Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

Машина откликнулась на действия Чу тихим, почти неслышным человеческому уху гудением. Только очень хорошо знакомый с богомольими боями наблюдатель мог заметить изменение ситуации на арене. Ноги бурого чемпиона согнулись чуть сильнее обычного, брюшко потянуло к поверхности арены. Фаворит недоуменно топтался на месте, пытаясь понять, какая неведомая сила сковывает движения. С трудом повернув голову, он уставился холодными фасеточными глазами на хозяина, словно спрашивая: «Как это понимать?» Но Чу продолжал давить на педаль.

В это время опомнился «бирманец». Одним быстрым движением он преодолел расстояние до соперника, обнял того за корпус и перекусил тонкую шею.

Зрители взревели. Победитель впился мандибулами в оторванную голову, потянул ее на себя, пытаясь унести добычу. Из-под хитина вслед за трофеем потянулась тонкая стальная проволока, укреплявшая сочленение с грудью.

Морщинистый гость с моноклем нагнулся, почти касаясь носом бойцов, и ткнул пальцем в труп бурого богомола.

– Обман! – громко закричал он, выронив от возмущения из глаза стекло.

Чу потянулся, чтобы смахнуть насекомых с арены, но гость оказался быстрее. Он отбросил руку устроителя боев и схватился за край арены. Столик опасно качнулся. Зрители раздались в стороны.

– Мошенник! – кричал морщинистый. – Твой боец – переделанный! Деньги назад!

– Что за глупости ты городишь, почтенный, – вступился за Чулалонга Маха, которому вовсе не улыбался пересмотр результатов. – Уж не считаешь ли ты, что уважаемый Чулалонг – Вивисектор? Да и то сказать, разве можно переделать насекомое?

Он оглядел зрителей, широкой улыбкой приглашая их посмеяться веселой шутке. Но то ли морщинистый поставил слишком много денег на бурого фаворита, то ли просто был отчаянным и скандальным человеком, а только спускать мошенничество он не собирался.

– Посмотрите на бурого, – требовал он, боясь отпустить столик, где победитель жадно кромсал тело поверженного. Теперь уже не нужно было обладать исключительной наблюдательностью, чтобы заметить обман. В останках бурого богомола блеснули металлические детали.

Чулалонг не стал дожидаться, когда мошенничество станет очевидным. Резким ударом ноги он опрокинул арену прямиком на слишком внимательного любителя справедливости. Морщинистый с воплем рухнул на пол, потянув за собой холст, скрывавший динамо-машину. Возмущенные возгласы раздались в толпе надутых зрителей. Морщинистого подняли, за его спиной собирались проигравшие.

– Чу, покажи своего богомола! Нужно разобраться! Где бойцы?!

Но были и другие, которые, как и Маха, поставили на бирманского гостя и теперь не желали расставаться с выигрышем. Драка готова была вспыхнуть в любой момент, и Чулалонг решил, что этот момент настал.

Все что угодно устраивало хитрого сиамца, кроме разоблачения мошенничества. Ведь тогда дело всей его жизни потерпит крах: придется закрыть арену, потерять все нажитое, забыть о прекрасной розовогрудой Тамарин и, главное, не выполнить «чок-дэ» Кноб Хуна. Этого Чулалонг позволить себе никак не мог. Скандал с дракой были гораздо меньшим злом. Поэтому он посмотрел прямо в горящие гневом глаза морщинистого и громко сказал:

– Лживая змея, ты пожалеешь о своих словах!

И ударил скандалиста в лицо.

Драки и раньше случались в «Кровавой схватке». В доме, где правит азарт, нет места для мудрости Будды. Именно поэтому ящик с оружием находился у дверей под охраной страшного привратника. Небольшое помещение в мгновение ока наполнилось воплями дерущихся и грохотом ломаемой мебели. Как часто бывает в таких случаях, причина конфликта была забыта. Люди давали выход напряжению последних дней: в драке забывались повседневные тревоги и страх перед ордами дикарей Остенвольфа, стоявшего у Патройи, в драке не было богатых и бедных, не было долгов и обязательств, сомнений и размышлений. В драке наступала свобода.

Циклоп наблюдал за погромом почти равнодушно, пока в его направлении не двинулись трое разгоряченных дебоширов во главе с обманутым гостем. Люди хотели вернуть себе оружие. Жестом заправского драчуна Циклоп снял цилиндр и отбросил его в сторону. Оскалился. Обычно этого хватало, чтобы остудить пыл не в меру разошедшихся посетителей. Люди и впрямь смешались, прикидывая свои шансы справиться с привратником. Но тут им на помощь пришли еще двое обиженных игроков. Схватив с двух сторон поваленный Чулалонгом стол, они бросились к Циклопу. Недавняя арена превратилась в настоящий таран. Привратник не ожидал от людей такой смелости и прыти. Сильным ударом в грудь его сбили с ящика, и, падая, Циклоп запутался в слишком длинной ливрее. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы освободиться от неудобной одежды, но этого времени хватило и нападавшим. В руках блеснули длинные сиамские ножи. Запахло настоящей кровавой бойней.

Самым правильным сейчас было бежать. Ничего больше не держало Циклопа в этом чужом месте. Но возбуждение битвы уже захлестнуло его, ярость слепила и толкала вперед. Циклоп взревел и бросился к игрокам, продолжавшим разгребать содержимое ящика. Он расшвыривал людей как кукол, кусал и давил, но азарт боя лишил их страха. Живое сердце драки сместилось к оружейному ящику, и теперь против Циклопа дрались все. Мир сходил с ума, распахивая перед Циклопом пучину безумия, и Циклоп, заглянув в нее своим единственным глазом, не смог отвести взгляда. Он сделал шаг вперед и нырнул…

Гром выстрела сдернул покрывало помешательства, и Циклоп медленно оглядел застывших людей. Что-то было не так. Кулаки все так же сжимают страшные ножи, по щекам текут пот и слезы, косички растрепаны, и клочья разодранной одежды свисают нелепо, как у бродяг. Но лица…

Самым трудным для Циклопа в его жизни среди людей было научиться сопоставлять их эмоции с мимикой. Но со временем он освоил и это сложное искусство. Ярость, печаль, веселье, страх – все это он теперь мог читать, как открытую книгу. То, что Циклоп видел сейчас на лицах людей, его поразило. На него таращились с изумлением, как будто на глазах у всех одноглазый Циклоп превратился в одноногого Канцлера. Но сильнее всех был удивлен морщинистый застрельщик драки. Он смотрел на пятно крови, растущее на его рубахе, трогал его пальцем, не желая верить, что все это произошло именно с ним. Наконец он поднял взгляд на Циклопа и все с тем же удивлением на лице протянул к нему окровавленную руку.

Циклоп опустил свой единственный глаз и увидел зажатый в лапе дымящийся револьвер.

– Чулалонг, – спросил кто-то почти спокойным голосом. – Так у тебя и горилла переделанная?

Вот теперь точно настала пора бежать.