Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Шириам моргнула и взглянула на Суан. Свет, неужто она решила, что Эгвейн так ее отчитала только из-за присутствия Суан? Потому что Суан могла разнести сплетни? Она же была Наставницей Послушниц – ей следовало лучше знать правила.

– Сестры по прежнему считают, Мать, – наконец сказала Шириам, – что Шончан находятся за тысячу миль отсюда, и они не умеют Перемещаться, а если они выступят на Тар Валон, мы узнаем об этом прежде, чем они смогут приблизиться на двести лиг.

Суан пробормотала себе под нос нечто, что звучало просто отвратительно, но отнюдь не удивленно. Эгвейн тоже хотелось выругаться. Беспокойство из-за смерти Анайи не имело ничего общего с равнодушием Сестер. Они не верили в то, что Эгвейн была Сновидицей. Анайя была в этом уверена, но Анайя была мертва. Суан и Лиане ей верили, но, если уж на то пошло, ни одна из них не занимала достаточно высокого положения, чтобы быть выслушанной с большим вниманием, чем того требовала простая вежливость. И было абсолютно ясно, что Шириам тоже в это не верит. Она следовала своей клятве настолько добросовестно, насколько Эгвейн только могла пожелать, но нельзя же приказать кому-то поверить. Он только повторит то, что ты ему скажешь, но от этого ничего не изменится.

Когда Шириам ушла, Эгвейн поняла, что раздумывает о том, для чего приходила эта женщина. Могло ли это быть просто желанием привлечь ее внимание к тому, что Ларин собирались наказать? Конечно нет. Но помимо этого она ничего не сказала. Кроме того, что отвечала на вопросы Эгвейн.

Вскоре появилась Мирелле, а почти сразу за ней – Морврин. Эгвейн почувствовала, как перед тем, как войти в палатку, каждая из них отпустила Источник, и они оставили своих Стражей ждать снаружи. Даже за те короткие мгновения, что она их видела через открытый клапан палатки, она заметила, что мужчины выглядели обеспокоенными, даже для Стражей.

При виде Суан Мирелле сверкнула своими большими темными глазами, и раздула ноздри. Круглое лицо Морврин осталось спокойным, словно полированный камень, но она отряхнула свои темно-коричневые юбки с такой силой, словно старалась стряхнуть с них какую-то грязь. Возможно, это была неуверенность. В отличие от Шириам, они должны были следовать приказам Суан, и ни одной из них это не нравилось. Не то чтобы Эгвейн хотелось утереть им нос, но Суан она доверяла, а им, не смотря на клятвы, не полностью. Не до той степени, в какой доверяла Суан. Кроме того, иногда было трудно или даже невозможно рассказать Сестрам, давшим ей клятву, что она хотела сделать. Суан могла передавать послания, и таким образом Эгвейн могла быть уверенна, что они будут исполнены.

Она сразу же спросила их про сплетни о своем сне, но, как того и следовало ожидать, их рассказы мало отличались от рассказа Шириам. Шончан были далеко. Никто не шевельнет даже пальцем, пока что-либо не изменится. Должно последовать много предупреждений. Они говорили то же самое уже неделю. Еще хуже…

– Может быть, все было бы иначе, останься Анайя жива, – сказала Морврин, балансируя на одном из шатких табуретов перед письменным столом. Несмотря на полноту, у нее это получалось легко и грациозно. – У Анайи была репутация Сестры, обладающей тайным знанием. Я сама всегда думала, что ей следовало выбрать Коричневую Айя. Если она говорила, что вы Сновидица… – она закрыла рот, поймав суровый взгляд Эгвейн. Мирелле внезапно захотелось погреть руки над жаровней.

Ни одна из них тоже не верила. Кроме Суан и Лиане никто в целом лагере не верил в то, что у Эгвейн было настоящее Сновидение. Варилин взяла под контроль переговоры в Дарейн, ловко оттеснив Беонин на менее значимое место, и у нее постоянно находились отговорки, почему именно сейчас она не может передать предупреждение. Может быть, через несколько дней, когда страсти поутихнут. Как будто они не были Сестрами, и боятся в разговоре сказать лишнее слово, которое может обидеть другую сторону. Нет, только Суан и Лиане. Она думает, что хоть они-то верят.

Мирелле отвернулась о жаровни, словно с трудом удержавшись от того, чтобы сунуть руку в угли.

– Мать, я думала о том дне, когда был уничтожен Шадар Логот, – она запнулась и отвернулась обратно к жаровне когда в палатку вошла длиннолицая женщина в темно-голубом платья, с трехногим табуретом, разрисованным яркими спиралями, в руках.

Майган была красива, с большими глазами и полными губками, но вся она казалась какой-то вытянутой. Она была не так уж высока, но даже ее руки казались длинными. Она холодно кивнула Морврин, и подчеркнуто проигнорировала Мирелле.

– Сегодня я пришла со своим стулом, Мать, – сказала она, сделав реверанс, насколько позволял ей это табурет, зажатый в одной руке. – Ваши несколько неустойчивы, если можно так сказать.

Для нее не стало сюрпризом то, что из-за смерти Анайи Голубая Айя должна будет кого-то выдвинуть в «малый совет» при Эгвейн, но она надеялась на лучшее, когда узнала, кто это будет. Когда Суан была Амерлин, Майган была одной из ее сторонниц.

– Вы не возражаете, если я отошлю Суан за чаем? – спросила Майган, усевшись на свой стул. – На самом деле, вам надо бы держать при себе Послушницу или Принятую, чтобы та бегала на посылках, но сгодится и Суан.

– У Послушниц есть занятия, дочь моя, – ответила Эгвейн. – И даже после организации семей, у Принятых едва хватает времени на собственное обучение. – Кроме того, ей всякий раз приходилось бы заставлять Послушницу или Принятую ждать на холоде, когда ей надо было бы поговорить с кем-нибудь наедине. Это тяжелое испытание для того, кто еще не научился игнорировать жару или холод, и еще это было бы равносильно вывешиванию флаг для всех, что внутри, возможно, происходит что-то, что стоит подслушать. – Суан, пожалуйста, не могла бы ты принести нам немного чаю? Думаю, нам всем не повредит выпить чего-нибудь горячего.

Майган подняла руку, как только Суан направилась к выходу.

– У меня в палатке есть банка мятного меда, – властно сказала она. – Захвати ее. И не вздумай немного стащить. Я помню, ты любила сладкое. Ну, давай – поторопись. – Майган раньше была союзницей Суан. Теперь же она была одной из тех Сестер, которые считали ее виновной в расколе Белой Башни.

– Как скажешь, Майган, – кротким голосом ответила Суан, и даже слегка согнула колени, перед тем, как поторопиться выйти. И она действительно поторопилась. Майган имела такое же высокое положение, как у Мирелле или Морврин, и здесь ее не защищали никакие приказы или клятвы верности. Длиннолицая женщина удовлетворенно кивнула. Суан пришлось просить, чтобы ее снова приняли в Голубую Айя, и по слухам, Майган была среди тех, кто особенно настаивали на том, чтобы она просила.

Морврин, извинившись, вышла следом за Суан, возможно, чтобы по какой-то причине ее перехватить, а Мирелле уселась на один из табуретов и вступила с Майган в своего рода состязание: кто дольше сможет не замечать соседку. Эгвейн не понимала причин враждебности между ними. Иногда люди просто друг другу не нравятся. Как бы там ни было, все это не очень-то способствовало разговору. Эгвейн получила возможность пролистать папки Суан, но не смогла сосредоточиться на слухах из Иллиана и косвенных намеках из Кайриэна. Ничто не подтверждало заявления Теодрин об истории, о которой судачили Желтые сестры. Суан сказала бы, если бы знала.

Майган и Мирелле следили, как она переворачивает листы, словно это было самым интересным делом на свете. Она бы отправила их прочь, но ей хотелось выяснить, что Мирелле думала о том дне, когда Шадар Логот был стерт с лица земли. Она не могла отослать одну, не отослав вторую. Чтоб им обеим провалиться!

Когда вернулась Суан с деревянным подносом, на котором стоял серебряный чайник и фарфоровые чашки и белый горшок с медом, за ней по пятам в палатку вошел солдат в кольчуге и латах, молодой шайнарец со сбритыми волосами кроме пряди на макушке. Молодой, но уже не юноша. Темную щеку Рагана бороздил морщинистый шрам от стрелы, и его лицо было настолько твердым, каким может быть лицо мужчины, который каждый час ожидает смерти. Пока Суан расставляла чашки, он поклонился, одной рукой придерживая у бедра шлем, увенчанный луной, положив другую на рукоять меча. Ничто в выражении его лица не говорило о том, что он встречал ее прежде.

– Честь служить вам, Мать, – официально произнес он. – Меня послал Лорд Брин. Он сказал передать вам, что, кажется, прошлой ночью на этот берег реки могли перебраться рейдеры. Вместе с Айз Седай. Лорд Брин удвоил патрули. Он советует Сестрам держаться поближе к лагерю. Чтобы избежать несчастных случаев.

– Мать, прошу меня извинить, могу я удалиться? – внезапно сказала Суан слегка смущенным голосом женщины, которая обнаружила, что ей срочно необходимо в уборную.

– Да, да, – ответила Эгвейн, настолько небрежно, насколько могла, и еле дождалась, пока та выскочит из палатки, прежде чем продолжить. – Передай Лорду Брину, что Айз Седай ходят там, где хотят и когда хотят, – она захлопнула рот, едва удержавшись, чтобы не назвать его по имени, Раган, но это только помогло ей казаться строже. Она надеялась, что помогло.