История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой

схвачен был воинами второго, которых напрасно хотел вразумить и, привязанный к пушке, влачим был бродягами; его паства при нем осталась верной долгу. Тверской архиепископ Феоктист, еще в начале смятений от Тушинского самозванца, явился бодрым стражем своего стада, ополчил духовенство, людей приказных, собственных людей боярских, граждан и разбил многочисленную шайку злодеев. До последнего издыхания боролся он с изменой и, взятый в плен мятежниками, удостоился мученического венца. Ляхи, захватившие Суздаль, принуждали архиепископа Галактиона, чтобы он признал второго Лжедимитрия и разослал пастве своей грамоты о молитвах за него. Святитель не согласился: его отправили в заточение, где он и преставился 14.

Тою же ревностью и сознанием долга одушевлялось и белое духовенство; городские и сельские священники везде противились бунту и безначалию; немногие из них уцелели 15. Особенно отличался ревностный протопоп Зарайского Никольского собора Димитрий, достойный сподвижник князя Пожарского в защите родного города: он укреплял граждан в верности законному царю, не допустил до присяги второму самозванцу и всех благословлял на смерть за правое дело 16.

Другой протоиерей в Великом Новгороде запечатлел пастырскую верность собственной кровью. Когда шведы ворвались в западную часть города и закипела сеча на улицах, один дом на торговой стороне казался неодолимой твердыней: шведы приступали и не могли взять его. Там мужествовал протоиерей Софийского собора Амос со своими друзьями, в глазах митрополита Исидора, который на стенах крепости пел молебны и, видя такую доблесть, издали давал ему благословение крестом и рукою. Шведы наконец сожгли и дом и хозяина, последнего славного новгородца!

Смиренные отшельники не щадили жизни своей за Бога и отечество; обители иноческие оказывались несокрушимыми твердынями веры и верности. Преподобный Евфросин подвизался в основанной им пустынной обители на берегу Синичьего озера 17. Сюда спешили укрыться многие из окрестных мест, когда ватаги ляхов проникли в округ Устюжины для грабежа и разбоя. Прозорливый отшельник увещевал всех твердо стоять в вере православной и не соблазняться обольщениями изменников, а 19 марта объявил, что скоро придут враги и в пустыню его. Он советовал бежать, кто куда может; о себе же сказал, что он должен остаться здесь по обету. Инок Иона в страхе хотел бежать вместе с другими. «Зачем допускать в душу страх малодушия? – говорил бестрепетный праведник. – Когда настает брань, тогда-то и нужно мужество. Мы дали обет жить и умереть в пустыни. Надобно быть верным слову, данному пред Господом. В таком случае смерть вводит в покой. Другое дело – мирские люди: они не связаны обетом и им надобно беречь себя и для детей». Укрепленный словами игумена, Иона остался со святым старцем. В следующий день ляхи явились в Евфросинову пустынь. Преподобный Евфросин в схиме молился у креста, который поставил он, как только пришел сюда. Наглые грабители потребовали у Евфросина монастырских сокровищ, а пустынник указал на храм Богоматери, как на единственное сокровище пустыни. Тогда один из кровопийц ударил по шее преподобного и рассек ему голову. Старец упал полумертвым. Поляки ворвались в храм Божий, но в нем ничего не нашли и возвратились к своей жертве. Один ударил чеканом по голове Евфросина и разбил череп до самого мозга. Новый страдалец предал душу свою в руки Господу. С ним вместе убит был инок Иона.

Многие обители были разорены и иноки умерщвлены за ревность в вере и правде 18. Знаменитый Боровский монастырь преподобного Пафнутия был осажден врагами. Здесь был главным воеводой неустрашимый князь Михаил Константинович, по прозванию Хромой, из доблестного и верного рода князей Волконских. Когда младшие воеводы 19 изменили и тайно впустили ляхов и изменников в задние ворота монастыря, князь Михаил бился с врагами в воротах церковных и пал, покрытый ранами, близ раки чудотворца 20, оставив память своей доблести в гербе г. Боровска 21. Иноки и все защитники обители были умерщвлены.

Лучезарным венцом подвигов доблестных, незыблемым оплотом Москвы и всего отечества в Смутное время была знаменитая обитель великого чудотворца Сергия. В 1608 году Троицкий монастырь окружен был мятежными полчищами, которые поддерживали второго Лжедимитрий (Тушинского). Самозванец хотел овладеть монастырем: его побуждали к тому и сокровища монастыря, собранные веками, и усилия иноков Троицких, вместе с Патриархом, поддержать в Москве верность народа царю Шуйскому, и местная важность Троицкой обители, которая стояла на пути к Москве от северных и восточных городов, откуда могли прийти верные сыны отечества для освобождения его от иноземцев и мятежников.

Защитой обители было, во-первых, упование на всесильную помощь Божию и ходатайственное заступление бессменного начальника монастыря, которому сама Матерь Божия дала обетование быть неотступной от его обители; потом благоразумие и попечительность ее временных правителей. Архимандрит Иоасаф везде являл себя сердобольным отцом для нуждающихся, усердным молитвенником, верным до смерти блюстителем святыни. Келарем Лавры тогда был знаменитый в летописях отечества Авраамий Палицын. Во время осады его не было в Лавре; но тем не менее он болел душой за нее и делал все, что мог, в ее пользу, – в Москве.

Обитель Троицкая имела тогда более 300 человек братии; в числе их были такие, которые в мире служили отечеству на поле брани и в настоящих обстоятельствах могли быть полезными для обители своим мужеством и искусством. Сверх того, для защиты монастыря были присланы царем воеводы с отрядом войска, вооруженные слуги монастырские и жители окрестных селений. Число всех защитников монастыря простиралось, в начале осады, до 2500.

Стены и башни монастыря снабжены были принадлежностями, нужными для осадных случаев. Но непрочность укреплений видна была еще прежде осады; особенно западная стена была ветха и ненадежна. Запасов хлебных было немного. Таким образом обыкновенные человеческие средства защиты не обеспечивали обители: она не могла положиться ни на число воинов, ни на крепость стен, ни на довольство запасов – и, если бы Господь, по молитвам угодника Своего, не сохранил града, конечно – всуе бдели бы стерегущие.

Враги явились под стены Лавры 25 сентября. Со слезами встретили в обители праздник памяти преподобного Сергия, но не унывали. Принесши моление Господу Богу о защите от супостатов, воеводы, дворяне, дети боярские, слуги монастырские, стрельцы, все собравшиеся здесь, в самый день праздника, обязались присягой сидеть в осаде без измены. Число неприятельского войска, по показаниям захваченных в плен, простиралось до 30 000 человек. Предводителями были Ян-Петр Сапега, командовавший польскими войсками, и Лисовский с отрядом, славившимся дерзостью; к ним присоединились русские изменники, татары и казаки. Сапега и Лисовский хотели склонить архимандрита и воевод к добровольной сдаче монастыря, для чего прислали боярского сына с грамотой, обещая милости мнимого Димитрия и грозя