Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

— Собственно, я послан к тебе Юдхиштхирой, который невесть как узнал о вашем прибытии. Всем дваждырожденным и командирам отрядов приказано собраться в походном дворце Пандавов на вершине холма в центре наших боевых порядков. После того как ты позовешь Кумара и сменишь свой вонючий кожаный панцирь на более приличную одежду, я провожу вас туда.

Сборы не отняли у нас много времени, и мы двинулись через всю огромную территорию, занятую нашими войсками, вслед за Митрой, развлекавшим нас новостями.

— У Кауравов войск больше. Дурьодхана успел побывать в Двараке, и позорный сын ракшаса Критаварман увел несколько тысяч анартов на помощь Хастинапуру. Просто удивительно, что даже в племени ядавов оказалось столько лишенных добродетели безумцев.

— А что ж Кришна?

— Он здесь, у Пандавов. Но ведь за все племя он не решает. Там еще старший брат — Баладева да старейшины. Впрочем, уже пришли Прадьюмна и наш друг Сатьяки с целой акшаукини.

— А как же магадхи, — неожиданно вспомнил я про Аджу и наши скитания с Латой, — они успели подойти?

— Успели, — мрачно кивнул Митра, — Джаласандха лишил трона своего брата Джаядратху, который поддерживал Пандавов. Новый царь магадхов объявил себя союзником Дурьодханы. А на кого было ему еще опираться? Теперь он здесь со всеми кшатриями Магадхи. А они, если ты помнишь, в свое время нанесли поражение даже ядавам.

— А мадры? Их царь Шалья обещал помощь племянникам, — заметил Кумар.

Митра с подчеркнутой небрежностью махнул на противоположную сторону поля:

— Если присмотреться, то в лагере Кауравов можно разглядеть его знамя с изображением золотого лемеха. Не зря в Панчале говорили, что мадры и бахлики не ведают дхармы. Эти псоядцы изменили долгу родства. Говорят, что Дурьодхана перехватил войско мадров на пути из Пятиречья, но вместо сражения устроил Шалье великолепный пир, улестил его командиров щедрыми подарками и посулами.

— Не могу в это поверить, — тряхнул головой Кумар.

— Да я своими глазами видел, как Шалья после этого приехал в наш лагерь, а его войско обустраивалось на северной стороне поля. Юдхиштхира вместо того, чтобы покарать предателя или хотя бы лишить мадров вождя, говорил ему почтительные речи. Так что, Муни, дело предстоит жаркое!

Я кивнул:

— Об этом мы уже давно догадались — с тех пор, как увидели первые следы проходящих армий. Никогда не думал, что на свете существует такое количество колесниц и воловьих повозок. Кстати, что в них?

Митра как-то странно взглянул на меня и совсем буднично ответил:

— Стрелы. Стрелы с серповидными и простыми наконечниками; стрелы, пробивающие доспехи и издающие в полете жужжащий звук; стрелы с наконечниками в форме лягушки или тонкой иглы. Больше двух акшаукини на поле за раз не развернуть. Это по сто тысяч пеших и конных… Значит, понадобится в три раза больше стрел на день… Впрочем, после боя часть из них можно будет вынуть из убитых.

— Вынем, — ответил я.

— Смиренный послушник ашрама обрел облик быка-воина, — грустно покачал головой Митра.

Огромный шатер Пандавов стоял на вершине пологого холма, и ветер весело хлопал разноцветными флагами, вознесенными к голубому небу.

Вокруг холма плотным защитным веером развернулась стража из отборных кшатриев, служивших Пандавам еще в Индрапрастхе. Немало воинов племени куру сохранили верность Юдхиштхире. Теперь они ушли из Хастинапура и составили наряду с панчалами и ядавами отборную ударную силу нашей армии. У самого входа в шатер несли неусыпную стражу дваждырожденные. Их мечи покоились в ножнах, зато настороженное сознание пронизывало мысли каждого, кто приближался к царскому стану. Ни наемный убийца, ни хитроумный соглядатай не смогли бы обмануть их бдительность. Нас они приветствовали сдержанными улыбками узнавания.

С низкими поклонами мы ступили под колышащиеся своды походного дворца. В этот момент там теснилось не менее трех сотен человек. Сияли золотые браслеты и серьги раджей, бронза панцирей командиров отрядов, переливались узорчатые ткани одежд знатных советников, мягко мерцала тонко выделанная кожа плащей дваждырожденных. Не было здесь только накидок из шкур антилоп, ибо ни один риши не пришел на Курукшетру. Лишь несколько патриархов — Бхишма, Дрона да Крипа — решили принять участие в битве, увы, не на нашей стороне.

Зато я встретил многих из тех, с кем делил тяготы походной жизни в Кампилье. Молодые дваждырожденные были полны решимости сражаться за знамя Юдхиштхиры без сомнений и страха. Именно они и составляли большинство командиров нашей армии. И еще здесь были могучие повелители брахмы царских родов Двараки и Кампильи. Сердце с жадным наслаждением упивалось брызгами огненной силы, плескавшей в походном дворце. Мы вновь были среди своих.

В северной стороне шатра на резных ложах сидели Друпада и Кришна — предводители самых больших армий, пришедших на Курукшетру. За их спиной я увидел Вирату, Дхриштадьюмну, Бхимасену, Арджуну и близнецов. С немалым удивлением я узнал и венценосного брата Кришны — Балараму. Он был без доспехов, в одной набедренной повязке, а вместо оружия сжимал в левой руке бронзовый плуг. Знатные предводители других племен сидели на земле поджав ноги, не теряя, впрочем, гордого облика.

— У Дурьодханы на четыре акшаукини больше, — спокойно сообщил Друпада. — На его сторону, как вы знаете, стали мадры. Это целая акшаукини стойкой пехоты и быстрых колесниц. Шакуни привел конницу Гандхары, царь Сушарман — тригартов. Их длинные пики могут наделать много беды. Предатель Критаварман стоит против нас во главе великолепного колесничего войска бходжей — родственников ядавов. Зять Дхритараштры — царь страны Синдху — Джаядратха привел акшаукини своих подданных из племени саувиров. Но главная сила, разумеется, это кшатрии куру.

Собравшиеся молчали, как мне показалось, весьма подавленно. Все-таки преимущество в четыре акшаукини означало, что у врагов на треть больше колесниц, слонов, конницы.

И тогда со своего походного ложа поднялся Кришна — главный советник Юдхиштхиры, непобедимый царь ядавов. Он встал перед собравшимися, весь озаренный сиянием внутреннего огня. Извечная лукавая улыбка была на его губах, а глаза смотрели чуть отстраненно: не на лица, а в сокровенную глубину сердца каждого, кто был в шатре. И сразу затихли споры и взволнованные перешептывания. Люди вновь были готовы внимать мудрым речам.

— Дурьодхана и его мудрый предводитель войска Бхишма стоят перед непосильной задачей, — сказал царь ядавов, — В чьих силах объединить древнюю науку воинского искусства дваждырожденных, опыт Бхишмы и Дрокы с кровожадной необузданностью юных народов? Как согласовать бег дикой конницы с маневрами колесниц Хастинапура? Как объединить расчетливую опаску родовитых кшатриев с дикостью отрядов из Анги и Калинги? Нет, не достигнуть Бхишме гармонии управления войсками! Не впишутся в прихотливый узор планов сражения столь разноокрашенные, не вмещающие друг друга силы.

Кшатрии Хастинапура отлично вооружены, но в их сердцах здравомыслие побеждает доблесть, — продолжал Кришна. — Стремясь заручиться их преданностью, Дурьодхана слишком много благ излил на тех, кто должен был сражаться, повинуясь дхарме. Ничто так не связывает глупца с майей мира, как покой и достаток. Конечно, они будут сражаться с нами за свое благополучие с яростью тигров, но без самоотречения, без готовности идти до конца. Не будет единой армии у Хастинапура. Наши матсьи сдержат тригартов и саувиров, ядавы и панчалийцы остановят кшатриев Хастинапура. А наши отборные колесничие войска во главе с непобедимыми лучниками — Арджуной, Дхриштадьюмной, Бхимасеной и Сатьяки ударят по предводителям врага. В долгой битве обычно гибнут массы простых воинов. Мы же, щадя жизни невинных, должны обуздать Дурьодхану и его братьев. Если придерживаться моего плана, то численность войск не будет иметь особого значения, а все решит искусство дваждырожденных. Именно такой путь угоден богам, ибо ведет к победе малой кровью.

— По сути, ты предлагаешь заняться целенаправленным истреблением дваждырожденных властелинов, находящихся в армии Хастинапура? — громко прервал брата Баладева.

— Мой царственный брат всегда привержен дхарме, — улыбнулся в ответ Кришна, — но битвы начинают для того, чтобы убить противников, с которыми не удалось договориться. Это хорошо известно и тем, кто вышел против нас на той стороне Курукшетры.

— Наконец-то мы вытащили их на открытую битву, — громко сказал Бхимасена, не поднимаясь с почетного сидения, — мы раздавим их, как слон черепаху. Ты, Юдхиштхира, будешь двигать наши акшаукини в такой великой игре, на которую не стыдно посмотреть и богам.

— Да, и не забудь, что не кости из камня вайдурья покатятся по зеленому сукну, а головы наших преданных воинов, — мягко заметил Накула.