Йога. Искусство коммуникации - Виктор Бойко

Если Бахиранга-йогу (в том числе и работу с телом) можно и даже необходимо осваивать, не устраняясь из «мирского бытия», напротив — чередование этих двух видов деятельности даёт великолепные результаты, то Антаранга-йога такого положения не потерпит. Внутренней работе должно быть посвящено всё время без остатка, она требует полного погружения в её процесс и всей наличной энергии. Когда возникают промежуточные результаты, на которых хотелось бы остановиться, процесс трансформации постепенно сворачивается и становится возможным выйти из него без ущерба.

Одному из моих знакомых, который, будучи в Индии, занимался в одном из филиалов Бихарской школы йоги, незадолго до окончания командировки учитель сказал, что можно приступать к созерцанию. Знакомый ответил, что займётся этим, когда вернётся в России к своей основной работе. Гуру в свою очередь настоятельно порекомендовал ему не искушать судьбу, поскольку практика высших стадий йоги требует всего времени без остатка. Только после достижения самореализации поддержание мастерства может быть обеспечено каким-нибудь часом ежедневной работы в самьяме, и такая практика вполне совместима с обычной жизнью. В период же овладения мастерством попытки совмещения этого процесса с чем-нибудь ещё есть не что иное, как прямой путь в сумасшедший дом.

Конечно, по мере трансформации приходят всё более весомые результаты, но растёт и «стоимость» — величина затрачиваемого времени и усилий — до момента естественного исчерпания процесса.

Говоря об интеграции сознанием всей «массы» памяти, мы непременно сталкиваемся с вопросом о её границах. Рассмотрим эту проблему на примере развития человеческого существа.

На первом этапе онтогенеза, от зачатия до родов, осуществляется типовое развёртывание структуры тела и сознания. В начальной стадии «изделие» последовательно воспроизводит и отвергает признаки предыдущих животных этапов телесной истории, пока не «остановится» на человеческом «варианте», который и начинает развиваться.

Небольшое отступление. Допустим, что в своём внутреннем путешествии мне удалось добраться в памяти до момента возникновения сознания, до той давней младенческой поры, когда начала оформляться структура личности, и создание, бывшее тогда мною, начало говорить о себе «Я». До этого момента крохотное существо располагало лишь сознанием, самоосознанности как таковой ещё не было.

Что такое рост тела или сознания? Запрограммированные изменения при этом происходят от точки к точке, по всему объёму структуры в каждую единицу времени, непрерывно, микроскопическими шагами. В какой-то момент можно сказать, что тело ребёнка — по сравнению с ним самим месяц назад — уже больше «новое», чем «старое» и проявления сознательных реакций значительно усложнились.

Я-сознание может «включиться» только в результате почти непрерывного систематического контакта, коммуникации младенца с окружающими людьми, и толчком к этому является использование взрослыми прежде всего такой разновидности общения как речь. От рождения у ребёнка представлены лишь инстинкты и рефлексы. Его бессознательное с момента появления на свет пополняется только нечеловеческим материалом, поскольку личностного слоя психики какое-то время просто не существует.

Отсюда вопросы трансперсоналыцикам: когда люди переживают якобы заново процесс своего рождения, о чём вообще идёт речь? Каким образом Я-сознание взрослого человека в обычном бодрствующем состоянии может воспроизвести что-либо, случившиеся до его возникновения и в нём не содержащееся? Личность, которая теперь, много лет спустя, в сеансе ребефинга якобы пытается вспомнить реальный процесс собственного появления на свет, тогда просто не существовала. Был комок живой материи, развивающейся согласно генетической программе рода, с потенциальными предпосылками для возникновения сознания. Кроме того, тело, новорождённого и взрослого человека — структуры качественно разные.

Гроф мог бы стопроцентно аргументировать свою теорию, фиксируя процесс появления на свет с помощью «кесарева сечения» энного количества младенцев. Лет через двадцать этих людей можно было бы подвергнуть воздействию ребефинга и сравнить их отчёты с аналогичной информацией контрольной группы сверстников, подвергшихся той же процедуре, которые одновременно с «кесарями» родились обычным «способом»! Чего проще! Либо для чистоты эксперимента подробнейшим образом задокументировать «от и до» какое-то количество родов, а через пару десятков лет, когда эти люди вырастут (а метод Грофа уже и постарше), провести с ними ту же практику. И сравнить их теперешние переживания и воспоминания с описанием процесса родов, который действительно имел место в прошлом. Если данные совпадут, скептики, подобные автору данной работы, принесут трансперсональной концепции искренние извинения. Но почему-то эти простейшие и очевидные вещи так никогда и не осуществились, и Гроф делает свои выводы, произвольно интерпретируя огромное количество субъективного материала, полученного только от тех испытуемых или пациентов, которые хорошо видят образы. Неудивительно, что серьёзные исследователи относятся к трансперсональной психологии с большим предубеждением.

Вот, например, мнение Милтона Эриксона, высказанное не в адрес трансперсональной психологии конкретно, но по частному практическому случаю: «В качестве некритического подхода можно отметить случай с одним психиатром. Он сообщил, что ему экспериментально удалось достичь возрастной регрессии до стадии внутриутробного развития, а затем получить от испытуемого отчёт о его внутриутробных переживаниях. Он не учёл то обстоятельство, что внутриутробный плод не способен ни говорить, ни понимать слова. Он не понял, что испытуемый просто-напросто выдумал всё это, желая подурачить некритичного и не думающего врача или сделать ему приятное» («Стратегия психотерапии», с.38). Отмечу, что в итоге шестидесяти лет практики Эриксон, очевидно, имел основания отозваться об опытах возрастной регрессии именно так, а не иначе.

Итак, сознание, в какой-то момент времени оно возникает у ребёнка, но почему — вот вопрос вопросов. Можно предположить, что развёртывание индивидуальной человеческой структуры сопровождается возникновением — на каком-то этапе — определённого качества нейронных сетей мозга. И когда последнее достигнуто, происходит самозарождение сознания, что (по Грегори Бэйтсону) является свойством материи, достигнувшей в своей организации определённой степени сложности. Или сознание — социально «запускаемый» процесс отражения мира в нейрохимических реакциях мозга? Когда и как он возникает? Где образуется центр самосборки? Может быть именно суммарное давление сенсорных воздействий на фоне усложнения мозга инициирует возникновение некой виртуальной системы координат, из которой впоследствии развивается структура индивидуальности?

На эти вопросы достоверных ответов пока не существует, поэтому вернёмся к тому, что на сегодня неоспоримо. С какого-то момента животное единство психики ребёнка заканчивается, поскольку возникает самоосознанность. Со временем эта структурированная особым образом часть психики приобретает всё больший «вес» и у взрослого человека становится ведущей, практически полностью отрываясь от своей скрытой основы.

Любой медитативный процесс по существу является грамотным сохранением сенсорной депривации при пониженном энергетическом тонусе и ментальной опустошённости сознания. При таких условиях анамнестический барьер, обычно отделяющий бодрствующее сознание от бессознательного, начинает терять свою непроницаемость, информационные массивы «просачиваются» в сознание из глубин психики, как бы «притянутые» его разреженностью. Главным и решающим условием возникновения подобного хода событий является наличие специфически изменённого бодрствующего сознания и отсутствие кинестезических помех со стороны тела.

Когда человек просто спит, внутрипсихические процессы, отражённые затем в воспоминаниях, имеют совершенно иной характер по сравнению с тем, что происходит в сознании при медитативной его настройке, — как в старой песне «Наутилуса»: «А днём совсем другое кино она видит в его глазах...»

До сих пор речь шла о барьере между двумя видами сознательно усвоенной личностью информации, постоянно находящейся «в обороте» и выпавшей из него, впоследствии забытой.

Как уже отмечалось, при успешной внутренней интеграции интеллектуально-информационный «калибр» индивида, а следовательно, и его возможности кардинально меняются. Это обусловлено тем, что, во-первых, достигнута целостность, во-вторых, сознание включило в себя такое количество неосознанного прежде материала, который по объёму во много раз превышает обычный информационный потенциал среднестатистического человека. При успешной трансформации новое положение «центра тяжести» Эго, возникшее в результате ассимиляции сознанием громадного количества вновь поступивших сведений, есть определённый аналог «смещению точки сборки» в методе Хуана Матуса. Но если в Центральноамериканской магической доктрине меняются сами границы текущего спектра восприятия и вся его структура, то при самореализации посредством йоги — внутренний масштаб личности. Это никак не связано с органами внешнего восприятия, поэтому «фиксация внутренней точки сборки» в новом «положении» в каждой отдельной практике происходит автоматически по её завершению.