Месть Атлантиды (СИ) - Unknown

— Непримиримая! — подняв усиливающий мощь голоса рог из океанской раковины, провозгласил наместник Старкул, крупный от сытой жизни и возлияний мужчина, в котором не было ни намека на стать воина. — Я намерен говорить с тобой!

Флаг минутного перемирия натянули с трудом. Элика неохотно велела приостановить атаку. Приняв из рук Латимы подобный витой рог, но из металла, делающего голос еще более громким и устрашающим, королева, изогнув губы в беспощадной улыбке, поднесла его к губам.

— О, никак это великий воин Старкул, мастер сминания шелковых покрывал и роскошного чревоугодия! Что же заставило тебя так поздно засвидетельствовать мне свое почтение? Звон мечей и крики павших, что потревожили твой глубокий сон?!

В толпе раздались смешки и аплодисменты, восхваляющие остроумие матриарх. Сама же Эл могла поклясться, что улыбнулись даже двое из кассиопейских офицеров на стенах башен.

— Я не позволю вам войти в город! — запинаясь от оскорбления, прорычал кассиопеец. — Ты, женщина, любишь детей! Пойдешь ли ты по их телам, Непримиримая?!

Приложив ладонь к глазам, чтобы защититься от ослепляющего солнца, Элика вгляделась в фигуры врагов. И только сейчас заметила, что возле каждого из них мелькали детские фигурки. Ветер донес перепуганный плач.

Арктический лед прошиб позвоночник Элики при виде подлой жестокости кассиопейцев. Они не перед чем не собирались останавливаться в отчаянном стремлении спасти свою шкуру! Боль и страх перепуганных детей ощущались кожей даже на расстоянии в восемь метров, семь из которых занимала высота стены укрепления. Сжав зубы, матриарх гордо выпрямилась в седле.

— Что ты намерен делать, трусливый шакал?

— О, а королева-то теряет свое величие, когда дело касается мирного коренного населения! — торжествующе изрек Старкул. Его мерзкое хихиканье напомнило смех гиены. — Одна стрела, и один из лассирийских ублюдков отправится в свободный полет с этой стены! И поверь, их тут наберется предостаточно! А потом дойдет очередь до женщин. Надеюсь, ты получишь удовольствие от представления не меньшее, чем от жезла нашего царя!

Проигнорировав оскорбленный ропот в сплоченных рядах, девушка храбро поинтересовалась:

— Не боишься ли ты, Старкул, что при взятии города я та же точно поступлю с твоими детьми и супругой?

— Ты не войдешь в стены столицы! Зато их оборвавшиеся жизни будут на твоей совести.

— Не трогай их, — королева, отрешенно вздохнув, приложила ладонь ко лбу. — Я готова к переговорам.

— Эл! — забыв о правилах субординации, потрясенно выдохнул Лэндал. Недоумение промелькнуло даже на каменном лице Латимы. Юная матриарх опустила рог. Была ли она готова к подобному повороту? Более, чем. У кассиопейцев понятие чести страдало, и, если она намеревалась победить, ей следовало моментами влезть в их шкуру, чтобы осознать мотивы поступков и сыграть по их правилам... Или же их отсутствию.

Не убирая ладони ото лба, она кинула быстрый взгляд на Беспощадную.

—Дарка сюда! И тех десятерых Пантер, что не так давно под его руководством освоили владение кнутом!

Приказ незаметно прошелестел по шеренге воинов, а сама Эл жестами велела сделать несколько шагов назад, затем вновь подняла рог, оглядывая вершины угрожающе безмолвных, не считая плача детворы, стен.

— Твои требования, Старкул − наше отступление?

— Именно! Убирайся отсюда, прошли времена, когда вы могли так просто захватить Лассирию! Если будешь упорствовать − получишь пустую державу, ибо я истреблю всех перед твоим вторжением!

— Ха, ты полагаешь, мне есть до них дело? — внезапно делано, а от того еще более угрожающе расхохоталась королева. — Если вместе с этим я накормлю Лакедона кровью кассиопейских нечестивцев, это не столь большая цена за победу! Лучники!

Не успел наместник Лассирии осознать сказанное, как ловко выпущенная стрела, сверкнув вспышкой в луче солнца, чуть ли не до основания вошла в его лоб. Но, видимо, за миг до смерти он все понял и все же успел столкнуть фигуру ребенка в белом вниз.

Элика не раздумывала ни секунды. Кнут с оглушительным свистом взметнулся ввысь, миг − и захлест "ласкового касания" обвился вокруг тела мальчика всего в двух метрах от земли. Тотчас же усилие кисти матриарх моментально развернуло опутанное лассо детское тельце, вновь подбросив в воздух, описав дугу в противоположную сторону − первая шеренга солдат, рассредоточившись, отставила щиты, приняв на себя вес ребенка. Трое, не устояв на ногах, все же повалились на землю − хоть они и молниеносно среагировали, поняв намерение королевы,времени все же было мало для более безупречной тактики. Но тотчас щиты сотоварищей сомкнулись над ними. Спасенного мальчишку освободили от захлеста, и Эл поспешно потянула кнут обратно, в броске сложив его втрое.

На укрепленной стене началась паника. Кассиопейцы просто опешили от ловкого маневра их главного врага, наверное, даже больше, чем от гибели наместника Старкула.

— Лучники, удар! — закричала Эл. — Стрелять на поражение, беречь детей!

Тотчас же град стрел из арбалетов лучших воительниц империи обрушился на дезориентированных вражеских воинов. Постигшие искусство нового для Атланты оружия десять Пантер под предводительством великолепного Дарка заняли позиции у подножия крепостной стены, ловко защищаясь щитами от града пущенного почти наугад, вслепую, вражеских стрел. Лассирийские детки, оценив ситуацию, с визгом бросились наутек, один из них, особо смелый и отважный, прыгнул на спину кассиопейского офицера, вонзив тому в шею зубы. Уже раненый в плечо и колено двумя стрелами, тот с безумным ревом перекинул ребенка через голову, но паренек не успел пролететь даже метра − кнут Дарка нашел свою цель, захлестнув в воздухе и отбросив по замедленно выполненной дуге в ряд готовой принять на себя пехоты. Да, кнут причинял сильную боль, на детских телах неминуемо останутся шрамы, которые будут сходить долго, но это была незначительная цена за жизнь!

Большинство детей-заложников боя разбежались, еще трех поймали захлестами Дарк и две Пантеры. Не прошло и пяти мгновений, как все кассиопейские офицеры были истреблены, практически не причинив вреда армии Элики Непримиримой. Погибших больше не было − лишь раненые, но ранения не были столь серьезными, еще одна воительница копья вывихнула плечо в попытке поймать первого из спасенных лассирийских мальчиков. Но, не закричав и не поморщившись, с улыбкой позволила Латиме вправить предплечье в сустав. Лишь крупный пот и временная бледность выдала ее настоящие страдания.