Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Воцарилась тишина. Котельников не знал, как быть, но всё же сказал:

– Виноват, но я никак не могу договорить… Дело в том, что этот самый немецкий подполковник Адами Вальтер из Управления вооружений вермахта находится в Москве.

Установилось шоковое молчание, точно все онемели. Даже для Судоплатова и Серебрянского, которые знали всю подоплёку дела от начала до конца, это было полной неожиданностью.

Первым очнулся нарком:

– Послушайте, бывший старший лейтенант госбезопасности! Может быть, Гитлер тоже в Москве? – Нарком встал, оглядел присутствующих и внешне спокойно сказал: – Он больной. Надо отправить его на экспертизу. Немецкий полковник в Москве чай пьет… Может быть, в Кремле? Чушь какая-то.

Присутствующие, однако, оставались сидеть: не то чего-то ждали, не то сообразить не могли, что на самом деле происходит.

Представитель Генштаба, также недоумевая, нашёл в себе решимость предложить:

– Думается, надо всё же разобраться, на чём старший лейтенант основывает столь сенсационное заявление. Может быть, наберёмся терпения и узнаем? Вопрос достаточно серьёзный!

– При чём здесь терпение? – одёрнул генштабовского генерала нарком. – Здесь не базар и не дети собрались. О каком разбирательстве можно говорить, если этот мальчишка либо серьёзно болен и нуждается в госпитализации, либо разыгрывает из себя Пинкертона и попросту дурачит нас!?

– Я ещё раз прошу дать мне договорить, – взмолился Котельников. – Я ничего не выдумал, поверьте! Готов понести любое наказание, если что-то из сказанного мной окажется неправдой.

Вмешался начальник управления Судоплатов:

– Тогда с чего вы взяли, что немецкий подполковник находится в Москве? Это же уму непостижимо!

– Честно признаюсь, я был так огорошен наглостью Сёмина, что плохо соображал. Но знал, что говорю искренне.

– В самом деле, Юрий, – как-то очень душевно сказал Серебрянский. – Ты спокойно объясни. Вопрос ведь очень важный!

Котельников стал докладывать, как незадолго до начала происходящего здесь разговора встретил двух офицеров Главного разведывательного управления…

Раздался необычный по громкости звонок телефона. Нарком тотчас же поднял трубку и услышал голос, который в данном аппарате не мог быть другим:

– У аппарата Берия, товарищ Сталин!

Нарком слушал молча. До сидевших у приставленного к его письменному столу небольшого столика Судоплатова и Серебрянского доносились слова Верховного о том, что от него только что ушли канадцы. Один из них интересовался каким-то немецким подполковником из Уранового общества, которого якобы захватили на оккупированной советской территории сотрудники НКВД. Правда это или очередная провокация?

– Понял! – последовал ответ наркома в трубку. – По этому вопросу как раз сейчас уточняю одну существенную деталь. Да. Да. Обязательно!

Положив трубку на место, нарком обратился к Котельникову уже совершенно другим тоном:

– Вы остановились на встрече с двумя офицерами. Что было дальше?

– Дальше было так: с одним из них, Иваном Корбутом, во вражеском тылу мы обменивались информацией о положении дел у немцев и, в частности, о разработке тогда ещё майора вермахта Адами Гюнтера. В то время, пока я нахожусь в Москве, его повысили в звании. Когда немец отмечал данное событие, майор Корбут и его друг – ныне Герой Советского Союза, захватили Адами Гюнтера и доставили его в Москву.

Котельников не успел договорить, как нарком уже давал команду:

– Соедините меня с исполняющим обязанности начальника ГРУ Ильичёвым!.. Что? Нет на месте? Кузнецова тоже… Кто? Зайцев? Хорошо. Пусть будет даже Кроликов. У аппарата Берия. Да. Драсти. Вам что-нибудь говорит фамилия немецкого майора или подполковника Адам? Или Адами… Как? Так. Да, Гюнтер… Так. Сколько времени он находится у вас?..

Трубка полетела на место. Нарком встал, вышел из-за стола и направился к Сёмину. Рот у него искривился:

– Четверг, среда, воскресенье, – повторял он игриво, пародируя произнесённые Сёминым слова. – ОХВ лично! Доберман лично! Пинчер лично… Липач! Очковтиратель! Убрать!

Присутствующие поняли, что всё уже ясно, хотя пребывали в состоянии некоторого замешательстве или, скорее, неопределённости. Встали…

Первым пробкой вылетел старший лейтенант. В коридоре к нему поспешил лейтенант, который, увидев его промокшую гимнастёрку и взволнованное лицо, спросил:

– Кончилось?

– По-моему, всё только началось.

– Как так «началось»?

– Вот так…

Глава 14

На следующий день, когда Котельников пришёл в управление, ему по поручению Якова Исааковича Серебрянского передали, что ещё ночью было решено назначить его помощником начальника штаба 1-го полка ОМСБОНа войск НКВД СССР капитана Слонова.

Секретарша уточнила, что приказ о назначении уже сегодня к середине дня поступит в штаб бригады. Что касается занимаемого им номера в «Гранд-отеле», то его следует освободить не позднее завтрашнего дня.

– Об остальном вам будет дано знать примерно через два-три дня, поскольку руководство очень занято.

Выйдя из секретариата, Котельников решил съездить в штаб полка и дождаться поступления приказа. Других дел не было, но тут он вдруг вспомнил о своих вещах, оставленных перед отбытием на задание. Из-за занятости серьёзными вопросами было не до них.

Теперь, когда напряжение спало, он отыскал номер телефона лейтенанта. Позвонил ему, напомнил об оставленных полтора года назад вещах, которые хотел бы забрать, и поблагодарил за хранение.

Лейтенант сразу сказал, что чемодан цел и невредим, а вот с одеялом… Он замялся:

– Тёща решила его проветрить. Оно ведь долгое время лежало свёрнутым. Повесила его во дворе. И кто-то украл. Старушка ужасно переживала, да и я, конечно, вместе с женой! Но ничего не поделаешь… Никогда прежде такого у нас не было! Заявление в милицию ничего не даст. К сожалению, так обстоит дело.

Котельников проглотил пилюлю, сочувствуя переживаниям лейтенанта и его родных. Конечно, было обидно, что исчез памятный подарок из Уфы. Но чем больше он об этом думал, тем чаще мелькали в памяти некоторые штришки…

Тогда, в марте сорок второго, накануне отправки в тыл врага, его стол в течение нескольких дней стоял в кабинете того самого лейтенанта и его начальника капитана Бондаренко. Он удивился, когда лейтенант сказал своему начальнику: «Вот отправим и эту группу, заберёмся на несколько дней на дачу, затопим печку и отдохнём по всем правилам».

«И это в то время, – подумал тогда Юрий, – когда совсем недавно отброшенные от ворот столицы гитлеровские орды всё ещё не теряют надежду ворваться в Москву! Сводки Совинформбюро сообщают об очередной сдаче противнику ряда населённых пунктов и двух крупных городов, а здесь мечтают об отдыхе!»

Котельников сделал вид, будто ничего не слышал, но разговор по телефону оставил неприятный осадок и время от времени вспоминался на протяжении всего полуторагодичного пребывания во вражеском тылу.

После известия об исчезновении оставленного на хранение одеяла услышанный случайно разговор лейтенанта по телефону не давал Котельникову покоя. Сотни раз отбрасывал мысли, связанные со злополучным одеялом. Про себя твердил: главное – выжил, когда столько боевых товарищей погибли!

Казалось, успокоился. Жизнь, однако, брала своё, отвлекали насущные проблемы, связанные с предстоящей отправкой во вражеский тыл.

Свой чемодан он, естественно, получил. Но перед глазами не переставало возникать одеяло, в ушах звучал услышанный разговор о мыле – полтора с лишним года тому назад. «Эпизод, дающий повод для вывода!»

В один из следующих дней, уже получив назначение в омсбоновском полку, он наконец-то решился: убедившись, что лейтенант в наркомате, Котельников отправился на улицу Кирова, свернул во двор за чудесным зданием с полупустыми прилавками магазина, где можно было только отовариться по карточкам на чай, поднялся на второй этаж, нажал на кнопку квартирного звонка.

Дверь открыла знакомая старушка, которой полтора года тому назад он оставил свой чемодан и одеяло. Поздоровался и сказал, что пришёл за своим одеялом, оставленным на хранение.

Старушка кивнула и тут же принесла одеяло. То самое, которое он получил в подарок в Уфе и которое та же старушка-тёща будто бы «повесила проветривать во дворе», где его и украли.

Ушёл он, естественно, довольный! И одновременно невероятно расстроенный тем, что есть ещё людишки, падкие на чужое имущество, несмотря на столь высоко занимаемое положение в ведомстве, которое считал священным! Ведь он стал гражданином СССР менее трёх лет тому назад при освобождении Красной Армией Бессарабии! Историю страны и происходившие в ней события знал крайне мало. В основном понаслышке. И при этом с самых высоких патриотических позиций! Поэтому он решил забыть фамилию лейтенанта и его самого. Однако невольно приходилось его встречать, но Юрий делал вид, что они незнакомы.