Рубеж - Генри Олди

Или со временем все повернет в обратную сторону?!

- Батька! Прошли? Получилось?!

- Получилось… ты жив? жив?! - демон баюкал мальчишку в объятиях, и по щекам демона текли раскаленные добела капли. - Во имя Пламени Эйн-Соф, как же ты похож на Ярину!… на мою Ярину…

Сале плохо соображала сейчас. И на ее взгляд хромая Ирина, до сих пор пребывавшая в забытьи, меньше всего походила на сего ребенка.

Впрочем, демонам виднее.

- Да… похож, - бессмысленным эхом откликнулся Денница. - Ярина… Ирина Логиновна!… А где… где ее батька?

Недоумение.

Недоумение пылает в бойницах-глазах.

- Где? И носатый дядька? Они там, за пленочками? Я ведь обещал…

- Шолом, пани и панове! - у дальнего края парапета, вынудив Гриня закреститься втрое чаще, ухмылялся белозубым оскалом консул Юдка. - Носатый дядька таки здесь! А остальные, голубок ты мой, и впрямь… за пленочками. Видать, силенок у твоего батьки на весь кагал не хватило. Ты спроси у него, у батьки-то: и впрямь не хватило? Или просто не захотел их сюда тащить? Что молчишь, каф-Малах?

- Это не мои силы, - в низком голосе демона, которого консул назвал каф-Малахом, лопнула перетянутая струна. - Это его силы.

Узкий подбородок судорожно дернулся, указывая на сына. А Сале Кеваль тем временем отчаянно пыталась вспомнить: кого называют каф-Малахами? кого?! Ведь она слышала это слово, слышала…

- Я же обещал, батька! Надо ее батьку сюда, надо тоже… - вопль Денницы был полон растерянности.

И еще: совсем человеческой, детской обиды.

- Обещал? Ты?

- Да!!!

- Если так, ты прав, сынок. Просто ты не понимаешь, чего это будет стоить тебе!… нам обоим. Но я сделаю. Раз ты обещал - я сделаю. Раскройся!

Демон осторожно усадил ребенка на каменный пол, спиной к зубцам ограждения.

Глянул вверх, дернув тяжелыми веками.

"Так смотрят слепцы! - пронзила сердце иглой чудная мысль. - Или нет: так смотрят… насквозь!"

Сале ощутила, как воздух над площадкой донжона содрогнулся от дикого напряжения эфирных полей. И Денница вместе с так и не пришедшей в чувство Ириной вновь застыли - чтобы каф-Малах попросту исчез.

Совсем.

Без всякого сияния и грома небесного - соль, и та явственней растворяется в воде.

- Вы не знаете, кто таков есть каф-Малах, пани Сале? - с отменной вежливостью осведомился умник-Теодор.

Не спеша, однако, убирать за пояс пистоль в присутствии консула.

- Каф-Малах? - насмешкой прозвучало от парапета. - Ой-вэй, хлопче, чему вас только по вашим бурсам православные меламеды учат?! Ну, ежели попросту, для гоев необрезанных - так это такой себе маленький ангел-еретик!

- Сатана? - заинтересованно обернулся Теодор, блестя окулярами. - Люципер?

- Бес это! Чортяка! Тот, кто в скале сидит! Мамку спортил, братика спортил… мне жизнь спортил…

Бормотание Гриня-чумака мало кого заинтересовало.

Жизнь ему спортили… а кому легко?

- Не кидался б ты, хлопче, такими Именами, - посоветовал консул, обращаясь то ли к чумаку, то ли к бурсаку.

Однако на вопрос так и не ответил.

И тут Сале вспомнила! Ну конечно! Ангел Силы ведь говорил ей…

- Это блудный Малах, Теодор. Блудный ангел. Тот, кто отказался от Служения во имя Свободы. Тот, кто однажды преступил Запрет…

Договорить не удалось. Глубоко внизу, в замке, раздался оглушительный грохот, треск, и следом - частая, слитная дробь выстрелов.

Когда-то, будучи по делу в ином Сосуде, Сале уже слышала, как стреляет подобное оружие. Но… откуда?!

И почти сразу женщина увидела: юный Денница, ребенок, которого она искала-презирала-боготворила, тихо оседает боком на выглаженный камень плит.

Бледный, как смерть.

Логин Загаржецкий, сотник валковский

- Шмалько! Харя твоя непроспатая! Куды целишь?!

- Туды, пане сотник…

- Куды - туды? В божий свет?!

- Добро б в божий, пане сотник… Видали ж: один чортяка на земле, другой на небе! а рядом - и сказать боязно…

Кинул Логин шаблю в ножны.

Кого рубать? - не Ондрия ж, есаула верного.

- А рядом с небесным пекельником дочка моя сияет, Ярина Логиновна! Это тебе сказать боязно, харцызяка? В тридцать три тебя рассвятых апостола?!

- Да так-то оно так, пане сотник… а все думаю: не мара ли? Отвели нам ясны очи черти да жидовня!

Подошел сотник к есаулу, глядит: а у Шмалька глаз его карий слезой плывет. Не он ли малую Яринку на коленке катал, за ус сивый драть позволял? не он ли за панну сотникову сперва отчизну кинул, в пекло полез, а после боевых товарищей - и тех оставил?

Эх, пан Ондрий… пропадем мы тут, а все одно - вместе.

- Пошли, что ли?

- А то, пане сотнику… пошли. Только, не в обиду будь сказано: в какую сторону?

Петляла тропка под сапогами. Орали в кронах сосен дурные пичуги, изгалялись по-своему. Щебень мелкой осыпью тек впереди, шуршал змеюкой в осоке.

Била "ордынка" по бедру: что ж ты, хозяин? пить хочу!

Нечего ответить.

- Турчонка помнишь? - невпопад спросил Логин, глядя под ноги. - Слышь, Ондрий: турчонок, молоденький… под Хотином, в плавнях? Ты ему сперва ухо кромсал… помнишь?

Помолчал есаул.

Лоб наморщил.

- Не-а, - отозвался.

Ну и ладно.

Хлопцы ждали близ дареной чортопхайки.

Гром-бонбарь все кулемет по лоснящемуся боку гладил, ну точь-в-точь хлопец у плетня - ядреную девку; Забреха же на дорогу как уставился - прикипел.

Не спросили: куда Юдка Душегубец делся?

Чего им спрашивать? - и пан сотник на шаблях не из последних, и Шмалько уж чего-чего, а из рушницы шмалять горазд… и выстрел все слышали.

Они не спросили, а Логин и рассказывать не решился.

Байкой сочтут: примерзла рука у боевого черкаса, ан тут тебе и чортяки с ихними побрехеньками, и ангелы боженькины во облацех… и жид в небесах сгинул. Такие байки Рудому Паньку перед бабами складывать, а не сотнику валковскому.

- Зря вы, хлопцы, со мной остались! - само вырвалось у Логина; и не хотел, не думал, а сказалось в сердцах. - Надо было с нашими да с этими… у которых - декрет-универсал. Бились бы сейчас за счастье уж не помню кого… а так бьетесь - ровно мухи в склянице. Жужжим, да лбом в стенку - что крепче. Нет, правда: шли бы вы… может, догоните еще?

Дмитро Гром кулемет в последний раз огладил.

- А в рожу? - спросил.

Отродясь не бывало, чтоб москаль беглый, из милости в реестр вписанный, у сотника Логина Загаржецкого такое спрашивал.

Не бывало! - а вдруг заметил Логин: полегчало.