Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

Вот пример. Мне чичас пятьдесят три года, чичас идёт 2012 год. Я хорошо помню, что было при моей жизни. В начали семидесятых была любовь, взаимноя уважение, страх Божий. Помню, как ето обсуждалось и с каким старанием. В начале восьмидесятых всё так же продолжались заботы стариков, оне старались убеждали всю братию, все проблемы решали аккуратно и добросовестно. А вот в начале девяностых пошло как-то не так. Я понимаю, что пошло новое поколение, но интересно, нихто не берёт пример с предков, все поумнели, стали высокоу́мы, а нихто не задумался, что жизнь человеческая уже длится семь тысяч пятьсот лет и как-то выживали, а вот за последних сто лет всё развалили. А что будет дальше? Конец свету. Хто его приведёт? Конечно человек. И чем ни быстрея глобализация, тем быстрея конец свету. Ето можно доказать фактами. Да, есть добрыя люди, что думают обо всём. Но изменить невозможно пророчество, толькя одно остаётся: спасай да спаси свою душу, кайся, молись, постись, добро твори, толькя етим можем продлить век милости Божияй, а зло толькя принесёт гнев Божий.

Мы приехали к маме, я её увидел, и у меня сердце сжалось: ма́ленькя, сухонькя, еле дышит лежит… Тут пошли рассказы наперебой. Что мне не понравилось: но выяснилось, что маму возили в больницу и поставили укол, ей стало хуже, мама не захотела оставаться в больнице, потому что боялась, но хотела помереть дома, её увезли домой.

– И сколь она уже лежит так?

– Но уже три дня.

– А чем она питается?

– Да что ни дадим, всё вырвет.

– Но так она обессилит и действительно умрёт. Марфа, приготовь соку моркови, капусты и яблок и выпой ей пятьдесят грамм, но не больше, и так каждых три часа. По многу нельзя, она очень сла́ба, ето витамины.

Но мама меня не признала, мне было чижало на сердце. Мы обо всём обсудили, вдруг что с ней случится. И как ето приятно: всё дружно и всё заодно, всегда бы так.

Мама заснула, Степан стал спрашивать, как у нас торговля.

– Да всё хорошо, слава Богу.

Он стал рассказывать, как фабрика их опять нагнула, помидоры так и не все сдали, фабрика не посылала машины грузовыя.

– Данила, помоги ради Христа, мы с етой фабрикой замучились, долг растёт, прибыли никакой нету, дети больше не хочут сеять, потому что всё обман.

– Степан, я же тебе говорил: брось ты ету фабрику, столь чичас бизнесов в Аргентине, а ты мучишься с етой фабрикой.

– Но а куда? В город я не хочу.

– Степан, всё будет хорошо. У меня тихо[545], но всё налаживается потихонькю, и земля будет сколь хошь.

– А как ровнять, на что? Сам знаешь, расходы большие.

– Да, братуха, молись Богу, Господь во всём поможет. Давай приезжай, поищем зало для магазина, и будешь торговать, как и мы.

– Не знаю, Данила, мало надёжды на моих ребят.

– Братуха, во всём надо стараться.

– Да ето оно так, но у меня ребятки вольки хватили.

– Да, ето проблема, но надо убеждать.

– Но ты сам знаешь, у меня ето не получается.

– Да, знаю. Ну что, будем помогать.

– Ну, спаси Христос, приедем.

Мы ночевали у маме, Марфа за ней ухаживала. На другой день маме стало лучше, мы с ней простились. Но у ней рассудок потерянный. Я наказал Евдокее:

– К врачам не возите. Ежлив хотите, чтобы жила, но смотрите строго за питанием.

Мы отправились домой.

На днях и Степан приехал к нам. У нас суседьи доржут отель, оне богаты, но очень порядошны и до́бры, наши клиенты. Оне услыхали, что мы ищем земли́ в аренду, и сказали Софонию:

– У нас есть земля, хотите – мы вам арендуем.

Мы согласились посмотреть. Оне сообчили сыну, он подъехал, познакомились. Как интересно, вся семья порядошна и практична, с такими людьми ловко и работать. Мы с нём договорились посмотреть землю, взяли Степана и отправились смотреть землю, ето будет от Ринкона сто двадцать кило́метров прямо к Андам. Да, земли хоро́ши, чернозём, но очень высо́ко, тысяча пятьсот метров уровень моря высоты. Два хороших ключа[546] светлых – можно сделать хороший поле́в, а вот здесь не всё вырастет, потому что холодно. Мы пожалели, потому что Карлос Парада угодил порядошной парень, он занимается цементом, песком, гра́вером[547], у него свои участки, свои грузовики и миксеры, работа кипит, доходы хоро́ши, он очень доволен. Мы с нём стали хорошими приятелями.

19

А вот у нас и гости с Москвы. Я их встретил в Неукене, ето Оля Геннадьевна Ровнова и писатель Пётр Маркович Алешковский. Для меня ето радость. У нас как-то сошлось с Оляй Геннадьевной, но и Пётр Маркович тоже как-то с первых слов понравился: ето вежливый, толковый, грамотный мужчина. Оне на арендованной машине. Но мы отправились к нам домой. Наши гости побывали в Уругвае и в Чоеле-Чоель. Наша вся семья была рада, Оля завоевала сердыца всех нас.

В воскресенье жарили асадо – поросёнка, а вот на рыбалку я с ними не успел попасть, у меня поставка – овощи и фрукты два раз в неделю с оптова рынка Неукена, но Андриян с Неонилой и Марфа съездили с ними на рыбалку. Рыбалка получилась удачна, вернулись все довольны.

У Оле масса вопросов ко мне, она угодила хороший специялист по лингвистике и диелектолог, работает очень тонко и детально. Мне стало радостно, что мы оказались по ту сторону истории, что сохранили гово́р чисто русский, испоконной язык неисковерьканный, – спаси Христос нашим дедам, дай им, Господи, наилучших благ в Царьствии Своем. Ето неоценимо, за границай сохранили все качествы, драгоценны для жизни, ето клад телесный и духовный.

Я ето повторил бы для всёй нашай молодёжи: прошу мале́нькя задуматься – а что вы оставите для своего потомства? Вы молодыя и енергичны, у́мны, а не стоит ли заглянуть мале́нькя назадь и вперёд и подумать: а что будет после нас? Или по фигу́, нам не нужно, вались всё к чёрту? Хто так думает, тот и пойдёт к чёрту, а хто подбирает за собой мусор, тот блажен на етим свете и на тем.

Молодыя, милыя и енергичныя! Давайте думать, как сохранить наш неповторимый шар, сберегчи, хоть бы постараться дальше не загрязнять наш милый шар земной. Вы прочитайте ету книгу и, пожалуйста, задумайтесь хороше́нькя. Ето не просто придумано, а прожито, и я доволен своей жизни, ето испытание от Бога, и хто-то должен поведать, что случается, и стремиться к хорошему. Толькя добро победит зло.

Вот и наши гости собрались уезжать, а неохота, погостили бы ишо. Мы, правды, никуда не ездим, сидим дома, на неделе работы много, а в праздники одно и развлечение – хоро́ши фильмы посмотреть, а другого развлечение нету и не надо. Оля спросила: «Данила, когда собираешься в Москву?» – «Оля, по всему видать, после Нового году, как-то надо оформить книги и иконы и привезти, но и с партнёрами пообчаться, да к тёте Шуре съездить». Петя Маркович пригласил, чтобы к нему заехал в Москве. Мы с нём подружили, он мне понравился, с нём на любу́ тему можно говорить, он грамотный и практичный.

Ну вот и гости уехали, я задумался. Молодес Оля, она готовит новый словарь – старинный язык с новым, ето будет перевод. Хорошо, хто-то должен ето выяснить. Но у меня работа с ней не докончена, вижу, что вопросов ишо очень много, – значит, в Москве ишо продолжим.

Вот подходют праздники аргентински, мы стараемся снабдить клиентов овощами и фруктами, появился рынок, основноя боливьянсы. Но и Андрияну и Степану я помог, снабдил фруктами и овощами. Степану я дал под огород земли, оне засеяли арбузами, дынями и тыквами, но ребятами я остался недоволен. Как-то раз я услышал, как оне огрызаются со своим отцом, мне стало жутко, он у них хуже мусора. Я не вытерпел и схватился с ними.

– А что вы на отца так?

– А ему ничто не нужно, он толькя спит.

– А вы не видите, что он больной?

– Да боле представляется.

– Вы простите, но вы дураки, я своёго брата хорошо знаю. Он был поскребо́к, вёл капитал прекрасно, и вы в масле катались, он не допускал малейшай ошибки, у него всегда был урожай наилучший, он и с рабочими был всегда порядошной, и в моленне всегда впереди, а вы чё показали доброго? Бороду бреете, свои рубахи не носите, по ночам шляетесь и всегда пьяны, ничего вам не нужно, а на отца обижаетесь. Моя по́мочь ето не вам, а брату, вы ишо недостойны, и вам не стоит помогать. И чтобы больше я не слыхал, что отец такой-сякой, вы поживите с него, а тогда посмотрим, а вы хто будете. – Оне затихли, Моськя ишо огрызался, а Гераськя сразу сдал, но я понял: ребята испорчены.

Но вот мне интересно, что случилось. На рынок толькя в субботу разрешают, я дал на две тысячи пятьсот долларов каждому, Степану и Андрияну. Андриян всё продал и заработал, а Степановичи продали третью часть, а стальное мне вернули, но ето всё пропало. Я стал говорить:

– Вы не сидите, но продайте по домам.

Но ответ был таков:

– Пускай всё пропадёт, но мы по домам не поедем.

Дак вот в чём дело! Ети парни горя не видали. На следующу субботу так же. Тут и Георгий звонит: не знает, куда свою овощь девать. Мы и им место нашли и снабдили, чем не хватает, приехала Елена и всё продала. Андриян с Неонилой излишки всё продали по домам, а Степановы ребята всё вёртывали нам обратно. Но ето уже не продукт: потроганный, и был продукт на жаре, пропадает быстро, а им не нужно: деньги не ихны пропадают.