Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Предупреждающе подняв палец, Морайя пробежала взглядом по скамьям, но голос ее остался холодным и спокойным. И твердым.

– Надо подчеркнуть, что потоками всегда будут управлять сестры (я вовсе не предлагаю позволять мужчине контролировать круг!), но включение в круги мужчин сможет расширить их. С благословения Света, возможно, мы усилим круги настолько, что сумеем противостоять оружию Отрекшихся. Мы убьем одним камнем двух зайцев. Только мы имеем дело не с зайцами, а со львами, и если мы не бросим камень, один из львов непременно сожрет нас. Это очевидно.

Наступила тишина. По крайней мере, молчали все, кроме Ши-риам. Она стояла сгорбившись в нескольких футах от Эгвейн и по-прежнему не могла совладать с рыданиями.

Потом тяжело вздохнула Романда.

– Возможно, мы и усилим круги так, чтобы противостоять Отрекшимся, – сказала она негромко. И это придало куда большее значение ее словам, чем если бы она стала кричать. – Возможно, мы сможем контролировать Аша'манов. В любом контексте слово «возможно» неубедительно.

– Утопающий, – ответила Морайя столь же тихо, – хватается и за соломинку, хоть и не верит, что она сможет удержать его. Вода еще не сомкнулась над нашими головами, Романда, однако мы тонем. Тонем.

И снова наступила тишина, если не считать всхлипов Шириам. Она что, совсем забыла о самоконтроле? Впрочем, ни у кого из Восседающих выражение лица не было приятным. Ни у Морайи, ни у Майлинд, ни у Эскаральды… Перед ними открывалась не слишком приятная перспектива. Лицо Деланы приобрело зеленоватый оттенок. Она выглядела словно ей сейчас станет дурно, скорее, чем Шириам.

Эгвейн снова встала, чтобы задать требуемый вопрос. Даже если и предлагалось немыслимое, надо соблюдать ритуал. И в такой ситуации даже больше, чем в любой другой.

– Кто выскажется против предложения?

Недостатка в желающих выступить не было, но все достаточно образумились, чтобы следовать протоколу. Несколько Восседающих одновременно стали вставать, однако первой на ногах оказалась Магла, и остальные уселись, не выразив внешне никакого нетерпения. За ней последовала Фэйзелле, а за ней – Варилин. Затем встала Саройя и, наконец, Такима. Каждая говорила подолгу, Варилин и Саройя приблизились к запрещенным речам, и каждая говорила со всем доступным ей красноречием. Никто из не обладающих необходимым красноречием не достигал места Восседающей. Но все равно скоро стало очевидным, что они просто повторяют одна другую.

Отрекшиеся и их оружие не упоминалось. Темой обсуждения Восседающих была Черная Башня, Черная Башня и Аша'маны. Черная Башня была нарывом на лике земли и почти столь же страшной угрозой миру, как и сама Последняя Битва. Самое ее название предполагало связь с Тенью, не говоря уже о намеренной издевке над Белой Башней. Так называемые Аша'маны были мужчинами, способными направлять Силу. Никто не употребил слово «Аша'маны», не добавив «так называемые», или без фырканья. На Древнем Языке слово означало «защитник», а они были чем угодно, только не защитниками. Мужчины, обреченные на безумие, если мужская половина Силы не убивала их сразу. Безумцы, владеющие Единой Силой. От Маглы до Такимы каждая расписывала эту тему со всеми ужасами. Три тысячи лет ужаса мира, а перед тем еще и Разлом Мира. Подобные им мужчины разрушили мир, погубили Эпоху Легенд и изменили лик мира в сторону опустошения. Вот с кем предлагалось заключить союз. Если это случится, во всех странах их предадут анафеме, и это будет лишь справедливо. Каждая Айз Седай станет презирать их, и это будет лишь справедливо. Может, и так. А может, и нет.

Когда Такима наконец села, аккуратно накинув шаль на руки, на ее лице играла слабая, но вполне удовлетворенная улыбка. Вместе им удалось представить Аша'манов более ужасающими, более опасными, чем Отрекшиеся и Последняя Битва, взятые вместе. Может, равными самому Темному.

Раз уж Эгвейн начала задавать ритуальные вопросы, ей надлежало и завершать церемонию, и она встала, чтобы сказать:

– Кто за соглашение с Черной Башней? – Она думала лишь о том, что перед этим в шатре наступила тишина. Шириам наконец прекратила рыдать, хотя слезы все еще блестели у нее на щеках, а когда она сглотнула, в наступившей за вопросом тишине звук прозвучал подобно крику.

Улыбка Таимы исчезла, когда сразу вслед за вопросом поднялась Джания.

– Пусть хрупкая соломинка, это все же лучше, чем ничего, когда тонешь, – сказала она. – Я бы предпочла попробовать, чем надеяться невесть на что, пока не уйдешь под воду. – У нее была привычка говорить тогда, когда от нее этого не ожидали.

Поднялась сидевшая рядом с Майлинд Самалин, а потом будто прорвало. Салита, Берана и Аледрин встали одновременно, а Ква-меза промедлила лишь на мгновение. Девять Восседающих стояли, и время словно замедлило свой бег. Эгвейн осознала, что кусает губы, и поспешно прекратила, надеясь, что никто этого не заметил. Она все еще чувствовала ощущение и надеялась, что не прокусила губы до крови. Но никто не смотрел на нее. Казалось, все затаили дыхание.

Романда сидела, хмурясь на Салиту, которая смотрела прямо перед собой, с серым лицом и подрагивающими губами. Сестра-тай-ренка не сумела скрыть свой страх, однако все же шла вперед. Ро-манда медленно кивнула, а затем встала, ко всеобщему изумлению. Она тоже решила попрать традицию.

– Иногда, – сказала она, глядя прямо на Лилейн, – надо делать то, чего делать не следует.

Лилейн встретила взгляд седовласой Желтой, не моргнув. Ее лицо будто было вылеплено из фарфора. Ее подбородок медленно поднялся. И внезапно она встала, бросив нетерпеливый взгляд на Лирелле, которая на мгновение уставилась на нее, прежде чем вскочить на ноги.

Все были в изумлении. Никто не издал ни звука. Свершилось.

Во всяком случае почти. Эгвейн прочистила горло, стараясь привлечь внимание Шириам. Следующая часть ритуала – за Хранительницей Летописей, но Шириам стояла, размазывая слезы по щекам и обегая взглядом скамейки, словно пытаясь сосчитать, сколько из Восседающих стояло, и надеялась, что обсчиталась. Эг-вейн прочистила горло громче, и зеленоглазая женщина вздрогнула и обернулась к ней. Даже теперь будто прошла вечность, прежде чем Шириам вернулась к своим обязанностям.

– Малым согласием решено, – объявила она неуверенным голосом, – заключить соглашение с… с Черной Башней. – Глубоко вздохнув, она распрямилась, и ее голос обрел силу. – В интересах единства я призываю к большому согласию. Пусть встанут все.

То был убедительный призыв. Даже в делах, которые могли быть решены малым согласием, всегда предпочтительно единогласие, к нему всегда стремились. Часы обсуждения, дни, могли уйти на его достижение, однако усилия не прекращались, пока каждая Восседающая не соглашалась или не было совершенно очевидно, что согласия не будет. Убедительный призыв, толкающий встать каждую женщину. Делана поднялась, неуверенно глядя по сторонам, словно марионетка, которую тянули против ее воли.