Пир стервятников - Джордж Мартин

Он вдыхал аромат ее волос. Фонарь раскачивался над ними. Даже Старица со своей лампадой не смогла бы увести его от соблазна. Самое лучшее для него сейчас — это пойти и броситься в море. Тогда никто не узнает, что он покрыл себя позором, нарушил обет. А Лилли найдет себе настоящего мужчину вместо жирного труса.

Утром он проснулся в своем гамаке, и Ксондо орал у него над ухом:

— Ветер идет! Вставать, Черный Сэм! Работать! — Недостаток слов он восполнял громкостью. Сэм выкатился из гамака и тут же об этом пожалел. Голова раскалывалась, одна мозоль на ладони ночью лопнула, тошнота подкатывала к горлу.

Но Ксондо не ведал жалости, и пришлось напяливать на себя черное тряпье, сваленное в кучу под гамаком. Одежда пахла солью, дегтем, парусиной, плесенью, рыбой, фруктами, ромом, заморскими пряностями, редкими породами дерева и высохшим потом Сэма. Но запахи Лилли тоже остались на ней — ее волос, ее молока, и Сэм обонял их с радостью. Он много бы отдал, однако, за сухие чулки — от сырости у него на ногах завелся грибок.

Сундука с книгами не хватило, чтобы оплатить проезд четырех человек от Браавоса до Староместа, но на «Пряном ветре» недоставало рук, и капитан взял их с условием, что они будут работать. Сэм возразил на это, что больной старик, грудной младенец и не выносящая моря женщина работниками не могут быть, но Ксондо только посмеялся. «Черный Сэм большой, толстый. Будет работать за четверых».

По правде говоря, Сэм по своей неумелости вряд ли заменял даже одного настоящего моряка, но он старался. Он драил палубу и натирал ее камнем до блеска, поднимал якорь, свертывал канаты, истреблял крыс, конопатил течи пузырящейся горячей смолой, чистил рыбу и резал зелень для кока. Лилли тоже старалась. Со снастями она управлялась лучше, чем Сэм, хотя и зажмуривалась порой от вида морских просторов.

Лилли, думал Сэм. Что же мне делать с Лилли?

Из-за головной боли длинный жаркий день казался особенно тяжким. Сэм, выполняя команды Ксондо, возился со шкотами и избегал смотреть как на бочку, где лежало тело мейстера Эйемона, так и на Лилли. Он боялся взглянуть ей в лицо после того, что произошло между ними ночью. Когда она выходила на палубу, он уходил вниз. Когда она шла на нос, он убегал на корму. Когда она улыбалась ему, он отворачивался, чувствуя себя донельзя несчастным. Напрасно он не бросился в море, пока Лилли спала. Он всегда был трусом, но клятвопреступником стал только теперь.

Будь мейстер Эйемон жив, Сэм спросил бы его совета. Будь на борту Джон Сноу или хотя бы Пип с Гренном, он обратился бы к ним. Был, правда, Ксондо — но Ксондо не понял бы ничего из рассказанного, а если б и понял, то посоветовал бы Сэму засадить бабе еще раз. Слово «засадить» Ксондо выучил первым из всего общего языка и очень его любил.

Хорошо еще, что «Пряный ветер» такой большой. На «Черном дрозде» Лилли бы мигом его застукала. Корабли с Летних островов в Семи Королевствах зовут «лебедиными» из-за обилия белых парусов и резных птичьих фигур на носу. Несмотря на свою величину, эти суда скользят по волнам с грацией, свойственной только им. «Пряный ветер» при хорошем свежаке мог обогнать любую галею, хотя штиль делал его беспомощным. И трусу на нем было где спрятаться.

Ближе к концу вахты его все-таки изловили.

— Черный Сэм идет с Ксондо! — Помощник сгреб его за шиворот, протащил по палубе и бросил к ногам Коиджи Мо.

— Вон там берег Дорна, — сказала Коиджа, указывая на застланный дымкой северный горизонт. — Песок, камни и скорпионы. Ни одной якорной стоянки на сотни лиг. Плыви туда, если хочешь, и иди в Старомест пешком. Через пустыню, горы и Торентинский залив. Если не хочешь, ступай к Лилли.

— Ты не понимаешь. Прошлой ночью мы с ней…

— Вы почтили усопшего и создавших вас богов. То же самое сделал и Ксондо. У меня на руках был ребенок, не то бы я была с ним. Вы, вестероссцы, стыдитесь любить, но любить не стыдно. Если ваши септоны говорят иначе, ваши семеро не боги, а демоны. У нас на островах по-другому. Наши боги дают нам глаза, чтобы видеть, носы, чтобы нюхать, руки, чтобы трогать и ласкать. Жестокий бог, который дает человеку глаза и велит никогда их не открывать, не видеть красоты мира, — это чудовище, злобный демон. — Коиджа потрогала Сэма между ног. — И это боги тоже дали тебе не напрасно. Это нужно, чтобы… как это…

— Засадить, — подсказал Ксондо.

— Да. Чтобы дарить наслаждение и делать детей. Стыда в этом нет.

Сэм попятился от нее прочь.

— Я дал обет. «Я не возьму себе жены, не буду отцом», — гласит наша присяга.

— Она знает про эти слова. Кое в чем Лилли еще ребенок, но она не слепая. Она знает, почему ты носишь черное, зачем едешь в Старомест. Знает, что не сможет всегда быть с тобой. Она хочет тебя только на время. Она потеряла отца, мужа, мать и сестер, дом, весь свой мир. У нее есть только ты и ребенок. Иди к ней или прыгай за борт и плыви.

Сэм в отчаянии смотрел на далекий берег. Туда ему ни за что не доплыть. Пришлось идти к Лилли.

— Если б я мог жениться, — сказал он ей, — то взял бы тебя, а не принцессу и не девицу из знатного дома. Но я не могу. Я ворона и навсегда останусь вороной. Я дал обет, Лилли. Пошел с Джоном в лес и произнес слова перед сердце-деревом.

— Деревья следят за нами, — смахнув слезы, прошептала Лилли. — В лесу от них ничего не скроется, но здесь деревьев нет, Сэм. Только вода.

Серсея

День выдался серый, холодный и мокрый. Все утро лил дождь, и даже когда он перестал, тучи никак не желали расходиться. Солнце не показалось ни разу. Такая погода способна привести в уныние кого угодно, даже маленькую королеву. Она не поехала на прогулку и весь день сидела со своим курятником в Девичьем Склепе. Они поочередно читали вслух и слушали пение Лазурного Барда.

Серсея до самого вечера чувствовала себя не лучше, но когда серые небеса стали чернеть, ей доложили, что «Прекрасная Серсея» пришла в порт с вечерним приливом и Аурин Уотерс просит его принять.

Королева тотчас же послала за ним. Он вошел в ее горницу, и она сразу поняла, что он привез добрые вести.

— Ваше величество, — сказал он с широкой улыбкой, — Драконий Камень ваш.

— Великолепно. — Она взяла вестника за руки и расцеловала его в обе щеки. — Томмен тоже обрадуется, я знаю. — Это значит, что флот лорда Редвина отныне свободен и сможет очистить Щиты от Железных Людей. — Послания из Простора с каждым вороном становятся все более скверными. Железные Люди не удовлетворились своей новой победой. Они совершают набеги вверх по течению Мандера — мало того, дерзают нападать на Бор и окружающие его острова. Редвины оставили дома не более дюжины боевых кораблей, и все они захвачены врагом либо потоплены. Пишут даже, что этот безумец по имени Эурон Вороний Глаз послал свои ладьи в Шепотный залив, к Староместу.