Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Сверху и видно было лучше; по крайней мере, следующую за караваном по пятам ночь все увидели издалека. Темная полоса все приближалась и приближалась, сама по себе ничуть не зловещая, но в этой мерной, какой-то безысходной гонке было нечто странное, на грани безумия.

Впрочем, это касалось только тонко чувствующих натур, а практичный Снор только почесался и заявил, что было бы неплохо устроить привал.

Слова, очевидно, пришлись ко двору. Ковры по ленивому жесту Харад-аля замедлили ход, а затем и вовсе пошли на снижение, коснувшись уже затопленной сумерками земли именно в тот момент, когда ночь наконец вступила в свои права.

Первые минуты все вели себя достаточно настороженно и зорко оглядывались по сторонам, как будто не насмотрелись на плоский, как доска, изредка радующий глаз чахлыми кустиками пейзаж с высоты коврового полета. Коварным врагам большим числом тут было не подкрасться незаметно к мирно спящим путешественникам, спрятаться им было совершенно негде. Степь здесь еще не перешла в пустыню, но дыхание песков уже чувствовалось.

Воздух еще не успел остыть от солнечных лучей, да и земля хранила немалый запас накопленного за день тепла. Немногочисленная местная живность с едва слышным треском и писком порскнула по норкам и впадинкам, как только отряд начал с шумом выгружаться. Эти предосторожности оказались весьма своевременными, потому что гномы, многие из которых уже так полюбили огнестрелы, что не собирались с ними расставаться даже на охоте, выгрузились следом и решили добыть немного пропитания. И если при встрече с арбалетным болтом у ушастого тушканчика были хоть какие-то шансы сохранить лицо, пусть и весьма грустное, то разрывной снаряд огнестрела действовал куда ультимативней.

Снор, впрочем, не дал свершиться непотребству, зычно проорав команду «не стрелять в зайцев гранатами». Ну а ветеранов тринадцатого походного ждал неприятный сюрприз: местная живность натурально оказалась быстрее летящей стрелы. Вечно пугливые тушканчики, очевидно, улавливали волны рассекаемого болтом воздуха своими громадными ушами и потому успевали увернуться. В общем, свежей дичинкой разжиться не удалось. Все повздыхали и полезли в мешки за походной едой. На этом безрадостном фоне родничок, обнаружившийся всего в паре сотен шагов, был настоящим праздником. Все быстро перекусили и дальше, в зависимости от выработавшихся привычек и индивидуальных предпочтений, либо улеглись сразу, либо отправились травить байки на сон грядущий.

Последнее, правда, относилось скорее к людям, гномам, демонам и паре кирссов, они уже успели привыкнуть друг к другу за время похода и не шарахались от одного вида покрытых шерстью или красноглазых существ. Чего не скажешь об орках. Под чутким руководством Наран-зуна, который не упускал удобного момента бросить на остальных неприязненный взгляд, пустынные воины выстроили лагерь в лагере — их палатки встали плотным кольцом, повернувшись глухими концами наружу. Где-то там, внутри, горели костры, даже доносились обрывки каких-то песен, но представители других народов ясно поняли, что они здесь чужаки и им совершенно не рады.

Не обошлось и без стражи; причем все предводители, немного посовещавшись, сошлись на том, что не стоит пренебрегать караульными, сведущими в магическом искусстве. В конце концов, рядом была пустыня, о волшебных чудесах которой даже живущие там орки говорили поеживаясь. И никто не мог поручиться, что какой-нибудь полк армии мертвых не забрел случайно в эти края.

Но сделать все без ошибок все-таки не получилось — в частности, одна ошибка, тщательно замаскировавшись под естественный магический фон, внимательно следила за расположившимся на привал отрядом.

С немалым и очень хищным интересом.

Ночная жизнь вступила в свои права. Что-то постоянно шуршало и попискивало в сухой и жесткой, как щетка, траве. Снор, вызвавшийся дежурить в первую смену, поначалу не утерпел и влепил из личного арбалета по ближайшему шороху, но одно-единственное прилипшее к стальному болту жесткое крылышко, судя по всему, божьей коровки его явно разочаровало. После этого он уже вел себя довольно мирно, хотя и явно скучал, глядя в огонь. Что и говорить, за непродолжительное время каждый привыкал к этому постоянному шороху, автоматически фильтруя его. В конце концов, трудно было ожидать от жучков какой-либо угрозы, даже если бы их собралась целая сотня.

Те, кто считал нужным верить в приметы и символы, вероятно, были бы обрадованы, узнав, что неприятности начались почти сразу после полуночи, когда безобидное доселе шуршание превратилось в нечто куда более опасное. Впрочем, для того, чтобы обрадоваться, надо было быть очень удаленным наблюдателем.

В конце концов, идеальные солдаты для засады — это скелеты. Они не сопят, не треплются от скуки о бабах, не воняют пивом и чесноком и, в отличие от зомби, самими собой тоже не пахнут. И могут подбираться к своей добыче раздельно, причем в прямом смысле слова — каждая косточка своим собственным путем. Чтобы потом в мгновение ока собраться и ка-ак прыгнуть.

Внешнее кольцо дозоров состояло в основном из орков, и это оказалось чертовски правильным решением. Потому что пустынные воины, даже не изменившись в лицах, вступили в бой сразу же. Снор потом вспоминал, что стражник, сидевший напротив него с полуопущенными веками, словно бы борясь со сном, так и не раскрыл глаз пошире, а мгновенно был уже на ногах и невесть когда выхваченным клинком крошил скелетов. Самому ярлу тоже досталось: подобравшийся со спины скелет отточенным движением воткнул руку ему в спину, вырывая сердце.

Вернее, попытался воткнуть. Мощь оживленных магией бойцов напрямую зависит от количества и мощи этой самой магии, так что подлинным ужасом в ночи становились лишь те, которые были созданы в результате положенного обряда, да еще и наделены собственным сознанием. А на эти скелеты волшебства пожалели, поэтому тот, что атаковал гнома со спины, фактически ударил старой высохшей костью по гномьему доспеху — со всеми вытекающими. Снор, быстро повернувшись и крякнув от неожиданности, впервые глянул так близко в пустые глазницы агрессивно настроенного черепа, щедро размахнулся и обрушил на голову вражины кулак в латной перчатке. Ржавый шлем разошелся ромашкой и стыдливо прикрыл горку костяной крошки. Это, впрочем, оказалось только разминкой — следом уже лезли новые скелеты. Правда, Снор только обрадовался, поприветствовав второго «гостя» широкой, хотя и слишком хищной ухмылкой и мощным прямым ударом в челюсть. А потом еще и в затылок, когда кулак прошел насквозь.

Мертвецы, судя по звукам, подобрались со всех сторон и напали одновременно, отовсюду доносились азартные крики вошедших в раж орков и радостные вопли гномов, наперебой оравших: