Тринити - Яков Арсенов

На пике плотного общения Фоминат дал понять, что у него есть разговор с глазу на глаз. Прорехов велел народу очистить кафе.

— Мне позвонила ваша бухгалтер, — осмотрелся вокруг Фоминат. — Она сказала, что у вас на фирме сложилась такая ситуация, что есть смысл, ну, то есть, скоро у вас должны начаться неувязки с платежами. Поэтому будет лучше, если вы свой бизнес уступите нам за хорошую цену. Она дала нам весь финансовый расклад — и она права. Все ваше хозяйство надо банкротить и выводить на чистую экономическую площадку.

После долгого уединения с Фоминатом Прорехов отправился к Шарлотте Марковне. Сам он с предложением Фомината согласился сразу. Предложение было и в самом деле серьезным — две трети бизнеса сбываются людям Фомината и Платьева по очень хорошей цене, а доля Артамонова остается незыблемой. При этом Прорехов продолжает работать директором. В результате несложного передела у Артамонова вместо одних партнеров появляются другие — Мошнак и Фоминат. Ничего по сути не меняется, ни у кого ничего не отбирается, лишь перераспределяется таким образом, что в прибытке остаются все стороны. Случай довольно редкий. Гениальное предложение! Как же сам Прорехов раньше до этого не додумался?

Прорехов не бывал у Шарлотты Марковны с месяц.

Разговор с ней он начал с повторных соболезнований по поводу исчезновения Макарона. Домашние Владимира Сергеевича выстроились по обстановке — с руками на пупках. Натренировались. Потому что всякий раз, когда являлся очередной соболезнующий с новой сногсшибательной информацией о пропавшем без вести главе семейства, домашние как дураки выстраивались по росту и вытягивались по стойке «смирно». Первой в шеренгу вставала «гуманитарная помощь» — так в семье в шутку величали внепапочного Дастина, потом шла Шарлотта Марковна, за ней тетя Паня и замыкала линию Жабель. Они молча выслушивали новую версию и давились эмоциями.

Начальник МВД Анатолий Степанович Мотылев, заходивший строго еженедельно, уверял, что губернатора Макарова и его стяжателей найдут во что бы то ни стало и что, возможно, похищение совершено с целью выкупа. У преступления, мол, чеченский след, говорил он всем по очереди, склоняясь к лицу каждого.

Николай Иванович Нидворай отвечал за вечерние посещения семьи Владимира Сергеевича. Он получал сведения из источника, пожелавшего оставаться неназванным, и полагал, что с юридической точки зрения дела о пропаже губернатора Макарова не разгадать, потому что на него еще на карстовых озерах положили глаз инопланетяне. Так что здесь налицо присутствие астрала.

Уж кому-кому, а Нидвораю, этому законнику, нести про астрал было совсем ни к лицу, ни в Красную армию. Ясурова считала, что Макарон вообще никуда не исчезал, и власть имеет намерение запугать. Но кто кого собирается устрашать, Ясурова придумать не могла, потому что сама никого не пугала и соответственно — никого не боялась.

Другие догадки были еще хлеще.

Большие надежды в плане прояснения обстановки семейство пропавшего губернатора возлагало на Прорехова — ведь он был самым близким другом. Но как раз Прорехов ничего сказать и не мог. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Когда с соболезнованиями было покончено, Прорехов быстро придумал родственникам домашнее задание, чтобы те разбежались кто куда — кого спички попросил принести, кого в сад послал за цветами, кого в магазин за углом. А Шарлотте Марковне указал на стул, дав понять, что зашел как бы с сочувствием и в то же время по делу.

— Жизнь, как говорится, берет свое, — взял он верную цитату из классики, надеясь, что Шарлотта Марковна, как человек далеко взрослый, не станет опровергать расхожую сентенцию.

— В «Папарацци» заходили люди Платьева, — сказал, оглядываясь Прорехов. — Предложили неплохие деньги.

— За что? — решила на всякий случай уточнить Шарлотта Марковна.

— За все, — сказал Прорехов и сделал глоток виски из карманной фляжки нержавеющей стали, обтянутой кожаным чехлом. Отфыркавшись от питья, он попросил о насущном: — Вы бы на стол чего-нибудь бросили, а то я третий день кровью сру!

— Геморрой, что ли? — запросто определила причину кровоизлияний Шарлотта Марковна.

— Да нет, геморрой я уже пережил, — отмел догадку Прорехов. — Нынче язва, похоже.

— А не цирроз ли у тебя, часом? — спросила Шарлотта Марковна. — Больно лицо коричневое.

— Не знаю, может и цирроз.

— А ты к врачам сходи, — посоветовала Шарлотта Марковна.

— Не пойду, я знаю, они меня приговорят, — сказал Прорехов и пожаловался на жизнь: — Пальцы немеют.

— По ночам?

— Да нет, и днем тоже, — сообщил он.

— Так за что тебе деньги предлагали? — спросила Шарлота Марковна, нацелив Прорехова на дальнейшее повествование.

— Не мне, а нам, — сказал Прорехов приглушенным тоном. — Короче, вышли они на меня и сказали, что замочат и остальных, по каким бы норам ни прятались.

— Кого остальных? — вскинула брови Шарлотта Марковна, имея в виду себя и свое семейство.

— Остается только догадываться, — размыл тему Прорехов. — Думаю, они имели в виду не вас, конечно. Хотя утверждать не берусь. Не простили они нам нашего вывиха.

— Какого вывиха? — спросила Шарлотта Марковна, по-прежнему не въезжая в замысел Прорехова.

— Да с победой на выборах, — пояснил каменный гость, — какого же еще?

— Ну, и что дальше? — потребовала продолжения хозяйка дома.

— А ничего, — сказал Прорехов. — Ничего такого. Продавать бизнес надо, пока живые. Весь холдинг. Вот что!

— Кому продавать? — не врубалась Шарлотта Марковна.

— Да им же и продавать, — показал Прорехов рукой на улицу, как будто там его ждали потенциальные покупатели.

— А ты с Артамоновым связывался? — насторожилась Шарлотта Марковна.

— Как только, так сразу! — выказал недоумение Прорехов. — А что с ним связываться? Он опять все на водку переведет! У него одна идея фикс, что во всем виновата водка! Ему кажется, что все мои идеи от водки! Хотя он знает, что я пью исключительно виски! Другого придумать не может — единственная претензия на все случаи жизни!

— Но ведь он учредитель, — не могла понять Шарлотта Марковна причин столь откровенной смелости Прорехова.

— У меня от него генеральная доверенность на все виды операций с его долей, — признался Прорехов. — Кроме продажи, естественно.

— Ну, вот видишь, кроме продажи, — нащупала точку для прений Шарлота Марковна. — А ты хочешь продать.

— Его долю никто продавать не будет, — успокоил ее Прорехов. — Мы реализуем только мою долю и долю Макарона, которая по правам наследования вот-вот перейдет к вам. А пока Артамонов приедет да выскажется по этому поводу, нас три раза похоронить успеют. Так что ждать его нет смысла. Для соблюдения законности он нам не нужен.

— Но при чем здесь я? — воспротивилась Шарлота Марковна. — Ведь у тебя и от Владимира Сергеевича бумага была, насколько мне известно.

— Все-то вам известно, — хихикнул Прорехов. — Верно, бумага от Макарона у меня есть, но она, опять же, только на управление долей. Прав на продажу она не дает. — Тут Прорехов наклонился вплотную к груди Шарлотты Марковны и прошептал. — Мне потихоньку сообщили, что нашелся он.

— Кто? — приосанилась Шарлотта Марковна.

— Как кто? Макарон, — просто и незатейливо ответил Прорехов.

— Где? — начала озираться по сторонам Шарлотта Марковна. — Сбежал от нас, что ли?

— Не сбежал, не волнуйтесь, — сказал Прорехов и даже показался своим хозяйке. — В этом смысле он был, как аист. Верный.

— Ну, и где же он? — торопила с ответом Шарлотта Марковна.

— В морге, — сказал Прорехов, наклонясь до земли. — С перепиленной шеей.

— Не может быть! — схватилась за свое горло Шарлотта Марковна, и Прорехову пришлось дать ей пару раз затянуться из фляжки.

— Завтра вас пригласят на опознание, — сообщил он в довершение.

— И что? — Шарлотта Марковна была сегодня явно несдержанна.

— Как «что»? — углубил ее в процесс Прорехов. — Надо идти и проводить опознание.

— Может, мне пойти с тетей Паней, — начала кидаться по сторонам Шарлота Марковна. — или с детьми?

— Не надо, — предупредил ее Прорехов. — С детьми не надо. По закону на опознание имеют право только совершеннолетние родственники. А тетя Паня для него вообще никто. Даже мне нельзя, хотя я знал его как облупленного. Завтра часам к десяти утра вам надо явиться в морг первой горбольницы. Там будут ждать.

— Хорошо, — выказала полное послушание Шарлотта Марковна.

— А потом, когда получите справку о смерти, — набросал план дальнейших действий Прорехов, — надо будет заняться наследственными бумагами, чтобы законно вступить во владение долей, равно как и всем остальным имуществом домом, машиной. Мы все быстро устроим. Нидворай подготовит бумаги. После того, как документы о собственности будут на руках, вернемся к разговору о продаже. Я повторяю, цена средняя. Особенно, если поделить на двоих. Но выхода нет, потому как мы можем не получить вообще ничего. Если нас обанкротят.