Природа боится пустоты - Дмитрий Александрович Фёдоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своих колониях римляне в основном копировали италийское хозяйство, заставляя рабов производить как можно больше наиболее прибыльных продуктов, чем лишь подрывали внутренние рынки. Это давало локальную краткосрочную прибыль отдельным влиятельным людям, но в перспективе не сулило ничего хорошего. Вместо того чтобы наладить сбалансированную торговлю множеством разнообразных товаров между своими регионами, Империя получила переизбыток нескольких видов продукции и дефицит всего остального. В Северной Европе собирали богатые урожаи ржи и овса, а также делали много масла, но эти «варварские» продукты не пользовались спросом за пределами своего региона, хотя зерна там всегда не хватало.
С другой стороны богатство Рима всегда привлекало германцев и персов, для непрерывной борьбы с которыми приходилось чрезмерно увеличить армию, содержать которую со временем стало попросту невыгодно. Расходы казны росли, и для покрытия дефицита императоры начали повышать налоги и портить монету, что закономерно вызвало гиперинфляцию. Поскольку деньги в стране почти перестали иметь ценность, администрация на местах предпочитала собирать налог в виде натурального продукта. Все это особенно тяжело ударяло по городам западной части империи, поскольку экономика государства постепенно становилась товарной и крупные ремесленные и культурные центры больше не могли себя содержать. Вместе с этими городами угасала и романская цивилизация.
Константин начал реформу денежной системы, в результате которой монета останется твердой, по крайней мере, до XI века, но даже такой шаг не исправил ситуацию, поскольку цены на многие продукты пытались регулировать законодательно. Таким способом хотели бороться с ростом цен на продовольствие, но получили лишь дефицит еды в городах.
К III веку монетарная экономика Запада по сути уже рухнула. Императоры, вынужденные удовлетворять любые запросы армии, больше не могли собирать необходимый объем налогов деньгами, а потому начали отбирать продукцию у ремесленников, а также зерно и скот у фермеров. Легионам этого в любом случае не хватало, а социальный хаос усиливался еще сильнее. Горожане бросали всякое ремесло и бежали в сельскую местность, чтобы жить натуральным хозяйством вдали от всяких волнений. Торговля всё более сокращалась, многим регионам стало просто нечего предложить для обмена, но и сами они не нуждались ни в чем извне. В ответ власти стали запрещать свободным людям менять место жительства и работу. Детям предписывалось иметь ту же профессию, что и родителям. Этот шаг привел к тому, что горожане, не сумевшие или не захотевшие убежать из города в деревню, пытались как можно меньше взаимодействовать с имперской администрацией и объединялись в самодостаточные группы, члены которых поддерживали друг друга и целиком обеспечивали свои нужды. Возникал феодализм.
В VI веке наступило некоторое успокоение, но общеимперский рынок при этом почти перестал существовать. Упадок сельского хозяйства, ремесел, промышленности и торговли оказался настолько велик, что экономический (а, значит, и политический) сепаратизм в регионах лишь нарастал.
Неоплатонизм. Плотин
Именно в это неспокойное время жил последний из крупных философов древности — Плотин. Он родился в Египте и обучался в Александрии, а затем присоединился к военной экспедиции Гордиана III в Месопотамию, чтобы больше узнать о религиях Востока. После того, как недовольные легионеры убили юного императора (обыденное событие того времени), Плотин перебрался в Рим, где открыл школу и стал успешно преподавать философию, заслужив уважение многих влиятельных людей.
В сочинениях Плотина не нашлось места историческим потрясениям, поскольку этот мыслитель предпочел созерцать не окружавшие его разорение и беды, а идеальный мир блага и красоты. Это стремление оказалось общим для большинства думающих людей того времени, поскольку действительность мало кому давала надежду на счастливую жизнь, которую хотелось обрести где-то ещё. Для христиан таким местом стало Царствие Небесное, а для язычников-платоников — мир вечных идей, который объявлялся истинной реальностью, в отличие от наблюдаемого нами несовершенства и бесконечной несправедливости, с которыми не хотел примиряться разум.
Плотин испытывал почтение ко всем древним философам (кроме, разумеется, атомистов), но особо сильное влияние на него оказал Платон, а также в немалой степени — Аристотель, хотя учения двух этих мыслителей полагались фактически тождественными. Впрочем, от платонизма Плотин взял лишь некоторые отдельные аспекты, отбросив многое, в том числе и восхищение математикой. Современных ему стоиков он критиковал за материализм, эпикурейскую школу не принимал вовсе, а к суевериям, астрологии и разного рода магии относился скептически.
Центральное место в неоплатонической метафизике Плотина занимает учение о Троице: Едином, Разуме и Душе, которые являют собой первые три ступени иерархии бытия, простирающейся вниз вплоть до отдельных материальных объектов. Само Единое иногда называется Богом, а иногда — Благом. Оно нераздельно присуще всему и есть всё сущее, взятое в абсолютной единичности; оно выступает как первосущность, но не является мыслью или предметом; оно превосходит Бытие, поэтому нельзя называть Единое «всем», ведь оно превосходит «всё». Постигнуть Единое невозможно, никакие определения для него не подходят, а поэтому лучшим решением будет вовсе о нём не говорить. Само же Единое всегда остается постоянным, и, изливая себя, не теряет при этом своей полноты, но пытаясь познать непознаваемое (само себя), переходит в иную ипостась, которая отпадает от Единого и, продолжая пребывать с ним в общении, начинает отражать его. Так возникает Разум — исходящий от Единого свет, с помощью которого оно видит само себя.
Отблеском Разума и его низшей эманацией является Душа, выступающая творцом всего видимого материального мир. Суть Души заключается в двойственности: одна ее часть стремится к Разуму, тогда как другая обращена вовне и в нисходящем движении порождает свой собственный образ, то есть окружающую нас природу. Благодаря этому мы способны познать Разум: для этого следует отрешиться от тела, от чувств, от земных желаний и даже от той части души, которая формирует наш организм, и тогда останется лишь богоподобная часть, которая и есть образ Разума в нас самих. Таким образом, во время исполненного вдохновением экстаза мы способны созерцать Разум, а через него и Единое.
Далее остается лишь один логический шаг до того, чтобы признать всё материальное злом, однако Плотин удерживается и не делает этого шага — для него
