Перед бурей (СИ) - Артем Лунин

Мыследей вздрогнул, раздражение чуть нарушило сосредоточение. В последние года два у молодой матери не хватало времени тренировать свой Дар, который едва-едва проснулся перед войной. Сейчас она лишь немногим более опытна, чем впервые вышедший из тела путешественник…

Надо было её учить, подумал старик. Хватит оправдываться тем, что она, мол, ещё сопливая девчонка. У этой девчонки уже есть дети.

Кстати.

— Уведи, — сказал Майнус, не открывая глаз. — Он меня забивает.

Рико не хотел уходить от матери, пришлось подхватить на руки. Мальчишка нерешительно заревел. Напевая и бормоча что-то утешительное, Войко прошла центральной улицей и вышла к детскому саду.

Дети обладают счастливой способностью забывать. В компании сверстников Роки быстро развеселился, наблюдая за ним, Войко тоже заулыбалась.

Здесь и нашли её Кнопка, Мона и Гарий, все трое были мрачны, как василиски в холодный день.

— Что Лина? — отрывисто спросил Гарий. Войко пожала плечами.

— Я не разбираюсь в этом. Она где-то там… — неопределённо махнула рукой. Гарий помянул Проводника.

— Что мне стоило раньше об этом подумать!..

— И что бы ты тогда сделал? — поинтересовалась Мона. — Стукнул Майнусу? Или сам бы запретил ей летать?

Гарий слабо улыбнулся, представив себя что-то запрещающим Лине или жалующимся на неё учителю.

— Хотя бы приглядел за ней. Всё-таки она мне как бы родственница.

— Кстати, вон ещё одна как бы родственница идёт… — сказала Кнопка. Невинно заморгала, когда Мона и Гарий смерили неодобрительными взглядами.

Самилла в компании смутно знакомого парня — Гарий припомнил его имя, Паль, — остановилась с другой стороны площадки. Молодые люди переговаривались, с улыбкой наблюдали за детьми.

— Сам или мне доверишь скорбный труд? — ехидно поинтересовалась Кнопка.

— Сам, — угрюмо бросил Гарий и уставился на названную сестру тяжёлым взглядом.

Войя-целительница почувствовала, оглянулась удивлённо — кому плохо в светлом месте, пропитанным детской радостью? Что-то коротко бросила спутнику и подошла.

— Что случилось, братец?

— С чего ты взяла? — правдоподобно удивился Гарий.

— С того, что ты здесь сидишь насупленный, даже дети уже хныкать начинают…

— Тогда отойдём, — Гарий и в самом деле не хотел портить детское веселье (как учуют его настроение, да как поднимут коллективный рёв, хоть вон беги), — но главная причина была не в том. Он не хотел веселить подруг своим разговором с посестрой.

Кнопка разочарованно ругнулась вслед, шагнула было, но Мона удержала. И в самом деле, изменилась…

— Ты из-за Алека такой кислый? — спросила посестра. — Не переживай, он выкрутится. И не такое повидал…

— Такое — не повидал, — сказал Гарий и поёжился, вспомнив бурление Живы. Сэм нахмурилась.

— Погоди… ты что же, летал?

Гарий виновато потупился. Самилла проглотила невнятное ругательство:

— Мозги у тебя есть? Если бы ты заблудился в Мире Обмана, что бы мы сказали Алеку, когда он вернулся бы?!.

По крайней мере, она верит, что брат вернётся.

— За тобой хотя бы присматривал кто-нибудь?

Гарий невольно оглянулся на Мону, чья рыжая голова светилась в зелени сада. Самилла тоже поглядела туда и, кажется, что-то поняла.

— Выдрать бы тебя, — сказала тоскливо, уже без прежней злости.

— Так и велели, — Гарий поскрёб ногой землю.

— Чего? — не поняла посестра.

— Выдрать. Верея сказала. Найти кого-нибудь из родных, рассказать им, какую глупость я утворил, и передать её совет — чтобы меня как следует выпороли.

Самилла фыркнула, с интересом разглядывая его.

— И ты выбрал меня? Думал, меньше достанется?

Гарий пожал плечами. Он был далёк от мысли, что Сэм его пощадит. Красивая и весёлая девушка, на игровой поляне она превращалась в свирепую воительницу. Едва ли в наказании будет мягка…

— Мне кажется, что ты уже слишком взрослый, чтобы подвергаться таким воспитательным процедурам… — неуверенно начала Самилла. — Ладно, вот что мы сделаем. Алек вернётся и сам решит, нужно ли наказывать. А пока ходи непоротый.

Гарий с облегчением выдохнул. Курт Конар был крут, а сын не отличался смирностью характера, и ему часто доставалось. Так что взбучки Троллик не боялся, но всё же весёлого мало.

— Ты правда думаешь, что он вернётся? — спросил мальчишка.

— Конечно, — Самилла улыбнулась с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. — Брат всегда возвращается.

— А ты сама… — Гарий на всякий случай оглянулся по сторонам, — не пробовала?.. — повёл рукой, изображая что-то порхающее.

— Тс-с-с!.. — Сэм тоже воровато оглянулась, — не говори никому!.. А то не посмотрят на мой возраст, и тоже достанется!..

— Вот и говори, что лишь дети горазды воротить глупости! — прокомментировал Гарий. — Погоди-ка, за тобой присматривал хоть кто-нибудь?

Самилла оглянулась на Паля, который так и маялся возле детского сада. Гарий удивился:

— А почему он?

— А почему бы и нет? — Гарию показалось, что Сэм слегка покраснела. Он почесал в затылке.

— И… что видела? — понизил голос.

— Я неглубоко ходила, — девушка пожала плечами. — А так мало что можно заметить… Какой-нибудь гений Ветра, пожалуй, смог бы присмотреться внимательней и понять, что там происходит, но…

Она споткнулась. Кажется, Гарий впервые видел бесстрашную воительницу испуганной.

— Лина!.. она же гений Ветра! — и вопросительно посмотрела на Гария. — Что, уже?..

Гарий виновато развёл руками, как будто это из-за него жена брата отправилась в опасное путешествие. Сэм выругалась.

— Майнус присматривает за ней. Может быть, вытащит…

Самилла опять сплела несколько недобрых слов.

— Ну и влетит же ей, как Алек вернётся…

Слишком уж часто она это повторяет, подумал Гарий.

— Спасибо, — сказала девушка, помолчав. — Забавная притча. Но она немного не к месту.

Зато ты отвлеклась… Джонатам улыбнулся.

— Не осталось никого, кто бы мог меня простить. Почему-то всегда получается так… — Симона говорила горько, но уже без истерики. Джонатам посмотрел на неё и передумал спрашивать. Сейчас она не расскажет. Может быть, позже.

— Я не знала, что церковники практикуют заморачивание.

Джонатам отметил, что она сказала не "наши" или "мы".

— Это не всем говорят…

Они помолчали.

— Давай спать.

— Опять в обнимку? — усмехнулась Симона.

Джонатам понял, что краснеет.

— Нет. Если ты не… — он чуть было не сказал "не захочешь".

— Не боитесь, что я кого-нибудь дозовусь?