Во имя надежды - Илья Никулин

От удивления, женщина на стойке неуверенно говорит: “Я…, прошу прощения, но у него сейчас важная встреча в своём кабинете, потому вряд ли…”

“Назовите нам номер кабинета” — твёрдо сказал Юрген перебив её.

“Пятый этаж, крайняя дверь справа”

“Благодарю” — с улыбкой отвечает Юрген и подходит к лифту.

“Так, мы не знаем чего ожидать, поэтому, на всякий случай стягиваем “ребят” с предохранителя”

“Понял”

“Вряд ли это пригодиться, ну да ладно”

Пару раз постучавшись в дверь, они втроём заходят в дверь, где перед ними как раз сидел директор завода, и по видео связи обсуждал свои дальнейшие планы касательно поставок.

К большому удивлению, им на глаза предстал довольно аккуратный, одетый, и ухоженный на глаза мужчина, в деловом костюме и ухоженной стрижкой.

При виде своих “друзей”, он не стал злиться особо сильно, а лишь недоумённо сказал: “Простите, но у меня сейчас важная встреча. Я уделю вам время позже”

“Но уж нет” — самоуверенно улыбаясь говорит Юрген. “Ты нам должен встречу уже двадцать лет?”

“Что…, как это понимать? Кто вы такие?”

“Полиция Гамбурга, приветствует вас. Но мы правда, хотели бы задать вам пару вопросов.

Задержите его”

Подойдя к нему с двух сторон, Ганс и Йохан связали ему руки заковав в наручники, направив его прямо к выходу.

Естественно не слабо удивившись от такого неожиданного поворота, он стал им с недоумением говорить:

“У вас нету права. Отпустите меня немедленно!”

“Не переживайте вы так. У нас вполне при себе есть орден на арест. Так что всё в порядке.”

“Да…, хотя бы скажите куда вы меня тащите?” — возмущённо спросил он стараясь остановить своё движение дёргающимися ногами.

“В один очень старый город, который тебе должен быть очень хорошо знаком.”

Через два часа, абсолютно вся наша компания героев включая необходимого заключённого, прибыла обратно на самолёте в город Гамбург, на тщательный точный допрос, с целью выявить имя третьего сообщника.

Прицепив его наручниками к столу, Юрген самодовольно заходит в кабинет для допросов, но полноценно пока не закрывает её поперёк стоящей ногой.

“Знаешь, мы, можем тебе помочь. Ты ведь, семейный человек. У тебя красивая жена и две замечательных дочери. Просто, удивительно как ты всего добился, учитывая то, кем ты был. И я абсолютно уверен, что ты хотел бы увидеть их вновь как можно быстрее. А потому, ответь мне на вопрос:

“Назови мне имя главного “мозга” в вашей знаменитой троице, и ты уже их увидишь, в самом ближайшем времени.”

“Я…, совершенно не понимаю о чём идёт речь. Вы меня явно с кем-то спутали. И вообще, я имею право на адвоката, дайте мне немедленно с ним связаться”

“Понимаешь ли, ты находишься не в том положении, чтобы диктовать мне какие-либо условия. Но их могу диктовать тебе я. Как только я опущу ногу удерживающую приоткрытой эту дверь, слова право, толерантность, жалость и сострадание, ты моешь забыть на очень долгое время. Так как именно я в этой комнате, буду представлять для тебя единственный закон. И никто ничего мне не сделает. А потому, соизволь мне ответить на поставленный вопрос, пока я ещё нахожусь в хорошем расположении духа” — с лёгкой горделивой улыбкой сказал ему Юрген.

“Да…, да как вы мне смеете такое говорить?! Да вы хоть представляете, что могу с вами сделать когда выйду?!” — нагло на повышенном тоне стал спрашивать он.

“Чтож, у тебя был шанс” — улыбчиво произнёс Юрген убрав ногу и окончательно закрыв дверь.

Сев напротив его, он достаёт материалы из чемодана, начиная параллельно показывать их ему и рассказывать контекст:

“Ты, узнаёшь этого человека. Его зовут Александр Рамштайзен. Бывший инженер строитель, отсидевший срок за махинации с ценными бумажками. К сожалению, погиб при попытке ареста. Узнаёшь его?”

Даже не став вглядываться в фотографию, Клаус отвечает нахмурив лицо: “Нет, этого человека я знать не могу”

“Ладно, допустим, ты не хочешь говорить о других людях. Тогда давай поговорим о тебе.

И так…, Клаус Фрайзен. Является нежелательным ребёнком, потому практически сразу после рождения, был найден на пороге детского дома, где из-за скверного характера, пробыл там вплоть до совершеннолетия. По выходу во взрослую жизнь, прилежное бытие тебя мало интересовало. А потому устроился в незаконную автомастерскую, где и подрабатывал краденными машинами. Всё вроде бы шло хорошо, но в один момент, на улице оказался гололёд, и машину занесло так, что сам ты и отключился прямо на месте, от чего полиции, уже не составляло особого труда взять тебя на месте. Сев в тюрьму в двухтысячном году, был выпущен по досрочному освобождению в две тысячи третьем, после переехав в город Франкфурт. Всё верно?”

В ответ на это, Клаус ничего не сказав, лишь злостно кинул на него озлобленный взгляд, в котором отчётливо читалось, что именно он это и сделал.

“Я СПРОСИЛ ЭТО ТАК?!” — злостно переспросил Юрген ударив кулаком по столу.

“Да” — быстро ответил Клаус.

“Так вот, в твоей истории, у меня возникает один вопрос:

“Откуда деньги Клаус? Или не хочешь ли ты сказать, что тебе их Санта подарил?””

“Я, получил их от родителей. Они поняли свою ошибку, но боялись меня брать обратно.”

“Хочешь сказать, такая большая сумма денег, на которую хватило денег аж купить квартиру во Франкфурте, получил нежеланный ребёнок в качестве наследства? Тогда скажи мне, кто были этими богатеями?”

“Я, не знаю. Я только обналичил чек который получил у себя в почтовом ящике, и письмо от родителей, в котором не указывались имена”

“Всем бы такую простую жизнь как у тебя Клаус. Но к сожалению, один из участников вашей группировки также заявлял про наследство, и в итоге его тело сейчас лежит в могиле. А потому не нужно нам врать. Мы так или иначе, всё равно доберёмся до правды. И когда мы её узнаем, тебе ой как не поздоровиться когда раскроются все карты”

“Ну так я говорю чистую правду” — с улыбкой ответил он.

После этих слов, в наушник к Юргену заговорил Ганс: “Всё это фигня. Просто проверь его на детекторе лжи, чего время тянуть?”

“Да хрень это всё. Ты так говоришь, будто я и сам не смогу вынуть из него всю правду”

“А ты не сможешь. Потому как мне нечего скрывать.” — легко улыбаясь ответил ему Клаус.

“Хорошо” — выключив наушники сказал Юрген. “Мы то уже давно на самом деле знаем правду. Кто