка — как из горького вышло сладкое; как из ужасов и свирепствования и расстройств революции вышло, наконец, сильное национальное государство. Одно соединено с другим, положение сочетается со своей противоположностью. И старый доктор Сун умер со словами на устах:

— Мир… И борьба… Спасите Китай!..

Сорок лет он провёл в борьбе, и те, кто раньше считал его революционером, — перешли на сторону его сторонников. Он выдвинул три своих принципа, Сан — Мин — Цюй, которые заключаются в следующем:

— Нация! Демократия! Жизнь народу…

Этим трём принципам и была посвящена вся деятельность доктора Суна, и эти три принципа легли в основание теперешнего положения государства китайского. Революция эта не затронула тех основ, на которых лежит жизнь всякого народа, не затронула вечных народных прав.

Доктор Сун боролся за революцию не для себя, а для своего народа…

Его пример — пример для русских и для России.

Мы, живущие в Китае, видели, какими извилистыми тропинками вели свою работу принадлежащие к партии Гоминдан. Мы знали, каким угрозам подвергались они, когда сторонники левых течений умели разжечь в народе самые низменные страсти и превратить его в бушующее пламя… Мы видели, что до последней поры имя Сун Ят-сен было революционным именем…

Но люди, стоявшие во главе китайской революции, — оказались обладающими большой головой… Они отлично знали человеческую психологию, и именно возникавшие затруднения использовали для того, чтобы толкать народ на правильный путь… Революция в Китае шла туда, куда хотел внутренне и, может быть, бессознательно сам народ; в исполнившейся реальной воле народной черпала она своё окончание, свой победный конец и начало новых достижений, а вовсе не в какой-нибудь химерической теории, которая, тем не менее, должна была быть воплощена в жизнь во что бы то ни стало. В китайской революции отчётливо сказалось практическое, трезвое свойство китайского ума:

— Не ослепляясь никакими химерами, никакими обольщениями, она шла к реальному — к устроению жизни человека на земле в данной обстановке, в данном времени, в данных условиях…

Китайской революции — а в ней было много героического, и, несомненно, доктор Сун куда героичнее того же Ленина, — свойственен мирный, человеколюбивый, национальный, истинно демократический характер. Все вожди Гоминдана — просты, и в этой простоте, в близости их к народу они кладут своё главное достоинство.

Китайская революция в своих порывах оказалась спущенной на тормозах властными и умными руководителями, и вот почему она оказалась столь благодетельной.

Со стороны моих соотечественников, живущих в настоящее время в Китае, желательно было бы внимательное отношение к тем великим и поучительным событиям, которые разыгрываются на их глазах. Русским надо учиться у Китая и революции, как когда-то, 700 лет тому назад здесь они учились монархии.

Всякий беспристрастный наблюдатель скажет, что в наличном финале китайской революции он видит только положительные качества таковой, и поэтому он, до известной степени, примирится и с русской революцией и перестанет восклицать знаменитым восклицанием:

— Да может ли быть что-либо доброе от Назарета?

Он увидит, что революция в сущности своей стремится к миру, спокойствию, благосостоянию, национальной зажиточности, к чему вообще стремятся всегда все люди, причём только эти блага должны быть в послереволюционном строе предоставлены большему количеству людей.

Он увидит, что революция права, поскольку она стремится к этому, и она сбита с толку, когда ей навязывают разные химерические теории некоторые милостивые государи, одни — по глупости, а другие — из хитрых видов.

Он увидит, что можно быть революционером и в то же время горячим националистом, каким был доктор Сун.

Наконец, он увидит, какой энтузиазм, какие силы пробуждает в народе националистически повёрнутая революция.

Он увидит, какие бесконечные пути по укреплению Востока развёртываются сейчас перед Китаем.

И увидав это, всякий русский с тем большей грустью глянет на то, что творится на его родине, которая сбилась с пути национальной революции, столь радостно встреченной ею в 1917 году.

Кризис евразийства

— Как, только что началось, и уже кризис?

— Что делать! Должно быть, то судьба русских идеологических устремлений…

Не расцвёл и отцвёлВ утре пасмурных дней…

А между тем скажите, положа руку на сердце, что было за последние годы роскошнее, эффектнее и свежее начала евразийства?.. Начала вообще всегда бывают блистательны — вспомним первые века христианства, вспомним Реформацию, вспомним, наконец, русскую революцию… В идейной игре, как и в шахматах, дебюты очень легки: