Записки из чемодана - Иван Серов

Каждый из руководителей ЦК старого состава при Сталине был обижен, и каждый думал использовать антисталинские материалы в своих целях. Особо интриговали Микоян и Суслов, но это было наивно, поскольку использовать эти материалы можно было, если у тебя в подчинении КГБ, МВД и прокуратура. А эти организации лично курировал Хрущев.

К процессу Берия я не имел отношения, но дело Абакумова знал хорошо. Его расстреляли в 1954 году за действительно совершенные тяжкие преступления. В июне 1954 года мы с Руденко пришли к Хрущеву доложить о его деле. Хрущев и Маленков несколько раз повторили, чтобы мы запретили следователям прокуратуры и КГБ допрашивать Абакумова, если речь шла об участии кого-нибудь из членов Президиума ЦК в делах по линии НКВД-МГБ[544].

Многих бывших руководителей НКВД-МГБ арестовали и расстреляли сразу после ареста и расстрела Берия и Абакумова[545].

Должен сказать, что первоначально Хрущев был настроен обновить полностью состав органов. Я сказал ему, что те, кто запятнал себя серьезными преступлениями, должны отвечать, но нельзя всех стричь под одну гребенку. Кому-то надо работать, и вообще все зависит от руководства. Можно набрать всех новых, но они будут выполнить приказы, как и раньше.

После разгрома антипартийной группы были привлечены к партийной ответственности еще ряд сотрудников органов — Федотов, Круглов, Обручников, Огольцов*, потому что уже не опасались, что они станут ссылаться на прямые указания Молотова, Маленкова и др.

Интересно, что и расправились с Кругловым, Огольцовым, Федотовым, дискриминировав (правильно: инкриминировав. — Прим. ред.) им в общем мелкие эпизоды. Не дай Бог им было вторгнуться в крупные дела, выносить решения Президиума ЦК[546].

Из дневниковых записей

Постановление съезда по культу личности Сталина поручили выработать комиссии и опубликовать в последующем.

Выбрали Центральный комитет партии. Меня также избрали членом ЦК КПСС. Таким образом, я уже в составе ЦК 15 лет, стараюсь оправдать работой доверие партии.

В состав нового президиума ЦК партии были избраны новые товарищи, которых я знаю как секретарей обкомов и крайкомов партии десятки лет. Хорошие товарищи Аристов, Беляев*, Игнатов, Козлов*, Фурцева. Правда, Фурцевой благоволит Хрущёв, но может быть и политически целесообразно иметь в составе президиума женщину.

Членом президиума также выбрали Кириченко из Украины и Брежнева из Казахстана. Шепилов — секретарь ЦК — это из зав. отделом.

Кириченко я знал с 53-го года, когда его Берия выдвинул первым секретарём ЦК Украины вместо Мельникова, и вот с тех лор, сколько мне приходилось с ним встречаться и разговаривать, — он производил впечатление безалаберного человека, болтающего языком, не отдавая отчёта в своих словах. И более того, те ребята, которые хорошо знают его, говорят, что может наговорить гору, а не сделать ничего.

Брежнева я мало знал. Первый раз увидел его в 54-м году, когда он в чине генерал-майора крутился возле Жукова и других военных руководителей на Тушинском аэродроме в день авиации. Тогда он был заместителем начальника Главного политического управления Красной Армии. После этого он был в Казахстане одним из Секретарей ЦК, а сейчас Секретарь ЦК КПСС.

Брежнев, как мне рассказывал Аристов, был на войне, полковник политотдела в армии у Леселидзе на Кавказе, где и я был, но о Брежневе я так и не слыхал и не встречался с ним[547]…

На днях приходил опять Леонов жаловаться на интригана Миронова и просил решить, т. е. убрать Миронова от него или уволить его, Леонова, в отставку. Я вызвал Миронова и в присутствии Леонова и Лунева спросил его, в чём дело, почему не работает, как нужно, а занимается интригами и подсиживанием.

Миронов засуетился, как пойманный воришка, начал выкручиваться и оправдываться. Леонов начал приводить факты его подлостей, которые до этого мне не говорил. В общем, надо их разводить.

Видимо, Миронов, пользуясь знакомством с товарищем Брежневым, злоупотребляет этим. Я созвонился с Брежневым, и решили Миронова убрать из Главного управления особого отдела и предложить его в Ленинград — начальником УКГБ.

Когда я позвонил товарищу Козлову Ф. Р., он говорит: «Присылай, я посмотрю». Я поговорил с Мироновым, он, видимо, <уже> был в курсе дела от Брежнева, и он выехал в Ленинград.

Через тройку дней позвонил Козлов Фрол и говорит: «Ты что, Иван, в Ленинград спихиваешь, что тебе не нужно в Москве?», и закончил: «Ну, давай, оформляй, потом видно будет». Видимо, Брежнев его уговорил.

В общем, видимо, не с охотой согласился. Через неделю вышло решение ЦК об утверждении, и Миронов уехал[548].

«Иван Грозный в Лондоне»

На днях Хрущёв сказал, что Президиум принял решение о составе правительственной делегации в Англию и о сопровождающих лицах, назвав в том числе меня. Я на это сказал, что было бы целесообразно на сей раз удивить мир и прилететь делегации на ТУ-104, который уже более или менее облётан, и за 3 1/2 часа Москва-Лондон.

Сейчас английский турбореактивный самолёт «Каравелла» примерно такой же, как ТУ-104, летает, но он хуже, так как недоработан и часто бьётся. А мы бы показали всему миру наш отечественный самолёт со скоростью 900 км в час. Хрущёв согласился, и я стал готовиться к отлёту. Позвонил Туполеву А. Н., тот с радостью готовит ТУ-104…

Получили визы на пролёт в Лондон, и я вылетел 22/III утром из Москвы. С собой взял продуктов, и так как со мной летел штурман, майор английских ВВС, военно-воздушный атташе в Москве, то я для нас прихватил бутылку лучшего коньяку, с тем чтобы дорогой «развлекать», пока лётчики выполняют свои обязанности по фотографированию маршрута.

Март 1956 г. На ТУ-104 приземлились на Лондонском аэродроме. «Дейли экспресс» писала: «Советский самолёт превосходит всё», а английский маршал авиации заявил: «Запад не видел ничего подобного»…

Когда подрулили к аэропорту, то я был удивлён, как много стояло народу около трапа, подготовленного для ТУ-104. Было не менее 300 человек. Когда мы спустились по трапу с переводчиком Курбиным[549], то нас встретил посол СССР Малик* и другие сотрудники посольства, и тут же представил меня начальнику отдела (особого) Скотланд-Ярда.

Отдел ведает контрразведкой. Фамилия Барт*, 62-х лет, довольно молодо выглядит, безупречно одетый. Я спросил у Малика, что это за народ, он сказал: «Большая половина военных, в том числе переодетые генералы и маршал авиации». Тогда я лётчику сказал: «Самолёт вырулить на место стоянки, — а место оказалось тут же (всё это сделано для удобства разведчиков), — запереть самолёт и никого не пускать».