Я не Поттер! - Марина Броницкая

— Ты как? Идешь на занятия? – совсем негромкий голос Виктора показался мне раскатом грома.

— Не иду, не ползу, и вообще – не двигаюсь…

Парень засмеялся.

— Юморишь? Значит – жив. Слушай… там медсестра ваша тебя вызывает, уже в третий раз. Что ей сказать?

— Вот так прямо и скажи – жив.

— Точно? – это уже приятель просунул голову в открытую дверь. – Может, принести чего?

Если мне что и нужно было, так это возрождение Волдеморта и новая жизнь. Пирожки и конспекты меня не интересовали вовсе, о чем я не постеснялся известить Малфоя и тот, почему‑то обидевшись, ушел восвояси.

— Он же наследник… того самого Малфоя, так?

— Того самого… – пробормотал я и поискал глазами тазик. – А что?

— Он же происходит из самой чистокровной семьи во всей Англии?

— Тоже мне, мистер очевидность… Ну и что с того?

— Ты не чистокровный, Гарри.

Мне надоело задавать встречные вопросы и я, обрадованный близостью обнаруженного у тумбочки тазика, приготовился использовать его по назначению. Меня рвало с самого утра, можно сказать, выворачивало наизнанку, и никакие разговоры о чистокровности, как и об её отсутствии, не интересовали меня так, как эта кухонная утварь.

— Он перед тобой на цыпочках бегает, угодить старается.

— Мы дружим, — выдал я избитую фразу. – Что‑то не так?

— Ты плевал на его дружбу, а он – нет. Это ненормально для… Малфоев.

Я рассердился и немного привстал, опираясь на локти.

— А что ты о них знаешь, чтобы так думать?!

— Поверь мне – знаю.

Крама насторожило, что я, такой слабый, покрытый испариной и зеленый от постоянной тошноты, все равно казался главным в нашей с Драко дружбе, такой непонятной и, по сути, давно им преданной. Возможно, парень наслышан не только об аристократах Малфоях, но и о моем отце, обо мне, да и мало еще о чем?

— Ты думаешь, раз я такой неказистый, то Драко просто обязан мной помыкать?!

Виктор испугался такого предположения и заверил болящего, что ничего такого он и не думал, что, конечно же, правда. Болгар просто предположил, что расположением Драко мог похвастаться только тот, кто близок не столько избалованному мальчишке, сколько его семье, и уж на её счет у него были весьма четкие представления. Немного смекалки, незамыленного борьбой факультетов взгляда, и вот она – моя паршивая реальность.

Я еще раз подумал, что Дамблдор не мог не знать, и от такой мысли…

— Хельга, тазик!!!

* * *

На следующее утро я решил подняться и пойти позавтракать, успокоить урчащий от голода желудок и посмотреть на кубок. Ходили слухи, исправно доставляемы в мою комнату Джинни и Гойлом, что свои имена в него бросили все дурмстранговцы без исключения, а вот ни один представитель Хогвартса у табуретки в Большом Зале замечен еще не был. Высокий деревянный кубок, потрескавшийся от древности и магических сил, водрузили на стул, на который обычно клали Волшебную шляпу, но от этого таинственность избрания чемпионов никак не страдала. Установи Минерва на табуретку обычную кастрюлю – все равно рты на неё смотрящих приоткрывались бы сами собой.

Зашел я в помещение вовремя, близнецы Уизли, явно выпившие старящее зелье собственного изготовления, как раз готовились перешагнуть магический защитный круг и бросить в кубок свои имена. Фред вынул из кармана кусок пергамента, подошел к линии, остановился, переминаясь с мысков на пятки, как пловец перед прыжком с пятнадцатиметровой вышки. И, глубоко вздохнув, у всех на глазах переступил золотую черту. За ним, обрадованный удачной попыткой брата шагнул Джордж.

Тут же раздался громкий хлопок, и близнецов, словно невидимой катапультой, выбросило из золотого круга. Пролетев по воздуху метра три, они приземлились на холодный каменный пол. Было не только больно, дерзость еще и кончилась бесславно: хлопнуло второй раз, и у близнецов выросли длинные белые бороды.

Скажу прямо – мой завтрак удался.

Сильно подпортил его Драко, в первый раз за два месяца задавший свой главный вопрос:

— Гарри…

— Я кофе пью.

— Это какао.

— Какая разница? Все равно – пью!

— Ну Гарри…

— Что тебе?!

— Ты со мной не разговариваешь?

Меня опять чуть не вырвало, только на этот раз от тоски. Сглотнув это чертово какао, вкуса которого не чувствовал, я поставил чашку на стол и уставился на яркий цветочный узор по её кромке. Смотреть в лицо единственного человека на свете, считающего меня другом, мне просто нельзя. Он сам запер себя в импровизированную клетку моего невнимания.

В первый раз в своей жизни Драко сел на метлу и взмыл ввысь на моих глазах, и все те несчастные две минуты полета, он не жалея горла кричал мне вниз, на землю:

— Я лечу–у-у! Смотри–и-и! Давай со мной, Гарри–и-и!

Приятель уже тогда делился со мной своей жизнью, и уже тогда от благодарности за такое я ощущал, как щиплет в глазах. В тот день я побоялся последовать за ним в небо, а просто стоял и щурился от слепящего солнца, в лучах которого черная фигурка Малфоя таяла, словно ненастоящая.

— Мы с твоим папой здесь подождем! – выкрикнул я много лет назад ему в ответ.

Кто тогда знал, что я так и остался на земле, а Драко так и не приземлился? Он до сих пор в полете, грезит спокойной жизнью без борьбы и явно не рад происходящему в доме на холме…

— Действительно не понимаешь? – ответил я его же словами. – Помнишь, ты мне когда‑то задавал такой вопрос?

— Помню.

— Так ответь на него сам! Что, не можешь?

Драко отвернулся, благо за столом оставалось уже не так много народу.

— Ты не хочешь узнать то, что тебе не понравится…

— А почему? – поинтересовался я с ехидцей в голосе.

— Это может не понравиться еще очень многим, мысли ведь читаются…

— И кого я защищаю?!

— Меня…

Приятель сцепил руки в замок, положил на стол и прилег на них, еле сдерживая слезы.

— Посмотри на себя, ты по утрам уже бреешься, Драко! – я зло шипел ему на ухо. – Неужели произнести вслух простых вещей не можешь, а? Ждешь, пока я скажу?! Как обычно?

— Ну, ты же у нас самый хладнокровный… – он усмехнулся и посмотрел мне прямо в глаза. – Прямо как змея… Говори уже, не тяни!

Была бы у меня душа, можно было сказать, что парень смотрел мне прямо в душу.

— Мы обязаны быть соратниками, но мы больше не можем быть друзьями… – слова застревали где‑то в груди. — Я больше тебе не верю, прости.

Помолчав немного, он тихо спросил:

— Но защищаешь?

— Да, и всегда буду, — я взял салфетку, руки вытереть, и поднялся, чтобы уйти. – Драко, впереди вся жизнь, пожалуйста, иди по ней… сам!

— Пошел к черту, Гарри.

— Договорились, — небрежно ответил я, бросая салфетку на стол и прощаясь навсегда. — Туда и пойду…