За гранью - Марк Энтони

Грейс неотрывно смотрела на нож, вспоминая инструкции Кайрен. Глубоко вдохнула, освободила сознание…

… и мысленно прикоснулась к черному клинку.

Холод. Жуткий, невыразимый холод. У нее перехватило дыхание, все чувства разом онемели и оглохли. Остался только ледяной ветер, безжалостно пронизывающий все потайные уголки ее естества. «То же самое, наверное, испытывают умершие», — мелькнуло в голове, а в следующий миг у Грейс открылись глаза.

Она парила высоко в небе над быстро уменьшающимся в размерах замком. Вокруг нее струился какой-то призрачный голубоватый полусвет. Внизу стремительно проносились заснеженные поля, переплетались и расходились узенькие ленточки проезжих дорог, появлялись и тут же исчезали за спиной темные, без единого огонька, села. Опять потянулась снежная равнина, потом мелькнуло выгнутое аркой массивное сооружение из камня. Грейс догадалась, что пролетает над мостом через реку Темноструйную, но к тому времени, когда она это сообразила, мост остался далеко позади.

Ландшафт постепенно менялся. Покрытые искрящимся в свете звезд снегом просторы Северного Кейлавана все реже оживляли разделяющие пахотные наделы каменные ограды и другие признаки человеческого жилья. Грейс посмотрела вниз, страшась и в то же время надеясь увидеть на снежном фоне сопровождающую ее полет собственную тень, но, как и следовало ожидать, ничего подобного не заметила. Да и глупо было на это рассчитывать, потому что одним из уголков сохранившегося под ее контролем сознания она твердо знала, что настоящая Грейс Беккетт сидит сейчас в своей комнате в кейлаверской цитадели и остановившимся взглядом смотрит на покоящийся у нее на коленях нож.

Куда же я лечу?

Мысли ворочались тяжело и лениво, словно их тоже сковало морозом. А над нолями внезапно встала уходящая за горизонт темная стена без проблеска или просвета. Опушка Сумеречного леса. Зачарованная пуща, казалось, поглощала и жадно впитывала, как ненасытная губка, весь исходящий с небес свет, не позволяя отразиться от лишенных листвы стволов и веток ни единой его частице.

Быть может, цель ее путешествия здесь, в лесных дебрях?

Но нет, уносящая ее неведомая сила не позволила ей углубиться в чащу. Траектория полета изменилась, увлекая ее астральную сущность к земле. Пролетев над заснеженным холмом, Грейс мягко спланировала в глубокую ложбину…

… и увидела их.

Они стояли кругом, словно застыв в разгаре какого-то безумного, фантастического танца. Девять стоячих камней. Каждый высотой в два человеческих роста. Время не пощадило камни, выщербив и сгладив некогда острые грани. Сумрачно и безмолвно торчали они из снега, подобно раскоряченным пальцам мертвой руки великана. От них ощутимо веяло седой древностью. Возможно, возраст камней и уступал возрасту леса, на опушке которого кто-то установил их в незапамятные времена, но могло быть и наоборот. Интересно бы знать, существует ли у камней память и если да, то сохранились ли у них воспоминания о тех, кто поставил их здесь?

Грейс подлетела поближе. Ее по-прежнему пронизывал невыносимый холод, но теперь к нему присоединилось новое ощущение — нечто вроде легкого покалывания, возникающего при слабых электрических разрядах. Интуиция подсказала ей, что сейчас должно произойти какое-то важное событие. И предчувствие не обмануло ее. Проскользнув в центр круга сквозь промежуток между двумя мегалитами, Грейс сразу поняла, почему очутилась именно здесь.

Людей было двое, и она легко определила, что оба они мужчины и прискакали сюда верхом. Каждый был одет для верховой езды: кожаные штаны, сапоги со шпорами, плотная шерстяная туника и толстый теплый плащ, отороченный мехом. Тот, что пониже, стоял спиной к Грейс, но и лица второго она тоже не смогла разглядеть в складках глубоко надвинутого на голову капюшона. Чуть поодаль, за пределами круга камней, стояли, изредка всхрапывая, два оседланных коня, привязанных поводьями к веткам колючего кустарника. Далеко над горизонтом, подобно хищному лезвию секиры, завис бледный полумесяц недавно взошедшей луны.

— Ты опоздал, — холодно произнес высокий.

Сохранись у Грейс способность владеть голосом, она бы непременно ахнула: ощущение было такое, словно говорящий обращается именно к ней. Но низенький, скрипя сапогами по снегу, поспешно шагнул вперед, не оставляя сомнений в том, кому предназначался упрек.

— Я торопился изо всех сил, — принялся оправдываться он, — но вы же знаете, как мне сложно выбраться из замка незамеченным.

— Это твои трудности, и меня они не касаются, — жестко обронил человек в капюшоне.

Голос звучал как-то неестественно, и Грейс без труда догадалась, что высокий просто маскируется, очевидно, не очень доверяя второму и не желая, чтобы собеседник смог впоследствии его опознать. И лицо он прятал под капюшоном с той же целью.

— Но я же все-таки приехал, — возразил низенький, чей голос тоже было трудно разобрать из-за того, что он стоял к ней спиной и речь его заглушали звуки завывающего меж стоячих камней ветра.

— Все готово?

— Скоро будет.

— То есть как это скоро будет?! — гневно вскричал высокий. — Мы же условились, что ты закончишь сегодня!

— Я не виноват. Я вырезал знаки для братьев везде, где только смог, но мне очень редко удается остаться одному. Вдобавок в замке полно любопытных глаз и ушей. Клянусь, я не мог сделать большего!

— Меня твои оправдания не устраивают. Повторное голосование может состояться в любой день, и тогда все наши планы рухнут. По твоей вине!

Грейс хотела подлететь поближе, но что-то ей препятствовало. То ли ветер, то ли скрытая в толще камней Сила.

— Не рухнут, — возразил первый. — Очень скоро за Столом Совета останутся только шесть монархов. Который из семи покинет сей мир, мы решим позже, когда настанет час действовать. В любом случае при новом голосовании равенства уже не будет. — Он заметно приободрился и даже подбоченился. — Так что умерьте ваш пыл, милорд. Вам не о чем волноваться.

— Ты жалкое ничтожество! — прошипел второй. — Да как ты смеешь своим поганым языком указывать мне, как себя вести?!

Дальнейшее случилось так быстро, что Грейс едва успела отследить ход событий. В руке высокого блеснул выхваченный откуда-то из складок плаща кинжал. Стремительный выпад — и низенький со стоном отшатнулся назад. Лошади испуганно заржали. Хлынувшая из раны кровь рассыпалась по снежному покрову алыми гроздьями рябины.

— Ты… ты зарезал меня! — прохрипел раненый, мигом утратив весь свой апломб и прижимая ладонь к левому боку. Голос его дрожал, из-под пальцев продолжала струиться кровь. — Я… я умираю!