История одной семьи - Майя Улановская

И совершенно непонятно, в какие это тёплые края ты собираешься на полгода — на год?[176] Но и это мы уточним при встрече.

Да, я думаю, что тебе нужно использовать «каникулы» и пополнить свой «багаж». Этим я не хочу сказать, что ты должна заниматься по какой-то программе, как это, по-видимому, делают мама с Сусанной, но продумать всё, что было и постараться всё понять — это необходимо. Для этого каждый может и должен идти своим путём. Нет, например, никакой необходимости обязательно изучать языки, если обстоятельства этому не благоприятствуют. Но как-нибудь уяснить себе смысл происходящего, усвоить коллективный опыт человечества, в одной области больше, в другой — меньше, в зависимости от вкуса и наклонности — это обязательно нужно. Как жаль, например, что тебя совершенно не интересует история — ну, хотя бы история культуры, цивилизации. Этому «обстоятельства», правда, тоже мало благоприятствуют, но, при способности критически читать и мыслить, можно все-таки кое-чего сделать. Кстати, с большой высоты общечеловеческих проблем «мелочи жизни» не так бы лезли в глаза — их легче было бы игнорировать.

Я не проповедую терпимости. Ни к идеям, ни к людям. Терпимость для меня — категория юридическая. Каждый должен иметь право думать и исповедовать, что он хочет. Я знаю, что в истории человечества все попытки ограничить это право приводили только к страданиям, к несчастьям, и надолго задерживали его прогресс. Но это не значит, что можно поставить знак равенства между всеми и любыми идеями и всеми их носителями. Есть что-то глубоко безнравственное в барским безразличии к добру и злу. У Чехова какой-то гимназист, помнится, говорит своему отцу: «И я ничего не знаю, и вы, папаша, ничего не знаете — всё относительно…» Ну, опять зафилософствовался и не успел дописать. Не забудь про заявление. Целую тебя крепко и с нетерпением жду свидания. Твой упрямый папа.

31.10.55

Здравствуй, милая доченька!

Получил одно да другим два твоих письма от 10 и 16 октября. Ты понимаешь, что мрачный тон предыдущего письма меня не мог не огорчить, но я совершенно согласен с тобой, что хроническая бодрость и жизнерадостность — это как-то неловко, пошло. Нам с тобою это и не нужно, и даже несколько унизительно, такая хроническая жизнерадостность хороша, разве, для пищеварения. Но ты сама совершенно точно определила источник своего пессимизма — отсутствие веры в свои силы и, как ты говоришь, отсутствие перспектив. И это и не хорошо, и неверно.

Ты, например, утверждаешь, что «знания, самые глубокие, нам (молодежи) не помогут», но я так же глубоко убеждён, что даже самые скромные, но только настоящие, лично «выстраданные» знания, могут и откроют вам дорогу в жизнь. Но боюсь, что путь, выбранный тобою — через классическую литературу — очень кружный и долгий. Литература — дитя своего времени. Ты, например, пишешь, что тебя отталкивают выражения антисемитизма у Франко. Я вообще не могу спокойно слышать и читать такие выражения. Только евреи имеют право быть антисемитами. Эта гадость оскорбляет не столько евреев, сколько русских, украинских и прочих порядочных людей. А между тем, Франко был на редкость честным и прямо благородным писателем. Он им и остаётся — переменились только времена.

Доченька, трудная это должность — быть папой! Масса условностей в отношениях к детям, которые просто невозможно переступить. Если бы я был только хорошим товарищем, я бы не боялся так залезать тебе сапогами в душу. А папе неудобно, нехорошо.

Мне вспомнился сейчас «Слепой музыкант» Короленко. Кстати, я очень люблю Короленко и могу его с увлечением читать даже сейчас, когда у меня полное отвращение к беллетристике. Так вот — помнишь гневное замечание чудака, бывшего гарибальдийца, слепому племяннику, будущему музыканту? А ведь у того были, пожалуй, основания для пессимизма?[177]

Вчера отправил Ирине очередное увесистое «историческое» письмо. Первоначальной моей задачей было спровоцировать её на ответ и установить с нею постоянную переписку. Результаты пока неплохие — за октябрь получил два больших письма и открытку. Дело это меня самого увлекло. К письмам приходится основательно готовиться, хотя то, что я ей пишу — это не история, а критический разбор некоторых общепринятых мыслей и положений. Тем не менее, я чувствовал, что начинаю выдыхаться — не хватает ни знаний, ни материалов, но добрая душа Фрида Давыдовна прислала мне два тома лекций Ключевского «История России». Замечательная книга! Этот не стреляет непреложными, единственно верными, научными мыслями. И я читаю взасос.

Кстати об антисемитизме. Подбирая материал для писем Иринке, я столкнулся с вопросом о роли евреев и семитов вообще в развитии культуры и цивилизации европейских народов и, в частности, Киевской Руси. Эта роль — громадная! Все народы Европы, пришедшие из степей Средней Азии в полудиком или полу-варварском состоянии, можно разделить на две основные группы: на таких, которые, подобно грекам, а потом и римлянам, вошли в соприкосновение с древними культурными семитическими народами (финикияне, египтяне), и таких, которые по географическим или иным причинам были отдалены от этого влияния. Особенно сильно было влияние евреев, арабов и юдаизированных хазар на Киевскую Русь. Расцвет Киевской Руси прямо совпадает с расцветом Хазарского царства и торговыми отношениями. Падение Хазарского царства и упадок Киевской Руси тесно связаны между собой. Когда русские ушли дальше на Север и была создана Суздальская Русь, то это привело также к упадку их культуры и кончилось разрушением Киева Андреем Боголюбским.

Вот, не умею вовремя закругляться — придется на этом пока кончать. Милая доченька, как я мечтаю повидать тебя и поговорить с тобою устно.

Целую тебя крепко, и до скорого свидания. Папа.

P.S. Напиши, как ты отметила день рождения.

5.11.55

Здравствуй, родная!

Я все еще не могу тебя порадовать хорошей новостью, доченька, тут как-то все замерло — никаких изменений. Но они, по-видимому, будут и, возможно, скоро. Даже задержка с моим отъездом, как я понял из объяснений моего непосредственного начальника, связана с подготовкой крупной отправки. Во всяком случае, шансов на скорую встречу у нас теперь больше, чем раньше: как только я получу положительный ответ на свой запрос из Заярска, мне обещан отпуск.

Сегодня получил письмо от мамы. Из него я понял, что не все мои письма к ней доходят. Жаль, я надеюсь, что с тобой я более счастлив. Впрочем, это уже бывало: получается затор, а потом его прорывает… Мама очень тепло, прямо с восхищением отзывается о Сусанне — славная девочка! В связи с этим мне кажется неоправданным пессимизм, который иногда сквозит в твоих письмах. Помнишь некрасовское (ведь ты любишь стихи): «Нет, не иссякла та природа, не погиб ещё тот край, что выводит из народа столько славных, то и знай». «То и знай», может быть, с разбегу сказано, но «призыв» ваш действительно хороший и он не даёт оснований для пессимизма.