Сны инкуба - Лорел Гамильтон

Я лизала его вдоль тела вниз, его рука лежала у меня на спине, направляла меня к нему. Я втянула его в рот, и ощущение его такого маленького, такого свободного — это было чудесно. Я сосала его, перекатывала на языке. С таким маленьким я могла делать, что хочу, и для этого не надо было напрягаться. Я его сосала быстро и часто, внутрь и наружу, внутрь и наружу, пока он не вскрикнул у меня над головой. Рукой я подняла свободную нежность мошонки, втягивая её осторожно в рот. Нелегко было все это держать во рту сразу, даже такое маленькое — места едва хватало. И надо было быть осторожной, очень осторожной, чтобы не повредить эти хрупкие шарики. Как будто катаешь между зубами драгоценную миниатюру. Когда я уже не доверяла себе, что не вцеплюсь зубами в них, я выпустила их изо рта, но тот мягкий, гибкий, податливый и незлобивый кусочек продолжала сосать и перекатывать, пока Жан-Клод не вскрикнул и тело его не подалось вперёд, но закончить это он не мог. Я могла бы так дразнить его всю ночь, и он бы не смог закончить. Я уже готова была подставить собственную жилу, когда ощутила у себя на бёдрах руки.

Ричард впихивался в меня. Он уже не был мягким, он был твёрд, да ещё как! Одной рукой он меня держал за бедро, другой направлял сам себя — в отверстие моего тела.

Я стала было подниматься, но Жан-Клод придавил мне голову, удержал мой рот вокруг собственного тела, и я всасывала его в себя, пока Ричард проламывался в меня с другой стороны. Я стала ещё мокрее, сильнее раскрылась, но Ричарду все равно пришлось пробиваться, толкаться и впихиваться каждый мокрый и тугой дюйм. От этого ощущения я стонала, визжала и скулила — не выпуская изо рта Жан-Клода.

Ричард втолкнулся до упора, до самого дна, и ничего ему не оставалось делать, как начать движение обратно, медленно-медленно. А мне не хотелось медленно, мне хотелось быстро. Жёстко. Мне нужен был Ричард как он есть, а не этот медленный танец.

Я подняла голову от Жан-Клода, и на этот раз он мне это позволил, но рукой придержал за волосы. Я сумела обернуться, увидеть Ричарда на коленях. Увидеть его тело в себе, закрыть на миг глаза, но ощущение этого мощного потенциала, столь осторожно используемого, вызвало у меня желание на него заорать.

— Трахай, Ричард.

Он посмотрел на меня, контролируя собственное лицо и тело, остановился на миг. Глядя на меня, сказал:

— Анита…

— Трахай, — сказала я, — трахай. Трахай-трахай-трахай-трахай…

— Я же это и делаю.

Я замотала головой, да так, что волосы разлетелись вокруг. Жан-Клод убрал руку, давая мне возможность помотать головой.

— Нет, нет, нет, нет!

Освободившись от рук Жан-Клода, я смогла двигаться и резко насадила себя на Ричарда. Насадила так, что наши тела столкнулись со звонким шлепком. Ощутив, как он входит в меня так твёрдо, быстро, глубоко, я завопила — и не от боли.

Подавшись корпусом вперёд, изогнув бедра, я трахала Ричарда изо всех сил. Не так хорошо, как если бы он сам двигался, но все равно хорошо. Очень даже хорошо.

Ричард поймал ритм и стал вдвигаться в меня изо всех сил. Сильнее и быстрее, чем я могла это делать сама. Так сильно, так быстро, так глубоко, и доставая точку в самой глубине, пока я не заорала снова.

Рука Жан-Клода пригнула меня назад, помогла найти его ртом. Помогла захватить этот мягкий-мягкий кусочек, пока Ричард продолжал в меня забивать. Жан-Клод поднялся на коленях и помог мне рукой остаться там, где он хотел.

Только услышав, как Ричард позвал: «Жан-Клод!», и ощутив, как он сбился с ритма, я заподозрила, что там, у меня за спиной, делает Жан-Клод.

Вдруг он перестал быть висячим и мягким. Он вырос у меня во рту зрелым плодом, сладким, нежным, который долго ждал, чтобы раскрыться и вырасти толстым и тяжёлым. Он заполнил мне рот, я подалась назад, чтобы вздохнуть, и он рукой направил меня вниз, а себя вглубь, в горло.

Вдруг они оба оказались во мне так глубоко, как только могло выдержать моё тело. Ричард вбивался между ног, Жан-Клод между губ. Они оба попали в ритм, зеркально повторяя движения друг друга. Я старалась держать рот пошире, убрать зубы, пока Жан-Клод меня в рот имел. До сих пор я никому такого не позволяла, вот так, чтобы во рту у меня происходило точно то же, что между ногами.

Ричард взял меня по моему слову. Он вбивал в меня так быстро и сильно, что звуки шлепков слились в сплошной плеск, и хотя это было чудесно, если бы Жан-Клод не затыкал мне рот, я могла бы попросить его выйти. Это было почти чуть слишком, почти больно. Жан-Клод спереди был куда осторожнее, потому что иначе нельзя, но заставлял меня держать тот же ритм — быстрый, сильный, гулкий, почти все время сглатывать слюну, едва успевая вздохнуть между толчками. Только что я старалась вздохнуть, удерживалась, чтобы не взмолиться, а в следующий миг на меня навалился оргазм, и я кричала, а оргазм не прекращался. Я кричала, не выпуская изо рта Жан-Клода, заталкивающегося мне в рот поглубже. Кричала, и меня сводило судорогой, охватывающей их обоих. Я присасывалась сильнее и сильнее, я бёдрами наезжала на Ричарда. Только что я была готова прекратить, а теперь я помогала им меня трахать. Била телом в них обоих, и оно танцевало между ними. Оргазм рос и рос, пока не перестало хватать одного крика, и я полоснула Жан-Клода ногтями по бокам.

Их тела напряглись одновременно — Ричард за спиной, влезая в меня на такую глубину, что я действительно заорала, но в ту же минуту нажал и Жан-Клод, и крик захлебнулся ощущением спазма в горле. У него не такой был длинный, как у Ричарда, но он тоже так далеко проник, что о глотании речь не шла — главное было не захлебнуться. Пропустить эту горячую густоту вниз, не сопротивляясь. Я отдала им в этот миг своё тело полностью. Ощутила, как наполняет меня их наслаждение и льётся в меня, сквозь меня.

И в этот момент соединения тел, соединения таких интимностей, как кровь, все щёлкнуло и встало на место. Мы сделали достаточно, чтобы соединить себя вместе, не открывая кровь Жан-Клоду. Может быть, все это было нужно, а может, нам троим надо было просто убрать защиту и перестать ссориться.

Мы свалились бездыханной колышущейся грудой. Жан-Клод вытащил себя из меня — осторожно, — и лёг на спину, я сверху, прижав его бедра. Ричард все ещё был на мне, ещё во мне, но сейчас почти мёртвым грузом. Я была достаточно низкорослой, а он высоким, чтобы отчасти он лежал на Жан-Клоде. Меня зажало между ними.

Ричард встал на колени, так, чтобы вытащить себя из меня, потом свалился набок, приобнимая меня, но не касаясь Жан-Клода. Все ещё запыхавшись, он спросил:

— Я тебе больно не сделал?

Я не смогла удержаться — захохотала. Я хохотала, хотя уже начинала ныть челюсть, когда схлынула волна эндорфинов. Я смеялась, хотя начинало уже ныть между ногами. Смеялась не потому, что было больно, а потому что ощущение было отличное.