Река надежды - Соня Мармен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рядом плакал Ноньяша. Над трупами с карканьем кружили вороны. Для них это было настоящее пиршество. Внезапно Александера охватила ярость. Он резко вскочил, схватил ветку и побежал, ожесточенно рассекая ею воздух перед собой. Птицы с шумом вспорхнули и расселись по деревьям в ожидании, когда он уйдет.
И тут шотландец услышал стон. С бьющимся сердцем он замер и даже перестал дышать. Это был человеческий стон. Кто-то уцелел! Он побежал, заглядывая в каждую хижину, рассматривая знакомые лица, ища в них хотя бы искорку жизни. Наконец тропинка привела его к крайней хижине. Отсюда и доносилась заунывная мольба о помощи. Задыхаясь от бега, он вошел внутрь. Стон моментально оборвался.
Разглядеть в сумраке закутанную в одеяло сидящую фигуру было нелегко. Еще мгновение, и он вспомнил – это была самая старая женщина поселка. Она сидела неподвижно и смотрела на него. Он медленно приблизился. В хижине громко жужжали мухи, пахло смертью. Рядом на циновке лежала мертвая девушка, совсем юная. Он нагнулся над старухой и только тогда увидел, что она ранена в живот и рана сильно кровоточит. Призвав на помощь память, он заговорил с ней на языке виандотов, пусть знания его и были очень скудны.
Лицо у женщины было морщинистое, как кора у клена, белые тонкие волосы разметались по хрупким плечам. На лице умирающей читались все несчастья, постигшие ее народ, и смотрела она не на него, как Александер вдруг понял, а словно бы сквозь него. Она читала у него в душе! От этой мысли у Александера мороз продрал по коже. Теперь он понял, почему ее считали ведуньей. Жители деревни всегда обращались к ней за советом и наставлением. В Хайленде таких, как она, называли bean-sìth. Тяжело вздохнув, она подняла руку с искривленными пальцами, которые были измазаны кровью, и вцепилась в ворот его рубашки.
– Тот, кто говорит с волками… Ты вернулся.
– Да, и я все видел, Ишкадаикве! Расскажите, что произошло!
– Они пришли в то время, когда охотятся совы. Убили и изнасиловали мою внучку…
Несчастная говорила едва слышно, покачиваясь взад и вперед.
– Кто пришел?
Старуха со стоном покачала головой. Реки слез заструились по руслам, вырытым усталостью и прожитыми годами.
– Они пришли… Они их убили… А-а-а! А-а-а! Тех, кто не смог убежать… они всех убили!
– Кто? Вы знаете, кто это был? Скажите мне! Я отомщу за Тсорихиа и остальных, клянусь, я отомщу!
– Ирокезы и с ними – человек твоей расы. Я почувствовала… его запах.
– Англичанин?
– Нет, не англичанин.
Глаза ее закрылись, она отпустила ворот рубашки Александера и прислонилась спиной к стене. Позолоченный крестик… Александер разжал пальцы и еще раз внимательно изучил находку. Если бы только вспомнить, на ком он его видел! Он приподнял его за шнурок, всмотрелся в прицепившиеся к кресту волосы. Темная шевелюра, безжалостные черные глаза… Проклятье! Этьен! Он видел этот крестик на груди у Этьена Лакруа! Открытие потрясло Александера до глубины души.
Старуха умерла через несколько часов. Александер с Ноньяшей собрали трупы и похоронили их. На некотором расстоянии от деревни они нашли и мертвое тело Матиаса. Скальп был снят, убит он был выстрелом в спину. На это жуткое занятие у них ушло два дня.
Ноньяша решил вернуться в Детройт. Друзья попрощались на берегу реки, затянутом утренним туманом. Под угрюмым небом, на котором не было ни луны, ни солнца, Александер отправился в обратный путь пешком. На душе у него было неспокойно, его обуревали совершенно разные чувства: иногда грусть, а чаще – возмущение и ненависть. С наступлением ночи он сооружал себе убежище из сосновых веток, но засыпал поздно, когда утомление в конце концов брало верх над тревогой. На рассвете просыпался с опухшими глазами. Дикий край расстилался у него под ногами то нежным ковром папоротников, то щетиной колючих трав. Он отдался на волю инстинкта, равнодушно преодолевал все препятствия. В душе у него крепла уверенность: Этьен Лакруа заплатит за все!
Наконец на пятый день сквозь красную сентябрьскую листву проглянуло солнце. Осень проникала в самые сокровенные уголки матери-природы, лаская ее своим теплым дыханием, баюкала, навевала сон. Среди ветвей пел дрозд. Над белесыми колосьями коровяка и белыми цветами спиреи жужжали пчелы. Одиночество и меланхоличная красота природы действовала успокаивающе. Пережитое начало отходить на второй план, и Александер сосредоточился на поиске ответов.
С какой целью Этьен истребил столько мужчин, женщин и детей в Богом забытой алгонкинской деревне? Что эти люди могли иметь такого, ради чего он решился на массовое убийство? Меха? Что ж, к осени алгонкины накопили их достаточно, но из-за этого убивать? Разве деньги, которые можно выручить за меха, пусть даже добытые охотниками целой деревни, стоят десятка невинных жизней? Чем больше Александер думал об этом, тем тверже становилась уверенность: Этьен хотел получить нечто иное. Но что?
Присев на камень, он сунул в рот кусок пеммикана и стал жевать, глядя, как колышутся на ветру золотистые листья березы. И вдруг его осенило: «Золото! Он ищет золото Голландца!»
Одиннадцать жизней загублено ради клада? Если его догадка верна, Этьен – настоящее чудовище! Должно быть, он узнал, что Александер какое-то время жил в этой затерянной в лесах деревне, жители которой отказались участвовать в войнах белых людей. Он подумал, что кто-то из местных может располагать интересующими его сведениями. Александер с трудом проглотил пережеванное мясо. В глазах у него вдруг потемнело от ужаса: ведь Матиас знал его секрет!
Он вскочил на ноги, схватил походную сумку и ружье. Что мог рассказать Матиас Этьену? Сердце оборвалось и понеслось, словно загнанный зверь. Однако скоро пришлось остановиться, чтобы сориентироваться по положению солнца и определить текущее время. Сколько ему еще идти до Ред-Ривер-Хилла? Два, три дня? Если Матиас думал спасти Тсорихиа и Жозефа ценой своего признания, Этьен тоже в пути, а может, уже у цели! Судя по состоянию трупов, бойня произошла дня за два до их с Ноньяшей прихода.
Александер пожалел, что не воспользовался оставленным на берегу каноэ. Тогда он подумал, что возвращение пешим ходом поможет ему пережить потерю. Теперь же Александеру казалось, что Ред-Ривер-Хилл по меньшей мере находится на другом краю света! Ему никак не успеть… Александер поднял глаза к небу и стал молиться.
Темнота заставила его замедлить шаг. Пробираясь сквозь заросли деревьев, чьи стволы казались ему прутьями тюремной решетки, он чувствовал, как ноги подгибаются от усталости. Выйдя на берег реки, Александер решил пойти по воде. Он поскальзывался, ранил ноги о камни, но страх и отчаяние толкали его вперед. Что, если Этьен примется за Изабель и детей? Даже думать об этом страшно. Этой трагедии он не переживет…