Река меж зеленых холмов - Евгений Валерьевич Лотош

вдоль бока здания вела с крыши непосредственно на землю, а не внутрь дома. Приступ острого раздражения улетучился, и она чувствовала лишь безмятежное спокойствие, которое сделало бы честь Ведущему по Пути. В конце концов, жизнь есть жизнь. Раз она выбрала – сознательно выбрала, по доброй воле! – роль Кисаки Сураграша, то подписалась и на все сопутствующие неудобства. Значит, самозванка? Повинуясь внезапной вспышке озорства – безмятежное спокойствие, да? – она перемахнула через перила, когда до земли осталось еще два пролета, и мягко погасила прыжок, спружинив ногами. В конце концов, здесь меньше полутора саженей. Рядом громко бухнуло – Дурран прыгнул за ней, но с куда меньшим изяществом и едва слышно охнув от неудачного приземления. Карина сделала зарубку на память: не выкидывать фортелей в его присутствии. А то еще убьется от излишнего рвения… Не торопясь она прошла вдоль фасада к входу в здание, освещенного четырьмя масляными фонарями, и остановилась в ожидании. Вопли и завывания приближались и стали разборчивыми даже на простой слух, и ждать явно осталось недолго.

– Дурран, – негромко сказала она, не поворачивая головы, – не вмешивайся, прошу тебя. Будет скандал и много разных слов, но ты не реагируй. Я сама справлюсь. Сам знаешь, как молва раздувает реальные события, а нам совсем не нужно слухов о тысячах жертв.

– Ма сира, сама Карина, – буркнул Дурран. Карина внутренне усмехнулся. На кленг, да еще такой формально-вежливый, он переходил только в моменты наивысшего раздражения и неодобрения. Наверняка сейчас он считает, что она делает очередную глупость. Старые рефлексы солдата Дракона наверняка подсказывают ему самое простое решение: один выстрел из тяжелого пистолета, что висит у него в кобуре на поясе, и любой неуважительный шаман навсегда перестанет нести чушь. Нет, «на такое я пойтить не могу», всплыла в голове фразочка из смешного земного фильма, чудом сохранившегося после Катастрофы и из любопытства просмотренного ей неделю назад. Не наш метод.

Нелюбимый ей расширенный диапазон зрения она отключила, а потому шаман выскочил из темноты в пятно света от фонарей неожиданно, как лягушка из травы.

– Самозванка! – возопил он в очередной раз, потряхивая бубном – и замолк, недоуменно уставившись на Карину. За его спиной за границами освещенного пространства угадывалась сгустившаяся толпа.

– Доброго тебе вечера, момбацу сан, – вежливо сказала Карина, одергивая помявшиеся шорты. – Я Карина Мураций. Ты искал меня?

Вместо ответа шаман завыл, закинув голову к небу, да так натурально, что откуда-то издалека ему откликнулись две настоящих собаки. Потом снова забил в бубен, приплясывая на месте.

– Самозванка! Самозванка! Самозванка! – с придыханием выплевывал он. – Самозванка явилась! Она не слышит духов! Она не говорит с духами! Она не шаман! Женщина не шаман! Женщина не может быть шаманом! Самозванка!

У плеча Карины шевельнулся Дурран, и она искренне понадеялась, что телохранитель сможет сдержать себя. Иначе и в самом деле придется уволить. Отправить его в Мумму, пусть обихаживает молодую жену и муштрует ополчение…

– Я никогда не говорила, что я шаман, момбацу сан, – невозмутимо сказала она, слегка возвысив голос, чтобы ее слышали. – Шаманом меня называли другие. И я действительно не говорю с духами – нельзя говорить с тем, чего не существует. Я всего лишь синомэ, которую назвали шаманом.

Услышав страшное слово, толпа зрителей слегка отшатнулась назад, послышался легкий ропот. Ничего, не помешает лишний раз напомнить им, что синомэ не обязательно безмозглая убийца.

– Зачем ты здесь? – с пафосом провозгласил мнимый коллега по профессии, зазвенев бубном. – Зачем ты пришла из-за моря? Здесь не твоя страна! Убирайся, лживая бесстыдная женщина, тебе здесь не место! Вон! Вон!

– Прости, господин, но я не могу уйти. Меня привезли сюда силой, но осталась здесь я по доброй воле. Я лечу людей…

– Ты насылаешь на них злых духов! – перебил ее шаман, нимало не заботясь о логике полета своей мысли. – Ты науськиваешь духов, чтобы они пожирали души людей, чтобы вселялись в чужие тела! Все, кого ты лечишь, умирают, и духи, духи, духи вселяются в их тела! Живые мертвецы! О-у-у-у!

Он снова завыл, потрясая жезлом.

– Глупости говоришь, момбацу сан, – все так же спокойно ответила Карина. Интересно, у кого первого кончится терпение – у него или у нее? – Повторяю – я не умею говорить с тем, чего нет. Я не общаюсь с духами. Я просто лечу. Зачем ты пришел сюда?

– Ты синомэ! – рявкнул шаман, внезапно переставая трястись и вперивая в нее взгляд, горящий отсветами фонарей. – Безумная синомэ! Смерть синомэ!

Он развел руки в сторону, выпячивая грудь, словно намереваясь заключить в объятья весь мир, и зарычал. И внезапно на Карину обрушился мягкий, но сокрушительный удар.

Когда-то давно, еще когда она только что насовсем переехала в Крестоцин, она испытала на себе «розу», выпросив ее у Панаса. Дядя Дор (тогда для нее еще просто Дентор), услышав ее просьбу, долго ругался, во всеуслышание рассказывая, что думает про фантазии взбалмошной девчонки, после чего выставил ее из помещения дежурной смены, пообещав в следующий раз выпороть. Но она забежала в полицейское управление, когда у него был выходной, и невозмутимый тролль только хмыкнул, соглашаясь на ее просьбу. Она знала, как электромагнитный импульс «розы» действует на сильных девиантов, а потому благоразумно поставила оружие на половинную мощность. Пасур стрелял с пяти саженей, но доставший ее разряд все равно оказался чрезмерным – таким, что с судорогами она окончательно справилась лишь минут через двадцать, и то лишь благодаря умелому точечному массажу тролля. Хорошо хоть она знала о непроизвольном расслаблении сфинктеров и догадалась заранее надеть детский подгузник… Обрушившееся на нее после разряда ощущение во многом походило на то, что вызвал удар яниного манипулятора в эффектор, но еще и превращало мир в мешанину беспорядочных красок, звуков и ощущений: сходящий с ума эффектор транслировал мусор сразу во все отделы головного и спинного мозга, на которые замыкался. Она знала, что более сильный удар вполне может ее убить, а потому повторять эксперимент не рисковала.

Сейчас она испытала нечто очень похожее – с той разницей, что система защиты почти мгновенно блокировала ощущения, переведя проекцию в режим минимальной трансляции. Карина по-прежнему могла управлять фантомной куклой своего тела, но без обратной связи от органов чувств выглядело это как дерганье за ниточки тяжелой неуклюжей марионетки. Спасибо и за то: оставайся она по-прежнему человеком – и сейчас наверняка валялась бы без сознания.

Пытаясь удержать равновесие, она пошатнулась, попятилась, взмахнула рукой, неловко уцепившись за куртку Дуррана, и почувствовала, как твердая рука телохранителя поддерживает ее за талию. А потом ее тряхнуло