Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Лилейн казалась удовлетворенной реакцией на свои слова – на самом деле она выглядела довольной, как кошка у миски со сметаной, – но прежде чем она устроилась на своем месте, на ноги вскочила Морайя. Это привлекло всеобщее внимание и вызвало еще одну волну шепотков. Никто не назвал бы Морайю особенно грациозной, но порывистой иллианка не была.

– Это требует обсуждения, – сказала она. – Однако к этому вернемся позже. Совет был созван тремя Восседающими, которые задали один и тот же вопрос. И к этому вопросу следует обратиться в первую очередь. Что обнаружили Акаррин и ее спутницы? Я прошу, чтобы они предстали для отчета перед Советом.

Лилейн нахмурилась на свою компаньонку Голубую, а уж хмуриться она умела отлично. Глаза ее стали пронзительными, словно шила, и все же закон Башни на этот счет был вполне однозначным и был известен всем. Неровным голосом Шириам попросила Аледрин, младшую после Квамезы, пойти и привести в Совет Акаррин и ее спутниц. Эгвейн решила, что ей лучше поговорить с рыжеволосой женщиной сразу после заседания. Если Шириам будет продолжать в том же духе, скоро она станет совершенно бесполезной Хранительницей.

Делана влетела в шатер среди группы сестер, последней из Восседающих, и оказалась на своей скамье, расправляя на локтях свою шаль, к тому моменту как пухлая Белая Восседающая вернулась с шестью сестрами и подвела их к Эгвейн. Должно быть, они оставили свои плащи в проходе снаружи, поскольку все были теперь без верхней одежды. Делана уставилась на них, хмуря брови. Казалось, она задыхается, словно бежала сюда.

Очевидно, Аледрин решила, что является или нет заседание официальным, ей в любом случае следует вести себя с надлежащим соблюдением формальностей.

– Вы призваны перед Совет Башни, дабы доложить об увиденном, – произнесла она с сильным тарабонским акцентом. Сочетание темно-золотистых волос и карих глаз нередко в Тарабоне, хотя она предпочитала носить волосы длиной до плеч забранными белой кружевной сеткой, а не заплетать их в косы, украшенные бусинами. – Я требую, чтобы вы сообщили обо всем без уверток и умолчаний, а также ответили на вопросы полностью, ничего не скрывая. Теперь произнесите, что сделаете так пред Светом и во имя надежды на Перерождение и Спасение, либо будете отвечать за последствия.

Те сестры древних времен, что составили эту часть церемонии Совета, вполне осознавали, сколько возможностей для маневра оставляют Три Клятвы. Чуть упустить здесь, немного неопределенности там, и значение сказанного тобой встает с ног на голову, а ты при этом говоришь только правду.

Акаррин произнесла присягу громко и несколько нетерпеливо, а остальные пятеро – с различной долей условности и чувства неловкости. Многие сестры прожили всю жизнь, ни разу не свидетельствуя перед Советом. Аледрин подождала, пока последняя повторит каждое слово, а затем прошествовала на свое место.

– Расскажи нам, что видела, Акаррин, – сказала Морайя, лишь только Белая Восседающая повернулась спиной. Аледрин заметно напряглась, и когда она села на место, ее лицо было лишено какого-либо выражения, лишь яркие пятна румянца алели на щеках. Мо-райи следовало подождать. Она, должно быть, весьма взволнована.

По традиции – а нужно сказать, что гораздо больше существует традиций и обычаев, чем законов, и Свет ведает, что есть куда больше законов, чем кто-либо догадывается, и зачастую за века накапливается их столько, что законы начинают противоречить друг другу, но традиция и обычай правят Айз Седай в той же мере, что и закон Башни, а возможно и больше, – по традиции Акаррин обратила свой отчет к Престолу Амерлин.

– То, что мы увидели, Мать, было округлой ямой в земле, – сказала она, кивками подчеркивая почти каждое слово. Похоже, она тщательно выбирала формулировки, словно чтобы убедиться в том, что они будут понятны каждому. – Изначально она, вероятно, была правильно круглой, точнее, имела вид полушария. Позже стенки местами обрушились. Яма имеет примерно три мили в поперечнике и около полутора в глубину. – Кто-то громко охнул, и Акаррин нахмурилась, словно этот кто-то попытался ее перебить. Однако она продолжила без паузы: – Мы не смогли точно убедиться в ее глубине. Дно покрыто водой и льдом. Со временем, вероятно, она станет озером. В любом случае, мы смогли без особых трудностей точно установить местоположение и готовы заявить, что яма располагается там, где некогда стоял город под названием Шадар Логот.

Она замолчала, и долго единственным звуком был шорох юбок ерзающих Айз Седай.

Эгвейн тоже захотелось заерзать. О Свет, да дыра такого размера накроет половину Тар Валона!

– Есть ли у тебя мысли о том, как эта… яма… возникла, Акар-рин? – наконец спросила Эгвейн. Она вполне гордилась тем, сколь спокоен оказался ее голос. Шириам же просто трясло! Эгвейн надеялась, что больше никто этого не заметил. Поступки Хранительницы всегда отражались на Амерлин. Если Хранительница выказывала страх, большая часть сестер считала, что Эгвейн напугана. А едва ли ей хотелось, чтобы такие мысли зародились у кого-нибудь.

– Каждая из нас была выбрана, поскольку обладала некой способностью чтения следов, Мать. По правде, лучшими, чем многие.

Значит, их выбрали не просто потому, что никто из более могущественных не был заинтересован. В этом был хороший урок. То, что делали Айз Седай, редко оказывалось столь простым, как выглядело на первый взгляд. Эгвейн хотелось бы больше не повторять уроки, которые она однажды усвоила.

– Нисайн – лучшая из нас в этом, – продолжила Акаррин. – С вашего позволения, Мать, я попрошу ответить ее.

Нисайн нервно разгладила темные шерстяные юбки и откашлялась. Обладательница крепкого подбородка и поразительно голубых глаз, Серая сестра обладала небольшим опытом в законах и договорах, однако ей, очевидно, неловко было выступать перед Советом. Она смотрела прямо на Эгвейн с видом человека, не желающего видеть всех собравшихся Восседающих.

– Учитывая, сколько было использовано саидар, Мать, было бы неудивительно обнаружить там следы такой же толщины, что и снег. – Слова мурандийки лились напевом. – Даже спустя столь долгое время я должна была получить каке-то представление о том, что было сплетено, будь это плетение мне хоть сколько-нибудь знакомо. Однако нет. Все что я смогла, Мать, – это отследить плетение, однако никакого смысла в этом не оказалось. Никакого. На самом деле оно казалось столь чуждым, что не могло быть… – Она снова прокашлялась, сглотнула. Лицо ее стало бледнее. – Оно не могло быть сплетено женщиной. Мы, конечно, подумали, что это могло быть делом рук Отрекшихся, и я проверила резонанс. Мы все проверили. – Обернувшись указывая на спутниц, она поспешно приняла исходное положение. Она явно предпочитала смотреть на Эгвейн, чем на Восседающих, и даже наклонилась вперед. – Не могу сказать, что было сделано, кроме того, что было изъято три мили земли, не могу сказать, и как это было сделано. Но там явно был применен и саидин. Резонанс был столь силен, что мы почти обоняли его. Саидин использовали гораздо больше, чем саидар. Куда больше – что Драконова Гора против холмика. И это все, что я могу сказать, Мать.