Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Малинин Евгений Николаевич

Услышав, что мы собираемся проникнуть в Покинутые земли и добраться до Брошенной башни, Изом оглядел нас чрезвычайно недоверчивым взглядом, а потом выпалил:

– Я с вами!..

– А, пошли!.. – немедленно отозвался Фродо, словно это само собой разумелось.

Однако, против присоединения графа к нашему отряду неожиданно выступил его «правая рука» – Дубль-Таун. Он в довольно резкой форме заявил, что у них самих очень важное дело, и бросать его на половине не по графски. Изом на это возразил, что при успехе нашей экспедиции, их важное дело может быть решено раз и навсегда.

Спор между графом и его помощником продолжался довольно долго – вплоть до нашего отъезда с места стоянки, и закончился… «по графски»: Бертран заявил, что не позволит Дубль-Тауну диктовать ему его поведение и поручил возглавить дальнейшую работу на местах, утвердив его на время своего отсутствия самым главным.

– А вот покойника своего, – кивнул он на снятого нами удавленника, – Вы оставьте с моими людьми. И не спорь, – поднял он руку, останавливая мои возражения, – По дороге я тебе кое-что расскажу, и ты поймешь, что я прав!..

Я согласился с условием, что покойник будет, хоть и с петлей на шее, но жив-здоров до нашего возвращения.

Таким образом получилось, что Изом отправился с нами, а странное, не живое и не мертвое тело, в котором обитала душа малолетнего Игорька Свешникова, осталось под надзором могучего Дубль-Тауна.

Надо сказать, что с того самого момента, как Эльнорда назвала меня при Бертране Гэндальфом и почти до середины дня, граф то и дело недоверчиво поглядывал в мою сторону, словно никак не мог поверить в мое преображение, или старательно выискивал черты знакомого ему старца и не находил их. И только когда миновала середина дня, он вдруг выпрямился в седле и совершенно неожиданно, без всякой связи с предыдущим разговором воскликнул:

– Так вот почему ты так странно вел себя с Киной!.. А я-то все думал, что нужно этому старикану от молоденькой девушки?!

Я в ответ только ухмыльнулся.

Уже в пути я закончил свой рассказ о наших приключениях на пути к перевалу и о том, как мы этот перевал миновали. Изом улыбнулся и покачал головой:

– Вот это-то неожиданное появление и привлекло Дубль-Тауна к Братству. Никого не было, и вдруг, откуда ни возьмись появились вы. Мы уже привыкли, что вот такие необъяснимые появления как раз и получаются у наших… «клиентов».

И его улыбка внезапно превратилась в хищный оскал.

Он привстал на стременах, огляделся, словно боялся, что его подслушают и начал свой рассказ:

Месяцев шесть назад… да нет, пожалуй, даже немного раньше, по Изому пополз слух, что кто-то охотиться на наших детей. И все чаще рассказывали о каких-то загадочных черных браслетах. Сначала я не придавал этому значения, считал, что произошел какой-нибудь несчастный случай, а люди всполошились и придумали страшную сказку. Но скоро мне пришлось изменить свое мнение. В моем собственном замке, сын моей кухарки… заболел. И такая это была странная болезнь – утром мальчуган был здоров, правда жаловался, что чувствует какую-то ломоту. К середине дня ему стало очень плохо, так, что его пришлось уложить в постель, а вечером мальчик потерял сознание… Ночью я спустился к нему в комнату и увидел… Знаешь, он вот так, странно водил руками…

– Танцующие руки… – тут же припомнил я.

– Как ты сказал?.. – вскинулся Изом, – Танцующие руки?.. Что ж, пожалуй…

Он немного помолчал.

– Я просидел у его постели почти до утра… до тех самых пор, когда на его запястьях появились эти черные браслеты… Они, словно бы выросли из его кожи и потом свалились с мальчишечьих рук, пройдя буквально сквозь них… Жуткое и непонятное зрелище…

– Я сам наблюдал такое зрелище три дня назад… – негромко сообщил я.

– Где? – сразу же насторожился Изом.

– В деревне, на полпути между Замком и Нортом. Правда, мне удалось вовремя сдернуть их с рук мальчика, и он выздоровел…

Изом, словно не расслышав моих последних слов, пристукнул по луке седла и огорченно бросил:

– Значит мы снова пропустили паяца!

А потом, внезапно замолчав, уставился на меня.

– Что случилось?.. – переспросил я, удивленный его молчание.

– Ты сказал, что тебе удалось спасти мальчишку от браслетов?!

– Ну, да… А что такого?..

– И мальчик не превратился в слюнявого дебила, не помнящего собственного имени?!

– Нет. Так, небольшая слабость в течение следующего дня и все.

– Но это невозможно! Во всяком случае Дубль-Таун утверждает, что если эти браслеты сомкнулись на запястьях ребенка, спасти его не может ни что!

– Значит я могу… – пожал я плечами, – Впрочем, если не веришь, можешь спросить у Эльнорды, она присутствовала на этом… «сеансе»…

Изом посмотрел вперед на покачивающуюся в седле Эльнорду, но переспрашивать не стал. Вместо этого, снова переведя взгляд на меня, он негромко пробормотал:

– Вот теперь я верю, что ты действительно Гэндальф.

– Так что же было дальше? – спросил, я игнорируя его завуалированный комплимент.

– А дальше я стал разбираться, откуда взялись эти странные браслеты. И в этом мне здорово помог Дубль-Таун…

Помощник графа Изомского, как я уже и сам догадался, был очень неплохим магом. Именно он уловил специфический магический запах, присущий исключительно этим страшным черным кольцам. Довольно долго это открытие ничего не давало повелителю Изома, в его поисках, кроме успешного обнаружения браслетов, хотя иногда, это обнаружение происходило слишком поздно – уже на руках очередной жертвы. Кроме того, каждая черная пара, сваливаясь с рук изуродованного ребенка, исчезала и могла вновь появиться уже на другом мальчике, и так несколько раз, пока ее не ловил Дубль-Таун. Во все графстве только он мог полностью нейтрализовать браслеты, убив заключенное в них заклятие.

Граф и Дубль-Таун с небольшим отрядом больше месяца вслепую метались по графству, пытаясь выловить все эти игрушки, пока однажды им не повезло. В одной из деревень они наткнулись на выступление бродячего паяца. Он был одет в яркие штаны, короткую яркую курточку, даже скорее – жилетик и показывал удивительные способности своего тела. Поразительная гибкость и чувство равновесия, которые демонстрировал этот паяц, собрали вокруг него почти всех жителей, взиравших на демонстрируемое гимнастическое искусство с искренним восхищением. И, конечно, в первых рядах толпились ребятишки.

Граф был восхищен искусством паяца не меньше местных жителей, но в момент исполнение одного из сложнейших трюков Дубль-Таун неожиданно шепнул Изому:

– От паяца пахнет кольцами!..

Артиста, к огорчению публики, тут же арестовали и обыскали. На внутренне стороне его штанов обнаружили две пары черных колец.

Граф отвез своего пленника, связанного заклинанием Дубл-Тауна, к себе в замок и попытался допросить, однако, узнать ничего не смог. Графский палач, по словам Изома, очень опытный в своем деле человек, так ничего и не смог выпытать. Паяц оказался весьма странным созданием. Внешне похожий на человека он, безусловно, по своей природе не был таковым.

Казалось этому телу вообще невозможно было причинить вред. Сломать кости было невозможно из-за их поразительной эластичности, ну а если это все-таки удавалось сделать, они срастались с удивительной быстротой. Резаные раны на его теле не кровоточили, из разреза выступала странного вида жидкость, практически мгновенно разъедавшая сталь оружия, а сама рана затягивалась в считанные секунды, исчезая без всякого следа. Дошло до того, что палач признался графу, что не знает, каким способом можно умертвить это существо!

Выход опять-таки нашел Дубль-Таун. Графский маг неслышно присутствовавший на всех допросах этого необычного паяца, неожиданно предложил повесить его так, чтобы тело все время было на солнце. Причем, на веревку с петлей Дубль-Таун наложил составленный им наговор.

Разносчика страшных браслетов повесили на площади казней в центре Изома и поставили охрану, чтобы жители не могли к нему подойти. Впрочем, к этому странному и страшному висельнику и так никто не подошел бы. Первые сутки повешенный болтался в петле, зыркая по сторонам страшными выкаченными глазищами. На следующий день его глаза закрылись, но вместо этого он начал демонстрировать свое искусство гимнаста, прямо в петле. Это зрелище было настолько дико и уродливо, что в караул к виселице пришлось поставить самых опытных и выдержанных гвардейцев, способных перенести вид дергающегося в петле тела. Затем трое суток тело висело спокойно, но вызванный к виселице лекарь никак не мог определить живо оно или мертво. А вот на шестые сутки паяц… потек!.. Кожа на его теле внезапно лопнула в нескольких местах и из образовавшихся трещин сначала еле заметно, а потом все сильнее заструилась сметанообразная жидкость зеленовато-коричневого цвета. Она капала, струилась, лилась на доски помоста и там очень быстро подсыхала, курясь слабым дымком. К ночи шестого дня в петле болталась похожая на старую тряпку кожа. Штаны и жилет свалились с нее и растворились в натекшей жидкости. Когда на следующий день палач попробовал освободить виселицу от остатков паяца, доски помоста оказались насквозь прогнившими, а висевшая в петле кожа рассыпалась в пыль от первого же прикосновения.