Дорога Короля - Мартин Гринберг

Танцы он, разумеется, тут же и продемонстрировал, так что мистеру Престону пришлось напомнить этому типу, что в его обязанности прежде всего входит наблюдение за рекой и курсом судна, пока их не вынесло на какую-нибудь алюминиевую отмель.

ПП несколько встряхнулся, однако уже через несколько минут вновь пустился в весьма нудные воспоминания, и это начиналось снова и снова, стоило чему-то привлечь его внимание и дать ход его чудовищной памяти.

Мистер Престон был склонен считать, что это также связано с временными сдвигами, однако вскоре все же ссадил ПП на берег, полностью выплатив ему, впрочем, положенный гонорар. Тот не выказал ни малейших сожалений по поводу отказа от его услуг и, покидая судно, продолжал рассуждать о каких-то событиях прошлого, казавшихся ему примечательными, и о том, где и как сейчас живут те, кто пережил эти события.

Джон про себя даже позавидовал этому человеку: ПП по крайней мере отлично знал пусть небольшой, но вполне определенный отрезок реки, тогда как память самого Джона подводила его буквально на каждом шагу, у каждой новой излучины. Острова и отмели выступали из воды в тех местах, где никаких островов и отмелей вроде бы раньше не было; да и сама река текла как-то не так, словно проложив новое русло и создав несколько новых излучин, порою буквально отшвыривая в сторону целый холм или отклоняясь в сторону под совершенно неожиданным углом, если перед ней возникало препятствие в виде, скажем, густого леса.

— Вот здесь у нас, похоже, та самая излучина в виде подковы. Помнишь ее? — спрашивал, например, у Джона мистер Престон, и мальчик начинал до боли в глазах вглядываться в клубы тумана, который довольно часто окутывал реку, но лишь изумленно качал головой, ничего вокруг не узнавая.

Однако подковообразная излучина как раз оказалась на месте. И там они подошли к самому берегу, поскольку один из пассажиров заявил, что живет неподалеку и хотел бы сойти. Он, правда, не был абсолютно уверен в этом (и Джон отлично его понимал!), но все же решил попытать счастья. Джон тоже сошел на берег и довольно долго продирался сквозь густые заросли, пересекая выступ по прямой, но все же прибыл в нужную точку задолго до того, как туда, пыхтя, добрался корабль, огибавший этот же выступ по реке.

Густые деревья и молодая поросль были явно из его прошлого, однако, хоть и тогда они уже были достаточно большими, успели настолько изменить свою форму, демонстрируя разнообразные особенности роста, что он этого леса совершенно не узнавал. Впрочем, мистера Престона, как заметил Джон, ничто из этих странностей с толку не сбивало.

— Каждый раз, когда мы поднимаемся вверх по течению, все здесь выглядит иначе, чем несколько дней назад, — сказал он Джону, покусывая зажатую в зубах зубочистку. Это, пожалуй, служило у него единственным признаком некоего внутреннего напряжения.

— Черт побери! — вырвалось у Джона; он, как и все здесь, с удовольствием упоминал теперь черта при любой возможности. — А для чего ж тогда вообще нужна память?

— Но это все же лучше, чем ничего, верно?

Они чуть было не выплеснули на берег всю воду в той протоке, по которой шли, — какой-то странный отлив вдруг словно высосал из русла всю воду, превратив ее в гору облаков над головой. Причем очертания этой горы все время менялись, а сама она то опускалась почти до земли, то снова поднималась. В итоге мистеру Престону пришлось отдать команду врубить индукционные двигатели на полную мощность, чтобы выбраться из этой западни.

— Похоже, вы, сэр, весьма уверенно чувствуете себя в здешних местах, — с восхищением заметил Джон. — Зачем же вы меня-то в качестве проводника взяли?

— Твои знания о реке, безусловно, гораздо свежее, чем у всех, кого я сумел найти. К тому же ты достаточно молод и пока не считаешь, что уже познал все на свете.

Берега медленно проплывали мимо; палуба негромко гудела; магнитные подушки, на которых двигалось судно, Джон представлял себе как гирлянду колец из стальной проволоки, и мистер Престон сказал, что он не так уж и не прав, но ни пощупать, ни увидеть намотанную на катушки проволоку невозможно. А еще, прибавил он, эти катушки похожи, скорее, на борющихся призраков.

— Порой волна времени бывает настолько сильна, что прорезает небольшую протоку в выступе суши, — продолжал мистер Престон. — Я видел одну такую, когда мы в прошлый раз шли вниз по течению; протока была не шире садовой дорожки, но вся так и сверкала, так и плевалась желтым огнем, извиваясь как змея. А теперь на том берегу виднеются чьи-то симпатичные домики. А чуть дальше от берега была чья-то старая ферма. Цена этой развалине была грош в базарный день. Но вскоре мне снова пришлось плыть вверх по реке на старом «Рувиме», и я увидел, что та новая извилистая протока проходит прямо по территории фермы и стала довольно широкой, совершенно изменив очертания самой реки. Однако она по-прежнему стреляла в воздух алыми искрами. В общем, та старая ферма оказалась теперь прямо на берегу и превратилась в весьма лакомый кусочек стоимостью раз в десять больше прежнего. Зато крупные населенные пункты, прежде находившиеся у самой реки, теперь значительно от нее удалились, и ни одному судну было до них уже не добраться.

— Повезло! — сказал Джон.

Мистер Престон усмехнулся.

— Вот-вот. И многие прямо-таки обезумели, обвиняя семейство, владевшее старой фермой, в том, что эти люди якобы дали толчок такому сдвигу во времени и пространстве.

— Но разве они могли это сделать?

— Кто его знает… А разве можно сказать наверняка? Прошлое — это настоящий лабиринт, где время то пробьет новую дыру, то заложит новую складку… Если и есть кто-то понимающий, как все это происходит, так он наверняка об этом помалкивает!

Джон совершенно обалдел от скитаний в этом запутанном лабиринте бесконечных речных русел и проток. Кроме того, испытывая мощное сопротивление времени, «Начес» едва полз вверх по реке; казалось, даже сам воздух вокруг корабля стал иным.

Гладкая, почти монолитная, покрытая полосами всплывших придонных примесей поверхность гигантской реки (именно такой она казалась Джону, когда он плыл вниз, несомый течением) теперь была совершенно иной. Берега стали болотистыми; повсюду виднелись огромные плантации сахарного тростника; очень хороши были старинные усадьбы с колоннами цвета слоновой кости.

Джон часто смотрел вверх, словно пытаясь разглядеть, что за мир у него над головой. Порой по таинственной туманной дымке в небесах пробегала странная рябь, меняя очертания высившейся вдали всемирной стены, и Джону вдруг начинало казаться, что они живут в брюхе у огромного чудовища, некой непостижимой твари, способной запросто отомстить людям и наслать на них самые страшные беды, всего лишь опорожнив свой кишечник.