Британия. Краткая история английского народа. Том I - Джон Ричард Грин

(1535–1542), отчасти благодаря энергии нового наместника, лорда Леонарда Грея, а еще больше — настойчивости Генриха VIII и Томаса Кромвеля, эта власть распространилась на всю Ирландию.

Но Генрих VIII хотел не только подчинения Ирландии. Он хотел цивилизовать покоренный народ, править им при помощи не силы, а закона. Но под законом король и его министры могли понимать только английское право. Господствовавшее у туземцев обычное право, устройство кланов и родовое землевладение, а также поэзия и литература, прославившие язык ирландцев, оставались неизвестными политикам Англии или как варварские возбуждали в них презрение. Их уму представлялся один только способ цивилизовать Ирландию и устранить ее хаотические неурядицы — это уничтожить все кельтские традиции ирландского народа, «сделать Ирландию английской» по обычаям, закону и языку. Существовавшие уже в «Палисаде» наместник, парламент, судьи, шерифы представляли собой бледную копию учреждений Англии; имелось ввиду распространить их постепенно на весь остров. Думали, что вслед за английским законом воцарятся английские обычаи и язык. Единственный действенный способ для проведения такого преобразования заключался в полном подчинении острова и в его заселении английскими колонистами; но даже железная воля Томаса Кромвеля отступила перед таким приемом, хотя его настойчиво советовали его помощники и поселенцы «Палисада». Он был одновременно и слишком кровав, и слишком дорог.

Способом более надежным, дешевым, человечным и политичным представлялось привлечь на свою сторону вождей и при помощи политики терпеливого великодушия превратить их в английских вельмож, воспользоваться обычной преданностью членов клана своим вождям как средством распространения среди них нового образования и предоставить времени и твердому управлению постепенное образование страны. Еще до падения Джералдинов Генрих VIII следовал этой системе и уже применял ее в Ирландии, когда завоевание подчинило ее. Необходимо было убедить вождей в преимуществах правосудия и законного порядка. Обещанием «сохранить за ними их собственность» нужно было устранить их опасения, что под каким-нибудь предлогом «их прогонят с их земель и принадлежащих им по закону владений». Следовало обращать внимание даже на их возражения против введения английского права и сообразно местным условиям ужесточать или смягчать применение закона. При возвращении земель или прав, очевидно принадлежавших короне, строгим мерам следовало предпочитать «мягкие средства, тонкие уловки, дружеские уговоры».

В общем, эта примирительная система и проводилась английским правительством при Генрихе VIII и двух его преемниках. Вожди один за другим соглашались на принятие договора, гарантировавшего им владение землями и оставлявшего неприкосновенной их власть над членами клана при условии обещания верности, воздержания от незаконных войн и притеснения соплеменников, уплаты короне известной подати и несения военной службы. В залог верности требовалось только принятие английского титула и воспитание сына при английском дворе, но в некоторых случаях, например с О’Нейлами, требовалось обязательство применять английские язык и одежду и поощрять земледелие и сельское хозяйство. Согласие на такие условия достигалось не просто властью короля, но и крупными подарками. Действительно, это изменение приносило вождям много выгод. При принятии новых титулов им не только жаловались земли упраздненных монастырей, но английские суды, незнакомые с ирландским обычаем родового землевладения, признавали вождей единственными собственниками земли.

Достоинства этой системы были несомненными; понимания ее недостатков трудно было ожидать от политиков той эпохи, полагавших, что можно ожидать возрождения Ирландии только при усвоении ею английской культуры. Запрещение национальных одежды, обычаев, законов и языка могло представляться им просто упразднением варварства, мешавшего всякому прогрессу. В это время роковой промах вызвал в Ирландии религиозную борьбу. Церковный строй Ирландии отличался, пожалуй, не меньшей хаотичностью, чем ее политические порядки. Уже с прибытия Стронгбау не существовало единой ирландской церкви по той простой причине, что не было и единого ирландского народа. Между церковью за пределами «Палисада» и церковью в его пределах не было ни малейшего различия ни в учении, ни в устройстве; но в пределах «Палисада» духовенство по происхождению и языку было исключительно английским, а вне их — исключительно ирландским. В английских владениях в монастыри и церкви ирландцев не допускал закон; в ирландских — недоброжелательство туземцев не допускало англичан.

В религиозном отношении страна, в сущности, находилась на том же уровне, что и в политическом. Распри и беспорядки оказали роковое влияние на церковную дисциплину. Подобно окружавшим их вождям, епископы были светскими деятелями или суровыми воинами, пренебрегавшими своими кафедрами, доводившими свои соборы до разрушения. В целых епархиях церкви были в развалинах и без священников. Единственными проповедниками являлись нищенствующие монахи, но результаты их проповедей были незначительными. «Если король не найдет лекарства, — говорили в 1525 году, — скоро здесь будет не больше христианства, чем в самой Турции». К несчастью, лекарство, найденное Генрихом VIII, было хуже болезни. Политически Ирландия составляла одно целое с Англией, и великий переворот, отделивший одну страну от Рима, распространился, естественно, и на другую. Правда, сначала последствия его казались довольно незначительными. Волновавший Англию вопрос о верховенстве короля над церковью при завоевании в Ирландии встретил затруднения только в общем равнодушии. Все готовы были принять его, не думая о последствиях.

Епископы и духовенство в пределах «Палисада» подчинились воле короля так же легко, как и их собратья в Англии, и их примеру последовали прелаты, по крайней мере, четырех епархий Ирландии. Туземные вожди не больше лордов Совета стеснялись отказываться от подчинения римскому епископу и признавать Генриха VIII «верховным главой церкви Англии и Ирландии под властью Христа». Здесь не было того противодействия упразднению монастырей, какое было выказано по ту сторону пролива; напротив, жадные вожди обнаружили сильное стремление к участию в разделе церковных земель. Но следствия этих мер оказались роковыми для слабых остатков культуры и религии, еще пощаженных вековыми неурядицами. Несмотря на свои недостатки, монастыри были в Ирландии единственными школами. Приходские священники, столь многочисленные в Англии, были редки в Ирландии: в церквях, зависевших от монастырей, большей частью служили монахи, и упразднение их обителей во многих округах страны прервало общественное богослужение. Несмотря на все запрещения, нищенствующие монахи продолжали трудиться и учить, и это ставило их во враждебное положение относительно английского правительства.

Если бы навязанные стране церковные реформы ограничились этим, они, в сущности, принесли бы немного вреда. Но в Англии разрыв с Римом, упразднение монашеских орденов и установление верховенства короля над церковью вызвали в некоторой части народа стремление к богословской реформе, которое Генрих VIII разделял и постепенно старался удовлетворить. В Ирландии никогда не существовало духа Реформации во всем народе. Народ принял законодательные меры, проведенные в английском парламенте, нисколько не думая о богословских последствиях этого или о каких-либо переменах в церковном учении и обрядах. Никто не потребовал отмены богомолья, истребления икон, реформы общественного