Воин - Дональд Маккуин

Гэн немало удивился, узнав, что Конвей добровольно взвалил на себя эту функцию. Берясь за всякое задание, позволяющее покинуть город, он доказал, что удивительно легко справляется с разрешением любой проблемы. Сначала Гэн подумал было, что причина кроется в оружии-молнии, помогающем Конвею везде достигать порядка, но вскоре сам убедился в том, что Мэтт с легкостью прекращал споры и без помощи оружия. Это был настоящий мастер компромисса.

Главной проблемой сейчас стали Люди Собаки. Гэн посылал им целые караваны с сушеным лососем и другими продуктами, всеми силами помогая дожить до весны. Клас лично осматривал их длинные колонны, снабжая Гэна реальной информацией о положении в племени. Однако этой помощи не хватало, особенно когда зима засыпала снегом все пути. У обычного каравана, состоящего из лыжников, тянувших за собой сани, уходило несколько недель, чтобы добраться до лагеря Собак. Кроме того, это было весьма небезопасно. По стране про заботу Гэна о своем народе ходили легенды. Однако его враги, особенно Танцующие-под-Луной, начали использовать эти легенды ему же во вред. Они искали тех, кому пришлось хуже всех в эту зиму, тех, кому Гэн уделил чуть меньше внимания, чем другим, и пытались из искр зависти разжечь пламя вражды и раздора.

Проблема, тяготившая Гэна, пожалуй, даже больше, чем Танцующие-под-Луной и их воззвания к колеблющимся, была связана с человеком по имени Джон Джонс. Он тенью прокрадывался во дворы, охотясь за умами, недовольными политикой Гэна; он изменял людей, заставляя дрожащих возмущаться своими бедами в полный голос. Больше всего молодого короля пугала именно такая сила — не лобовая атака, из какой он всегда выходил с честью, а тихое, но верное подтачивание изнутри. Более того, Джонс в открытую проповедовал революцию.

Без изобретения Леклерка, взорвавшего ворота в замок Алтанара, у них не было бы надежды спасти Нилу и Сайлу. Без решающей атаки Тейт и Конвея на вражеский тыл битва могла быть легко проиграна.

Вот почему у юноши были самые плохие предчувствия насчет Джонса. Чужеземцы прикасались ко всему, что бы ни делал Гэн, и везде имели большое влияние. Было страшно подумать о том, что один из них, оказавшись во вражеском стане, будет действовать с такой же эффективностью.

Однако все это было забыто за несколько коротких дней в середине зимы. Клас только что возвратился из очередного продуктового похода к Людям Собаки. Он очень торопился домой, и не зря: в день его прибытия Нила произвела на свет маленького краснолицего и кричащего во всю глотку мальчишку.

Гэн провозгласил первый день весны праздником. В этот день его сын получит имя, а Ола устроит феерическое торжество, грандиозное гулянье для всех и вся. Гэн обещал также огласить новый свод законов, предложив любому баронству или племени заключать договоры. В день, который принесет имя королевичу, будет сформировано правительство, но эта власть станет координирующей, а не доминирующей.

В ту осень, когда Гэн все силы отдавал на то, чтобы примирить враждующие народы, Сью Анспач, Кейт Бернхард и Дженет Картер, вернувшись в аббатство Ирисов, возились с Избранными. Никто из женщин не признавал этого открыто, но дети стали главным в их жизни. Чужеземки соскучились по ним и стремились помочь всем, чем только могли. Ко всему прочему, дети стали той силой, которая позволила Анспач и Бернхард снова принять Дженет как свою. Прощение пришло легко; чужеземцы продолжали жить в мире, где любое их действие неизбежно несло оттенок обмана, и уязвимость Дженет была уязвимостью всех. После недолгого периода отчуждения тяжелые воспоминания Картер о ее недавнем крахе отступили перед необходимостью совместных действий. Для Сью и Кейт дети стали смыслом жизни. Дав им понять, что для нее это так же важно, Дженет быстро вновь завоевала расположение к себе.

Впрочем, изменения почувствовались в каждой из них, едва, миновав последнюю пограничную заставу, они снова очутились на территории Олы. Встреча с настоятельницей у ее дома оказалась искренне радостной. Поначалу чужеземки чувствовали себя неловко в присутствии еще одной гостьи — самой Жрицы Роз Сайлы, чье появление несколько смутило их, однако теплые отношения наладились быстро, а разговор получился душевным и непринужденным.

Старая настоятельница удобно устроилась в кресле, кутаясь в тяжелую темную накидку военной целительницы. На груди виднелась нашивка аббатства Ирисов. Капюшон и рукава переливались все теми же золотыми и зелеными цветами, скрывавшими от любопытного взгляда вездесущих стрекоз.

Внимательно выслушивая планы насчет Избранных, хозяйка руководила приготовлением оша. Ей хотелось узнать у гостей, откуда им знаком этот напиток, если они упорно утверждают, что никогда раньше не сталкивались с Найонской культурой. Ведь любому известно, что именно Найоны были единственными поставщиками ароматного зелья. Впрочем, это станет лишь еще одной из многих загадок чужеземцев. Сейчас неподходящее время и место для того, чтобы пускаться в рассуждения, сказала себе настоятельница, переключая внимание на гостей.

Когда они наконец закончили, она прямо заявила, что еще не готова с головой окунуться во все эти новые идеи. Чужеземцы были настолько разочарованы, что настоятельнице срочно пришлось объяснять свою позицию. Простые люди привыкли к веками устоявшемуся образу жизни, и резкие изменения, пусть самые благоприятные, не приведут ни к чему хорошему.

Картер не согласилась:

— Перемены необходимы. Помнишь, настоятельница, ведь именно ты показывала нам женщину, которая была жестоко наказана за изучение арифметики. Учась, она рисковала всем, что имела. Желание все еще живет, и уже никто не в силах наказать учеников.

Настоятельница, взяв у служанки чайник, сама принялась разливать кипящую воду по чашкам. Это позволило ей выкроить минутку для того, чтобы подобрать достойный ответ, а заодно и насладиться ароматными струйками пара, исходящего из чашек. Этот чудесный напиток не только успокаивает суставы, но и проясняет мысли. С большой неохотой настоятельница вернулась к теме разговора:

— Но подумай о зрителях. Они присутствовали на этом наказании не только ради того, чтобы насладиться чьим-то страданием, — люди считали ее виновной, считали, что она заслужила все это. Они ненавидели ее. Ты не сможешь отменить такое отношение к жертве, просто объявив его не в моде. Твои цели верны, но достигать их надо с большой осторожностью.

Кейт Бернхард, прямая, как всегда, сказала:

— Но мы обязаны что-то сделать, настоятельница. Мы слышали, что власть Гэна распространяется на самую большую объединенную территорию, известную Церкви, и не можем упустить такую возможность. Это тот самый шанс, которого ты так долго ждала, чтобы установить равенство, и ты не должна говорить теперь, будто наше время еще не пришло.

— Действительно, не должна. — Сейчас она желала одного: чтобы ее план был понят и услышан, чтобы они увидели, как высоко, презрев все преграды, парит ее мечта. Может быть, уже и впрямь очень поздно, но, как сказала Бернхард, что-то должно быть сделано прямо сейчас. — У меня есть план, — произнесла настоятельница, взглядом показав служанке на дверь, и та поспешно вышла. — Вот-вот у Нилы родится ребенок. Скорее всего Гэн отложит церемонию выбора имени до весны, но у нас в любом случае достаточно времени. Мы должны заручиться его поддержкой, и за зиму вы научите самых маленьких Избранных — всех без исключения — читать и писать.

Сайла побледнела.

— Так много? Таких маленьких? Но ведь только Целительницам позволено преподавать, ты же прекрасно это знаешь! — Она оглядела комнату, убедившись, что все внимательно ее слушают. — Это напоминает мне рассказы про Учителей.

Слова ударили настоятельницу, словно молния. Конечно, она ожидала чего-то подобного, но эффект от произнесенных слов оказался намного сильнее. Пока Сайла говорила, настоятельница Ирисов помешивала свой ош, наблюдая, как водовороты напитка в ее чашке то сливались, то разделялись и, наконец, исчезли. Она произнесла:

— Учителя остались в прошлом, их существование уже больше похоже на легенду, чем на правду, и ты знаешь это. Мы должны поскорее забыть подобные истории и смотреть вперед. Что бы ни происходило в прошлом, его уже больше нет.

Остальные женщины только пили ош, мудро кивая в такт словам хозяйки, и на секунду Сайла возненавидела их. Неужели они не видят поражение в этих честных, старческих чертах? Что случилось с их ушами? Неужели они не слышат в этих словах заявления об отставке?

С другой стороны, никто из них не вырос на попечительстве настоятельницы, и никого из них, конечно же, она не любила так, как Сайлу. Она улыбнулась: настоятельнице не раз удавалось перехитрить и более подозрительных и недоверчивых людей, чем эта наивная тройка. Для опытного взгляда целительницы было ясно, что пожилая женщина слишком уж явно идет на попятную. Наверняка она вела какую-то свою, только ей понятную игру.