Дипломатия Волков. Месть Драконов. Отвага Соколов - Холли Лайл

Хасмаль тяжело опустился на пол и, скрестив ноги, опустил защищавшие его экраны. Царивший в душе мрак не рассеивался. Когда Дугхалл принял ту же позу, оба они закрыли глаза и принялись сплетать тонкое волоконце духа, соединявшее их с Возрожденным. Однако на сей раз магия не сработала.

Сосредоточившийся Хасмаль постарался как можно полнее погрузиться в медитацию; он очистил ум и, ровно дыша, сфокусировал внимание на собственной неподвижной сердцевине и на том чистом колокольном звоне, что наполняет собой средоточие вселенной, но даже когда он целиком ушел в созерцание сущности мира, и ум его сделался подобием недвижной воды, контакта с Возрожденным не получилось.

Медитацию Хасмаля нарушил Дугхалл. Дрожащим голосом старик прошептал:

— Мы должны предложить в жертву кровь.

Они достали чашу, иглы и жгут, пролили свою кровь внутрь посеребренной емкости и произнесли Хи'айн абоджан , молитву тех, кто давно ждет во тьме. А затем призвали чары, которые должны были соединить их с Соландером. Теперь оставалось только ждать.

С кровью в чаше ничего не происходило. Ослепительное пламя не вспыхнуло в ней, не соединило нитью Возрожденного и его Соколов. Не поднялось из нее тепло, не изошла энергия, чтобы наполнить Хасмаля, и любовь не осенила его сердце. Там, где прежде ощущал он возродившуюся надежду мира, источник всякого счастья, ныне была… пустота.

Хасмаль принялся молиться усерднее. Он напряг все силы. Тело его занемело, а дыхание сделалось неровным. Слезы начали вскипать в уголках его глаз, он уже ощущал их горечь, от которой першило в горле. Наконец, открыв глаза, он посмотрел на чашу с кровью, которая так и осталась темной лужицей на дне сосуда. Хасмаль прикоснулся к руке Дугхалла, и тот тоже открыл глаза. Старик, как и он сам, плакал.

— Он ушел.

— Да, — кивнул Дугхалл, и разом уступившее напору времени лицо его вдруг показалось Хасмалю очень древним.

— Куда он ушел? И почему мы не можем найти его?

Без стеснения Дугхалл утер слезы рукавом, а потом поглядел на собственные ладони.

— Все, Хас, мы проиграли. Мы утратили все… победили Драконы. Соландер мертв.

— Нет, — воскликнул Хасмаль, уже понимая, что слышит правду. Какая-то часть его знала об этом с того самого мгновения, когда Возрожденный был отнят у мира. Украден. Убит. Хасмаль не понимал, каким образом мог случиться подобный кошмар, однако он знал, что ужасное событие это действительно произошло.

— Ни в одном из пророчеств нет ничего подобного, — начал он. — Ни в одной строке своего труда Винсалис даже не намекает на то, что после воплощения Возрожденного будет подстерегать опасность. Соландер был нам обещан. Обещан . И как могло такое…

Дугхалл устало махнул рукой:

— Какая разница, сынок. Не в этом дело. Возрожденный погиб… и вместе с ним погибли и Соколы. Драконы победили.

Да, Соколы умерли. И надежда мира тоже. И обетованная великая цивилизация от края до края земли, одолевшая войны и зло, стоящая на любви, мире и радости… она тоже была убита вместе с далеким младенцем, а тысяча лет терпеливой и искренней молитвы и пролитая кровь обратились в ничто.

Соландер умер. Хасмаль поднялся, не зная, почему еще не летит в пропасть весь мир. Неловко ступая, он побрел к комнате, которую делил с Яном, стащил с себя одежду, бросив ее на пол, залез в узкую кровать, закрыл глаза и пожелал себе уснуть и не проснуться. Если он не пробудится, чтобы приветствовать новый День, можно будет считать, что он ничего не потеряет — ибо мир этот уже не мог перемениться к лучшему.

Глава 35

Наступившее утро оповестило о себе лишь легким убавлением ночного мрака. Шевельнувшаяся в объятиях Ри Кейт прислушалась к стуку дождя в окно и решила не просыпаться. Чувствовала она себя на удивление превосходно. После вчерашней Трансформации она ничего не ела и, проведя всю ночь в объятиях Ри, уснула лишь под утро, однако теперь Кейт не ощущала ни утомления, ни уныния, обычно досаждавших ей после Перехода.

Повернувшись на бок, она поцеловала Ри в шею и легонько куснула его.

— Проснись. Давай что-нибудь сделаем.

— Мы и так что-то делали, — рассудительно и негромко возразил он. — Мы спали.

— Я знаю. Но у меня есть более интересное предложение. Давай сходим куда-нибудь и поедим.

— На улице проливной дождь. Воды по колено… послушай. Разве ты не слышишь, как хлещут ручьи, сбегая к гавани? Давай спать.

— Не будь таким скучным. Мне сейчас слишком хорошо, чтобы оставаться в постели.

Приподняв голову, Ри улыбнулся:

— Моя прекрасная и любимая, если тебе надоело спать, я могу найти для нас обоих занятие и не вставая с постели.

— Можно заняться и этим. — Придвинувшись к нему, она легонько прикусила мочку его уха. — А потом нужно непременно сходить поесть. Я голодна как волк.

Откинувшись на подушку, он вздохнул:

— И насколько голоден этот волк?

— Этой ночью я Трансформировалась и с тех пор ничего не ела.

— Ну, раз так, то… — Без дальнейших слов Ри выпрыгнул из постели и принялся натягивать штаны, рубашку и сапоги. Спешка его была преднамеренно комичной, и Кейт одобрительно посмеивалась, однако немедленная реакция его выявила в их отношениях нечто, прежде еще не испытанное ею. Ри понимал ее. Он знал, как живется Карнею; он ощущал безумное напряжение Трансформации собственной плотью и знал чудовищный голод, следовавший за этим, не хуже, чем она сама.

Выбравшись из кровати, Кейт тоже начала одеваться.

— А как насчет обещанных постельных занятий?

Чувствовать, что тебя понимают, приятно, только тогда расслабляешься.

Искоса поглядев на Кейт, Ри улыбнулся и поддразнил ее:

— Твое очаровательное тело и пьянящие поцелуи подождут. А то, боюсь, потом меня самого слопаешь.

Кейт и Ри пробирались вперед по тротуарам, а на перекрестках ступали по брошенным там высоким камням. Грязные ручьи дождевой воды клокотали под их ногами, а с неба сплошной пеленой хлестал ливень. Конец сезона дождей был близок, однако грозы еще не прекращались. Впрочем, Калимекка не позволяла капризам погоды нарушать заведенные в городе порядки. Деловая жизнь в городе ни на миг не прерывалась.

В рыночном районе они наткнулись на несколько харчевен, где с раннего утра обслуживали рабочих, занятых в дневную смену, и торговцев, которым скоро предстояло встать за свои прилавки. Кейт и Ри присоединились к короткой очереди под ярко-красным навесом лавки пирожника и принялись обсуждать достоинства различных начинок — мяса гадюки, гремучей змеи, обезьяны, попугая, индюка, оленины, а также пюре из кузнечиков, и наконец остановили выбор на огромной кулебяке, дышавшей паром на прилавке. Вкуса различным видам мяса прибавляли ломтики манго и танали, благоухание усиливали крошеный корень манагоды и кокос, а толстая корочка пирога аппетитно поблескивала ореховым маслом.