Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс

Попытка партизан Тито укрепиться в северо-западной части Италии – в провинции Венеция-Джулия, включая и порт Триест, – была еще одной возможной причиной чувствительного конфликта внутри коалиции после капитуляции Германии.

Видимо, необходимо сделать некоторые пояснения. Регион Венеции-Джулии, как он стал называться, перейдя в состав Италии, до 1918 года находился в пределах земель Австрийской империи и Королевства Венгрии. Граница, установленная несколькими соглашениями в 1920–1924 годах, была выбрана из стратегических соображений. Она проходила от Монте-Форнио по австрийской границе вдоль кряжа Альп в Джулии, к юго-востоку, через нагорье Карсо (Каре), на расстоянии мили от моря у начала залива Кварнера, где поворачивала на несколько миль восточнее, охватывая железнодорожную линию из Италии в Фиуме до самого бывшего порта Фиуме. Она включала в себя город Триест и полуостров, находящийся на юге и известный под австрийским названием Истрия, а также различные острова Адриатики. Если верить этому осторожному источнику, около 400 000 югославов остались на итальянской стороне.

К этому времени Тито со своими сторонниками имел неограниченную власть над вооруженными силами Югославии и гражданским населением в регионах, освобожденных от немцев. Молодой король Петр после столь долгого промедления, что Тито чуть было не обвинил его в преступлениях и не отдал под суд, согласился на предложенные назначения в регентский совет. Регентство было объявлено 5 марта, тогда же коалиционное правительство, сформированное по соглашению между Тито и Шубашичем, официально вступило в должность.

В начале апреля Тито в сопровождении Шубашича, своего министра иностранных дел, отправился в Москву. Там 11 апреля он подписал двухсторонний пакт, подобный пакту Чехословакии с Советским Союзом. Не было предпринято никаких шагов для того, чтобы наделить новое правительство законодательной властью, как рекомендовалось в Ялте. Члены югославского правительства, приехавшие из Лондона, не способные реорганизовать свои политические группы, оказались маловлиятельными и забеспокоились. Одностороннее коалиционное правительство Югославии находилось на грани роспуска.

В беседе с Александером в конце февраля Тито подчинился требованию передать управление всей провинцией Венеция-Джулия верховному союзному командующему. Он сказал, что согласен, чтобы союзное военное правительство (иногда называемое по инициалам АМГ, а иногда по кодовому названию АМГОТ) несло административную ответственность за провинцию, при условии что местные югославские власти, уже управляющие некоторыми территориями, останутся на своих местах. Это не должно мешать действиям союзного правительства.

Впоследствии, 19 марта, американское правительство проинформировало Молотова, что оно поддержало договор, по которому до мирного урегулирования провинцией должно полностью управлять АМГ. Это сделано из опасения, что независимые действия одного из претендентов (Италии и Югославии) помешают принять справедливое окончательное решение. Американское правительство надеется, что советское правительство согласится с подобным способом разрешения ситуации. Дело в том, что это не просто пограничный спор между Италией и Югославией; это принципиальный вопрос, который касается мирного урегулирования территориальных споров и основ прочного мира в Европе. Несколько недель Молотов ничего не отвечал. Тито после своего визита в Москву ясно дал понять, что не собирается следовать соглашению, которое, как считал Александер, он принял.

К концу апреля назрел конфликт, так как немецкие войска в Северной Италии начали сдаваться. Партизаны и отряды Тито захватили Триест и оккупировали всю провинцию Венеция-Джулия. Тито направил их туда в спешке, отложив до лучших времен разгром немцев, оставшихся в юго-западной части Югославии. Генерал Александер готовился направить войска туда же, как только немцы капитулируют в Италии.

27 апреля Черчилль проконсультировался с Трумэном. «Мне кажется жизненно важным, – утверждал он, – дойти до Триеста, если нам удастся сделать это предложенным способом (то есть войскам Александера), и пойти на риск, присущий подобным политико-военным операциям». Он напомнил о твердом убеждении Рузвельта. что Триест должен быть международным портом, то есть выходом в Адриатику для всего бассейна Дуная. И он сделал вывод, что если такая возможность представится, то «предстоит многое сделать прежде, чем там похозяйничают партизанские отряды Тито. Поэтому мне кажется, что мы не можем ждать ни минуты. Фактический статус Триеста должен быть определен незамедлительно. Собственность является девятью пунктами закона. Умоляю Вас как можно скорее принять решение. В Вашингтоне длительное время медлили с планом оккупации англичанами и американцами Венеции-Джулии, и в результате фельдмаршал Александер до сих пор не получил никакого приказа. Я был бы крайне признателен, если бы Вы лично уделили внимание этому вопросу».

Трумэн, проконсультировавшись с Объединенным советом начальников штабов, 29 апреля информировал Черчилля, что, как он понимает, Объединенный комитет осуществляет с его одобрения идею Черчилля в отношении Триеста и других регионов, недавно находившихся под властью Италии, из соображений военной необходимости. Предположительно имелась в виду необходимость контролировать порт Триест, морскую базу в Пуле и железную дорогу на севере с целью защиты военных коммуникаций с союзными войсками в Австрии. Но подлинная инструкция, направленная Объединенным комитетом Александеру, представляла собой запутанный клубок: похоже, она предписывала ему одновременно идти вперед и сформировать союзное военное правительство в этих регионах; сделать это, в случае военной необходимости, не дожидаясь согласия Советского Союза и Югославии; если югославские войска будут сопротивляться, прежде чем предпринять какие-либо дальнейшие действия, связаться с Объединенным комитетом. Эта сверхсекретная директива Александеру (FAN-536) не была опубликована. Трумэн в мемуарах резюмирует ее содержание, не упомянув, однако, о том условии, что Александер должен был связаться с Объединенным комитетом прежде, чем предпринимать какие-либо действия, если югославские войска откажутся сотрудничать. Это, правда, подробно записано в меморандуме, составленном исполняющим обязанности государственного секретаря Грю после разговора с президентом Трумэном в Белом доме 30 апреля; а Трумэн обратил внимание премьер-министра на это положение директивы в своем послании от 30 апреля.

Эта директива показалась Черчиллю неубедительной и недостаточно ясной. 30 апреля он информировал Трумэна, что военная часть программы ему нравится. Но он не верил, что югославы, за которыми стоит советское правительство, согласятся на вступление войск Александера и взятие под контроль Венеции-Джулии. Он предсказал, что югославы попытаются захватить эту территорию, предъявить свои права и занять порты Триест, Пулу и Фиуме, а может быть, и больше. Американцы и британцы, подчеркнул он, успокоили Сталина относительно капитуляции немцев в Италии.

Но они никогда не брали на себя обязательств согласовывать с югославами и русскими продолжение наступления своих войск с целью освобождения Италии и регионов Адриатики и докладывать им о действиях, которые считают нужным предпринять наши командующие. Мы, утверждал он, имеем точно такое же право войти в Триест, если сможем до него дойти, как русские имеют право пробить себе дорогу к Вене. «Поэтому я надеюсь, – заметил он, – что Александеру будет предоставлена возможность как можно быстрее и в обстановке как можно более строгой секретности выполнить план. одобренный Объединенным комитетом. А самое главное, мы попытаемся завладеть Триестом с моря прежде, чем проинформировать русских и югославов, если, разумеется, главнокомандующий сочтет, что план можно успешно выполнить с помощью десантных и других войск, находящихся в его распоряжении…»

Премьер-министр рассудил, что это внесет дополнительную гармонию в американо-британско-итальянские отношения, расколет и сделает неэффективным коммунистическое движение в Италии, особенно в Северной Италии. Будет шоком, предсказал он, когда американские войска отступят на расстояние ста двадцати миль вдоль нескольких сот миль Западного фронта и советские войска захватят эти регионы Центральной Германии. Шок будет еще сильнее, если в это же время югославы оккупируют всю Северную Адриатику. Поэтому он умолял Трумэна позволить ему провести эти операции в официально признанной зоне действия американо-британских войск, не раскрывая никаких планов; он считал, что в этом конкретном случае мы имеем право сначала действовать, а потом объяснять.

30 апреля Трумэн тотчас же созвал заседание в Белом доме. Как раз перед началом дискуссии доложили, что югославские партизаны уже заняли порты Триест и Пула. Президенту не нравилась перспектива захвата югославами столь жесткого контроля над этим регионом. Он понимал, что будет трудно, а вероятно, и невозможно ослабить этот контроль. Но на этот раз он так же, как и Рузвельт, не хотел жертвовать жизнями американских солдат в борьбе за этот регион. В этом он разделял тревогу генерала Маршалла. Маршаллу и его штабу было поручено заниматься лишь военными проблемами, и он мог бы полностью оставаться в стороне от ситуации. В телефонном разговоре с Грю Стимсон утверждал: «Штаб полагал, что мы, скорее всего, сначала вступим в конфликт с Тито, но в штабе знают, что в этом вопросе Тито поддерживают русские».