Дорога Короля - Мартин Гринберг

И вдруг это кажущееся спокойствие будто раскололось. От страшного удара грома зазвенели стекла в рубке.

— Ого! — воскликнул мистер Престон и резко хлопнул по кнопке на приборной доске, увеличивая мощность индукционных двигателей. Палуба так и затряслась от их гула.

— Ну что, она такая же, как и в прошлый раз? — спросил он Джона, не сводя глаз с великолепных арок над рекой, которые теперь вспыхивали мерцающим розовым и синим огнем.

— Да, сэр. Только самая высокая арка была потолще внизу.

— Неужели ты проплыл прямо под ними?

— Что вы, сэр! Я вылез на берег вон у той песчаной отмели.

— И был, черт побери, глубоко прав!

А Джону тогда, совершенно измученному бесконечной болтанкой, ничего другого и не оставалось. Но он больше ничего говорить не стал. Палуба под ногами раскачивалась, подпрыгивала, жалобно стонала…

— У берега здесь сплошные водовороты, — сказал шкипер с затаенной тревогой. — Пока дугу не пройдешь, покоя не жди. Может так закрутить, что и костей не соберешь.

Они летели вдоль берега, так близко прижимаясь к нему, что ветки деревьев хлестали по корабельным трубам. Туман приобрел какой-то воспаленно-розовый оттенок, моторы басовито гудели, и дрожь во всем корпусе корабля передавалась Джону через подметки ботинок, пронизывая его насквозь.

— Держись крепче, впереди большая волна! — крикнул мистер Престон, хотя все и так старались держаться за любую опору. И тут волна ударила в борт судна.

После этого удара «Начес» так закрутило, что судно погрузилось в воду чуть ли не по капитанский мостик. На сей раз дуга пролегала точно поперек реки — страшная раззявленная пасть ртутно-бромистого чудовища, в которой бурлили потоки коричневой и серебристой жижи, завиваясь и переплетаясь, словно линии магических символов. Корабль завертелся волчком, в точности как любимая детская игрушка Джона, которую когда-то подарила ему мать и которая обладала удивительной способностью стоять вертикально, пока не закончится вращение. Джон почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку, и воспоминания о детстве тут же улетучились.

Вращение, впрочем, продолжалось не более нескольких секунд, а затем на рубку обрушился чудовищный водяной вал. Судно накренилось и почти легло на борт. Временной момент вращения пилой впился в стонущую обшивку. Один из вихрей так стиснул «Начес», что буквально «сжевал» одну из корабельных труб. Джон совершенно оглох от грохота; в ушах стоял звон. Огромные рубиновые молнии то и дело светящимися деревьями вставали над водой; пугающие блики метались по палубам судна, точно лаская их. Кругом слышались крики. Нет, не крики — вопли!

Сперва двигаясь поперек течения, а затем несомый им, корабль сделал резкий рывок и высвободился из пут дико воющего урагана. Через несколько секунд они миновали очередную излучину реки и стали на якорь под прикрытием лесистого берега. Обычно подобные непредвиденные остановки шкипер судна воспринимает как досадную оплошность со своей стороны, но в данном случае остановку после прохождения столь серьезного препятствия на временной оси можно было счесть даже неким вознаграждением — вроде жалких чаевых, которые оставляют официантам после обильного банкета.

После того как они буквально с барабанным боем пробивались вверх по реке, их вдруг окутала полная тишина. Джон во все глаза смотрел на берег, выискивая запомнившиеся ему приметы, и на реку, пытаясь заметить вдали ту моторку, на которой уплыл человек в темном костюме.

Он никому не рассказывал о своих переживаниях и приключениях, и тем не менее мистер Престон время от времени внимательно на него поглядывал. А Стэн, вдоволь поиздевавшись над ним из-за его трусливого бегства от проституток, продолжал приставать к нему с дурацкими вопросами о несуществующих «водородных» шляпах. Так что Джону приходилось не только все время что-то выдумывать в ответ, но и стараться подмечать то, что происходит на реке и на берегу, где сплошной стеной высился густой лес.

Джону здешнее богатство природы казалось более весомым, таинственным и всеобъемлющим, чем богатство расположенных в низовьях крупных городов, хотя эти свои чувства он вряд ли сумел бы выразить словами, ибо ему пока не хватало ни знаний, ни опыта, чтобы как следует распробовать дикую природу на вкус. Понимание ее, хотя бы частичное, достигается лишь с годами и, возможно, является единственным вознаграждением за прожитую жизнь. Впрочем, некоторые предпочитают называть это мудростью.

Он только еще начинал понимать, сколь могучи, хотя и неуловимы порой, причинно-следственные связи, неторопливо и неуклонно осуществляющие свою работу в мире дикой природы, да и во всей реальной действительности, пронизывая все ее бескрайние перспективы, все царства, все бесконечно малые структуры, связанные с неразрывным единством дерева и листа.

Молодые должны прокладывать свой путь в мире, представляющем собой гигантскую головоломку, думал Джон, дивясь бесконечной смене цветов и ароматов на реке и на берегу и чувствуя себя учеником этой вечной текучести и одновременно ее пленником. Он знал, что серебристая красавица-река может внезапно разгневаться, потемнеть, вскипеть пеной и засосать судно в свои темные глубины или же, напротив, зашвырнуть его в небесную высь, взорвавшись вдруг могучим гейзером. И то, и другое, думал он, будет очень красиво, но тем не менее принесет неизбежную смерть.

Продолжая размышлять об этом, Джон, впрочем, довольно живо общался с окружающими и отвечал на вопросы мистера Престона насчет известных ему подводных скал и отмелей. Одновременно он не спускал глаз с проплывавших мимо огромных плотов из толстенных светлых бревен, за которыми вполне могла спрятаться та моторка. На буксирах, тащивших эти плоты, размещались целые семьи — так же как и на громоздких баржах или на юрких торговых шаландах, что плавают от деревни к деревне и продают всякую всячину. На таких судах суетились у плиты хозяйки, на палубе висело выстиранное белье, а детишки громко приветствовали проходивший мимо корабль. Джон так увлекся разглядыванием чужой жизни, что испытал острый приступ раздражения, услышав громкий крик Стэна:

— Видел? Вон она! Точно она!

Стэн, торчавший на пассажирской палубе, скатился по трапу и, перевесившись через поручни, втащил на борт целую кучу какого-то мусора, плывшего по реке, а потом еще и нахально приволок все это в рубку шкипера.

При виде столь наглого вторжения мистер Престон нахмурился и стал покусывать ус, но вытолкать Стэна из рубки Джон не успел: почти сразу он с изумлением увидел у того в руках нечто, похожее на серый цветок.