Откройте небо (Сборник) - Роберт Силверберг

И вдруг, совершенно неожиданно, они, похоже, заметили. Все происходило окружным путем, не напрямую. Сначала те, кто носил Пришельцам схожие петиции в Лондоне, подверглись обработке с помощью телепатических методов принуждения, которые стали известны как Подталкивание; причем воздействие было комплексное и включало в себя в некотором роде как притяжение, так и отталкивание. В кругах Сопротивления проанализировали случившееся и пришли к выводу, что таким единственно доступным им способом Пришельцы пытались Подтолкнуть лондонцев к пониманию того, что они готовы встретиться с делегацией, максимум из трех человек. В Калифорнии, однако, а не в Лондоне.

Конечно, не исключалось, что их поняли совершенно неправильно. Ведь все основывалось на сплошных догадках, ничего определенного сказано не было. Это была проблема действия и реакции на него. Действие состояло в том, что могущественные, но немые силы совершали что-то; реакция же сводилась к правильному или неправильному толкованию этого действия. Между прочим, именно таким образом — изучая космические действия и расшифровывая их — земные астрономы обнаружили некоторые планеты Солнечной системы, о существовании которых даже не подозревали. Калифорнийцы решили допустить, что их интерпретация лондонских событий верна, и действовать в соответствии с ней.

Армия Освобождения избрала Джошуа Леопардса — за его антропологическую мудрость, Питера Карлайл-Макавоя — за общую сообразительность и научные прозрения и Полковника Энсона Кармайкла III, военного в отставке,— по множеству причин. Вот каким образом мягким осенним утром Полковник вместе с двумя другими посланцами землян оказался перед гладкой серой громадой корабля Пришельцев, того самого, с которого все началось, когда чужеземцы приземлились в долине Сан-Фернандо два года назад. Только Леопардс и Карлайл-Макавой, вот и все, что осталось в жизни Полковника — не считая Пегги Габриельсон — от того многолюдного, амбициозного и совершенно бесполезного совещания под девизом «Что-Мы-Будем-С-Этим-Делать», которое происходило в Пентагоне на следующий день после Вторжения.

— Может, это ловушка? — спросил Джошуа Леопардс— Мне рассказывали, что в прошлом месяце в Будапеште они тоже допустили пятерых людей на борт одного из своих кораблей. Больше их никто не видел.

— Хотите сказать, что вы не прочь отступить? — спросил Питер Карлайл-Макавой, почти с презрением глядя с высоты своего роста на приземистого антрополога.

— Если они оставят нас у себя, мы сможем изучать их, так сказать, изнутри, пока они будут изучать нас,— ответил Леопардс— Что может быть лучше для ученого?

— А вы, Полковник?

Полковник усмехнулся.

— Мне, конечно, не хотелось бы провести остаток своих дней на борту этого корабля. Но я не хочу всю оставшуюся жизнь сожалеть о том, что я мог попасть внутрь, но добровольно отказался от этого.

У него мелькнула мысль о существовании еще одной любопытной возможности: а что, если его возьмут да и увезут на родную планету Пришельцев, как это предположительно произошло с его невесткой, Синди. Это было бы, мягко говоря, необычно — закончить свои дни где-нибудь в лагере для военнопленных на удивительной чужой планете, подвергаясь бесконечным телепатическим допросам со стороны какого-нибудь монстра высотой в пятнадцать футов. Ну, он все же готов рискнуть.

В боку огромного сияющего корабля открылся большой люк, отклонился в сторону, превратившись в платформу, на которой хватило бы места для всех троих, и заскользил вниз. Леопардс первым взгромоздился на нее, за ним Карлайл-Макавой и Полковник. Как только последний из них оказался на платформе, она беззвучно поползла вверх и остановилась, поравнявшись с темным отверстием в боку корабля. Внутри все так ослепительно сияло, что кружилась голова.

— Ну, вот мы и здесь,— сказал Леопардс— Три мушкетера.

В голове Полковника теснились бесчисленные вопросы, которые он хотел бы задать Пришельцам. Все они были вариациями на тему: откуда вы пришли, и зачем вы здесь, и что собираетесь делать с нами? Но к ним цеплялось множество других, связанных с общей концепцией, хотя и не всегда напрямую. Являются ли Пришельцы представителями галактической Конфедерации Миров? Если да, возможно ли вступление Земли в эту Конфедерацию, сейчас или когда-то в будущем? Намерены ли Пришельцы вести более конструктивный диалог с людьми? И понимают ли они, что самим фактом своего присутствия здесь, своим воздействием на человеческие организации и функционирование человеческой экономической жизни стали причиной величайших бедствий для обитателей мирной и, по их понятиям, цивилизованной планеты? И так далее, и тому подобное. Множество вопросов, которых в прежние времена он даже и вообразить себе не мог.

Но, конечно, еще неизвестно, будет ли Полковнику предоставлена возможность задать все эти вопросы.

Однако все они вылетели у него из головы, стоило им оказаться в своего рода вестибюле чужеземного корабля. Полковника буквально захватил мир ослепительного света, из которого возникли две громадные фигуры чужеземцев и грациозно поплыли к ним между трепещущими завесами совсем уж немыслимой яркости. Они скользили в сияющем ореоле, и вокруг них мерцало холодное пламя.

Когда Полковник смог разглядеть их более отчетливо, а они позволили ему это лишь спустя некоторое время, он испугался, обнаружив, что они прекрасны. Устрашающие? Да. Огромные? Да. Но в переливчатом опаловом мерцании их блестящей полупрозрачной оболочки, в грациозных движениях, создающих вокруг маленькие световые вихри, и в мягком взгляде огромных глаз ощущалась такая могущественная, невыразимая и даже утонченная красота, что она воздействовала словно мощный удар.

Можно было утонуть в сияющих желтых озерах этих глаз. Можно было раствориться в ярком пульсирующем излучении мощного интеллекта, окутывающем их, словно сотканные Из света плащи,— аура, в которой чувствовалось даже что-то божественное. Это ошеломляло. Это заставляло испытывать чувство смирения. Это порождало сложное ощущение одновременно и ужаса, и любви.

Властители вселенной, вот кто они такие. Владыки мироздания. И новые хозяева Земли.

— Ну вот мы и здесь,— хотел сказать Полковник.— Мы счастливы, что нам предоставилась возможность…

Но он не сказал этого, не сказал вообще ничего. Не говорили ни Карлайл-Макавой, ни Леопардс, ни сами чужеземцы, по крайней мере в том смысле, какой мы вкладываем в слово «говорить».

Эта встреча в вестибюле космического корабля, была знаменательна главным образом тем, что во время ее НЕ происходило.