Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Трупы убрали в корабль, корабль подняли в воздух и утопили в море. Грег чуть не слезами обливался, провожая взглядом с палубы "Фафнира" падающий за горизонт рейдер: облегчить трюмы не успели и на треть.

– Если бы не ты со своим задвигом насчет гемов!.. – напустился он было на Дика.

– Ели бы не он с его задвигом, сеу Эгри, я бы вам и этого не дал вынести, – возразил Ройе. – Времени в обрез.

– Я тебе потом все объясню, – сказала Хельга. – Они тут очень щепетильные насчет законов.

– Не понимаю вашего сарказма, сеу Риддерстрале, – сказал Детонатор.

"Не будет же он драться с женщиной", – отрешенно подумал Дик. – "Или будет?"

– Никакого сарказма. – Хельга наморщила нос. – Просто удивляюсь: почему вы не скомандовали нам пристрелить и пилота вместе с рейдерами? Остались бы совсем чистенькими. Она же ваша! У вас же клятвы!

– Хельга, есть предложение, – сказал Габо. – Давай будем переживать в открытом море. Там я буду чувствовать себя немного спокойнее и сумею тебя адекватно утешить.

– Информация, – сказал Ройе. – Вы же читали житие святого Брайана Риордана. Должны знать, что допрашивать пилота, который не хочет говорить – а особенно нашего пилота, со всеми ментальными блокадами – дело муторное и грязное. А Талия сама все рассказала. Она и не считала нужным ничего скрывать, просто так было проще всего.

– Так вы с ней даже были знакомы? – Хельга скривилась.

– Да. К сожалению, недостаточно хорошо для уверенности в том, что она меня не сдаст.

– Завяжу-ка я узелок себе на память: не поворачиваться к вам спиной, мастер Ройе.

– Как вам будет угодно. Созерцать вас с фронта мне так же приятно, как и с тыла.

Дик больше всего на свете хотел, чтобы этот разговор прекратился, но деваться некуда: их с Ройе должен был забрать катер, который вот-вот отстыкуется от падающего корабля…

Над горизонтом разлилась зарница, взметнулся в небо столб пара и водяных брызг – а потом, долгие секунды спустя, воздух принес глухой удар.

– Это видело, наверное, все население Дайкобара и Хикари, – Габо покачал головой. – И вы думаете что-то скрыть?

– Чем больше шума, тем легче все скрыть. Население видело, как корабль сел, потом – как он взлетел, не справился с управлением и упал в море.

– А когда служба безопасности узнает об этом, она решит, что транспорт с грузом просто испарился, – Хельга снова усмехнулась.

– Нет. Она решит, что это я. Но сорок человек покажут, что я, не просыхая, пьянствовал в своем маноре. Это не снимет с меня подозрений – но арестовать меня до Сэцубуна они побоятся. А в Сэцубун они попытаются меня убить. До этого момента им самим будет выгодней представлять дело так, словно во всем виноваты рейдеры, например, они захотели поживиться оружием бесплатно…

…Дик прислушался – из туалета не доносилось ни звука.

Он осторожно открыл дверь и увидел, что Шана спит, положив голову на обод унитаза и обхватив посудину руками.

Дик подхватил ее подмышки и поволок в душ.

После двадцати секунд оживленной возни под холодной водой (все это очень напомнило Дику неприятную историю на аварийном трапе "Паломника"), шана очень четким и трезвым голосом сказала:

– Все. Я уже все. Хочу вытереться и спать. Пусти.

Дик отпустил. Сделал шаг назад и включил сушилку. Отвернулся. Холодная вода – это было хорошо. Это было вовремя.

Потому что до него наконец дошло: Шана похожа на Бет. Так же сложена.

– Спасибо тебе, – Шана набросила на его плечи халат, прямо поверх мокрой туники. Ты переоденься, я выйду, если хочешь.

Потом он уложил ее в общей спальне и вышел покурить в маленький дворик, к "вавилонской блуднице".

Кажется, что Огата только сейчас испугался по-настоящему. Испугался не провала – а наоборот: того, что у них все может получиться.

Дик хорошо был знаком с этим чувством: иногда кажется, что лучше просто страдать и утешать себя тем, что ты, по крайней мере, ни в чем не виноват. Потому что знаешь: стоит только взять на себя ответственность – и страдать будешь больше, в том числе и от собственной вины тоже…

…Из несущегося к навеге вихря вырвалась окутанная синеватыми бликами капля: катер. Он шел низко, над самой поверхностью океана, поднимая за собой шлейф водной пыли.

– Они и в самом деле щепетильны, – сказал Габо, когда Ройе сбежал вниз по трапу. – Считают, что их грязную работу не должен делать никто, кроме них. Мы – крестоносцы. Мы на всю галактику заявили, что сражаемся против рабства – вот нам и дали расстрелять рейдеров. А убить пилота… это их внутреннее дело. Есть вещи, которые должны быть сделаны, несмотря на то, что их делать никак нельзя.

– Вот и Нейгал, наверное, так рассуждал, – огрызнулась Хельга. – Извини, Дик.

– Ничего, – юноша прекрасно понимал, что имеет в виду Габо и прекрасно понимал, что имеет в виду Хельга – почему же ей так трудно объяснить такие простые вещи. – Только Нейгал так и не смог сделать то, что сделал господин Ройе. Не смог стрелять в своих ради чужих.

– Нейгал, – проговорил молчавший до сих пор Огата, – да простит меня его дух, был дурак. Умный человек понял бы, что тогда нужно было стрелять в своих – но не ради чужих, а ради своих же.

– Ну, вы-то не стреляли… – возразила Хельга.

– Я-то как раз стрелял. Хотя по большому счету вы правы, мадам: я тоже оказался дураком и трусом. Стрелять надо было больше и решительнее. До того, как возникло восстание, а не после. Но я струсил. У меня была молодая жена, у меня был друг, я боялся их подставить – и не верил, что Директория дойдет до такой подлости… Наверное, лучше всего будет сказать: предпочитал не верить.

– Ты вольный художник, – Ройе умел возникать рядом почти бесшумно, как снежный тролль. – И больше всего на свете тебе хотелось, чтобы все это провалилось куда-нибудь, а ты остался с планшетом, глыбой базальта и плазменным резаком.

– Еще не худо бы литейный цех, – добавил Огата. – Маленький такой. Уютненький. У меня был, знаешь, очень амбициозный проект: дантовский ад. Где-нибудь в долине гейзеров на Мигисоку. Все как в Божественной Комедии – воронка, нисходящая ярусами, от пристанища мудрецов до Коцита…

– И всю Директорию в полном составе – туда, – Ройе мечтательно зажмурился.

– И нас с тобой – за компанию, – в тон ему сказал Огата.

– Дудки, – решительно мотнул головой Ройе. – Тогда уж лучше сразу к Бруту и Кассию.

– И к Иуде? – приподнял брови Габо.

– А что Иуда? Просто дерганый шпик…

– Не скажите, – видя что Огата закурил, Пуля достал из нарукавного кармана пачку сигарилл и зажал одну в зубах, а остальные жестом предложил к угощению. Дик взял одну. – Я читал когда-то одну очаровательную древнюю пьесу. Она незаслуженно забыта сейчас, как и почти все Семеро…