Оскал Фортуны, или Урок выживания - Анастасия Анфимова

За стеной замолчали.

— Ты так и не сказал, как тебя зовут, — напомнила Тина, с сожалением бросая рыбные кости в корзину. Мяса на них уже совсем не осталось.

— Алекс, — негромко сказал неизвестный.

— Откуда ты? — спросила девушка.

Немного подумав, Александра решила ответить честно.

— Я не помню.

— Как это? — удивилась Тина.

— Так. Я потерял память.

— И что, совсем — совсем ничего не помнишь?

— Только имя.

— Как жалко, — вздохнула девушка, поднимаясь. — И еда кончилась. Я пойду. Надо хоть чуть-чуть поспать.

— Ты отдала мне свою еду? — удивилась Алекс.

— Только половину, — ответила Тина. — Мне хватит. Я маленькая. Воду береги. Завтра я не приду.

— Почему?

— Вдруг кто-нибудь заметит, — сказала девушка. — Спросят, куда я бегаю? Что мне отвечать? Жди меня послезавтра.

— Возьми вот это, — Александра просунула в щель пустой бурдюк.

— Это что? — не поняла Тина.

— Нальешь туда воды, — пояснила Алекс. — Он легче, чем кувшин.

Девушка кивнула и положила бурдюк в корзину.

— Мне пора.

— Постой! — остановила ее Александра. — Если я дам тебе серебряную монету, ты можешь купить еду?

Тина подумала. В тусклом свете ночника ее фигурка со склоненной головой казалась вырезанным из черной бумаги силуэтом.

— Нет, — с сожалением ответила она, покачав головой. — Деньги у меня просто отнимут.

— А если ты скажешь, что можешь принести еще? — спросила Алекс.

— Меня будут бить, — просто сказала Тина, потом добавила. — Но сейчас много работы. Сильно не побьют. Давай денежку.

Александра достала из кармана одну из старинных серебряных монет.

— Ого! Большая, — проговорила девушка, забирая из ладони Алекс белый кругляшек.

— Вот, возьми еще, — Александра удержала в своей руке ее ладонь. Кожа на пальцах была грубой и потрескавшейся. — Спрячешь куда-нибудь, чтобы не бегать сюда.

— Тебе еще что-то нужно? — догадалась Тина.

— Одежда, — ответила Алекс. — Штаны, рубаха, жилет. Такие, какие слуги носят.

— Я попробую достать, — пообещала девушка, пряча деньги куда-то под подол. — До свидания.

— Я буду ждать, — проговорила Александра, глядя, как исчезает в кромешной тьме крошечный огонек масляного светильника.

Когда легкие шаги затихли, Алекс почувствовала себя смертельно уставшей. Она растянулась на стеллаже и задремала, положив под голову сумку.

Сайо долго не спала, а как только задремала, за стенкой послышался скрип двери, ворчание и топот. Девушка быстро села на топчане и постаралась придать лицу надменное выражение. Служанка внесла большую корзину и с шумом поставила ее на пол. За ее спиной в чьих-то руках ярко горел факел.

— Вот тебе еда, госпожа, — проговорила она, ухмыляясь. — Хочешь все сразу ешь, хочешь на весь день растягивай. У меня времени нету тебя обедами да ужинами кормить.

— Вынеси ведро, оставь светильник, и ты мне больше не нужна, — властно сказала Сайо.

Женщина хмыкнула. В коридорчике тихо звякнуло железо.

Служанка взяла помойное ведро и, бросив злобный взгляд на девушку, вышла. Дверь захлопнулась, оставив ее в темноте. Служанка быстро вернулась. Принесла чистое ведро и бутыль с маслом.

В комнатку вошел Херато.

— Носо-сей поехал в Канаго, — проговорил он, глядя на нее страшными, рыбьими глазами. — Хочет найти тебе достойного покупателя.

— Надеюсь, ему это удастся, мой господин, — поклонилась Сайо.

Оставшись в одиночестве, девушка вновь оказалась во власти мрачных мыслей. Теперь уже было ясно, что она никогда не увидит свою мать. Ей суждено стать живой игрушкой для какого-нибудь противного развратного старика. На глаза навернулись слезы. Она всхлипнула, но тут же подумала, что лучше быть живой игрушкой, чем мертвой. Вдруг Вечное Небо все же сотворит чудо, и ее освободят войска дарийцев? Если она будет жить, всегда остается надежда на чудо. На людей ей больше рассчитывать нечего. Единственный, близкий человек погиб. Девушка заплакала еще сильнее. Но вдруг остановилась, пораженная новой догадкой.

— С чего это я взяла, что он погиб? — пробормотала она, и словно ожидая ответа, обвела взглядом погруженные во тьму стены.

— Кто мне это сказал? — почти крикнула Сайо с вызовом. — Если Алекс жив, он меня найдет. Если конечно любит.

«А он любит, — подумала девушка — Я знаю точно!»

Три дня протянулись пустой чередой. Каждое утро приходила служанка, приносила корзинку с едой и выносила помойное ведро. Однажды Сайо решилась попросить о прогулке, но Херато только покачал головой.

— Жди, как приедет Носо-сей.

Служанка глумливо захихикала, и девушка больше не обращалась к своему стражу ни с какими просьбами.

На четвертое утро разбойник первым заговорил с Сайо.

— Сегодня решится твоя судьба. Жди.

Девушка поклонилась.

— Благодарю, мой господин.

Служанка впервые взглянула на знатную пленницу с жалостью.

Вновь оставшись одна, Сайо достала пирожок и стала медленно жевать черствое тесто.

Ожидание не затянулось. Она даже не успела позавтракать, когда в коридоре послышался возбужденный шум голосов. Девушка отложила корзину, села на топчане и, затаив дыхание, уставилась на дверь.

Яркий свет трех факелов заставил ее зажмуриться. В маленькой комнатке сразу стало тесно, а в незакрытую дверь подул холодный ветерок.

— Встань! — приказал Носо.

Он был в заляпанной одежде, на хмуром лице блуждала жестокая усмешка. Девушка почувствовала, как испуганно забилось сердце.

— Быстрее! — рявкнул главарь.

Сайо не отрывала взгляда от свирепо блестевших глаз разбойника. Кроме него к ней вошел привычно равнодушный Херато и еще один знакомый воин.

Девушка встала на ноги.

— Снимай куртку! — велел Носо.

Сайо повиновалась.

— Теперь рубашку! Живо!

— Нет! — твердо ответила девушка, чувствуя, как душа проваливается куда-то вниз.

— Не заставляй нас помогать тебе, девочка, — очень нехорошо оскалился главарь. — А то можешь лишиться не только одежды! И плевать, что потеряешь в цене.

— Я клянусь, никто не дотронется до тебя даже пальцем, — вдруг проговорил Херато.

Носо и второй разбойник удивленно оглянулись на него. Но воин стоял с тем же равнодушным видом. Только ладонь лежала на рукоятке меча.

Сайо сбросила рубашку, и как могла, прикрыла грудь руками.

Несколько секунд мужчины разглядывали ее. Потом Носо оскалился.

— Прикрой свои мослы, девчонка.

И развернувшись на каблуках, вышел.

Второй разбойник поиграл в «гляделки» с Херато, потом опустил глаза, и похабненько хихикнув, буркнул:

— Не знал, что ты стал монахом.

Но на разбойника с рыбьими глазами его слова не произвели никакого впечатления. Он пропустил приятеля вперед и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Натягивая рубашку, Сайо с каким-то странным отрешением подумала: «И зачем ему это было надо? Что он хотел разглядеть?».

Натянув куртку, она присела на топчан и после недолгого размышления решила, что, скорее всего, Носо искал у нее на теле какие-то изъяны или, может быть, приметы. Девушка задрала рубаху. Вроде ничего из ряда вон выходящего, кроме родимого пятна под левой грудью. Светло-коричневое пятнышко размером с две серебряные монеты и формой похожей на треугольник или крыло бабочки.

— Бабочка, — проговорила Сайо и вдруг побледнела, услышав «Фудзико».

«Это же имя матери, — девушка открыла рот, глядя в никуда. — Значит, я на самом деле принцесса!»

Ни случайно прочитанное письмо Токого, ни слова Алекса не смогли окончательно убедить Сайо в ее происхождении. И только сейчас, после «осмотра» учиненного главарем разбойников, она окончательно поверила, что ее мать сама Фудзико Тонго, жена императора Амамото. Даже страшно подумать, кто ее отец. Самозванец? Или настоящий Сын Неба. Наверное, Алекс прав, и истину знают только боги.

Вновь раздался шум шагов и голоса. Она поспешила заправить куртку и повязать пояс. Лязгнул засов.

— Выходи! — послышался грубый оклик.

Сайо подошла к двери и зажмурилась от дневного света.

— Пошла! — крикнул незнакомый разбойник.

У девушки заслезились глаза, прикрывая их ладошкой от солнца, она увидела трех лошадей. Носо уже сидел в седле.

— Возьми, — Херато набросил ей на плечи толстый, шерстяной плащ.

Разбойник помог ей усесться в седло.

— Попробуешь бежать, свяжем, — коротко бросил Носо.

Херато одним прыжком вскочил в седло и взял ее лошадь за поводок.

Сайо, боясь упасть, инстинктивно вцепилась в гриву. Трое всадников выехали за ворота постоялого двора.

Дул пронзительный холодный ветер. Девушка с благодарностью думала о Херато, снабдившем ее теплым плащом. Накинув на плечи капюшон, она сгорбилась, то и дело дуя на озябшие руки.