Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

навязал свое знакомство лорду Дриверу в лондонском ресторане. Простейший из заходов. Не окажись меня здесь, когда он приехал, полагаю, молодчик уже исчез бы с добычей. Он же приехал сюда в полной готовности! Ты не заметила безобразного ухмыляющегося рыжего негодяя, который болтается тут? Его камердинер, говорит он. Камердинер! А знаешь, кто он на самом деле? Один из самых известных домушников по ту сторону Атлантики. В Нью-Йорке не найти полицейского, который не знал бы Штыря Муллинса. Даже не знай я ничего про Питта, одного Муллинса было бы более чем достаточно. С какой стати честный человек стал бы разъезжать по стране со Штырем Муллинсом, если бы не затевал с ним какое-нибудь дельце? Вот кто такой мистер Питт, милочка, и вот почему я, возможно, чуть-чуть расстроился, когда увидел тебя наедине с ним здесь. Избегай его, как сможешь. При таком количестве гостей это не трудно.

Молли сидела, глядя в сад. Вначале каждое слово было как удар ножа. Несколько раз она с трудом удержалась, чтобы не закричать, чтобы отец замолчал. Но постепенно боль сменилась онемением. Она вяло принуждала себя слушать.

А Макичерн продолжал говорить. Он оставил тему Джимми в приятном убеждении, что даже если он не ошибался и сердцу Молли действительно угрожала опасность, как он подозревал, теперь все осталось позади. Он перевел разговор на обычные рельсы. Говорил о Нью-Йорке, о репетициях, о спектакле. Молли отвечала спокойно. Она все еще была бледна, и человек, более чуткий, чем Макичерн, мог бы заметить в ней печальную апатичность. Но больше ничто не указывало, что всего минуту назад ее сердце родилось и тут же было убито. Женщины обладают инстинктом краснокожих индейцев, а Молли за эти несколько минут стала взрослой женщиной.

Вскоре в разговоре всплыло имя лорда Дривера.

Оно вызвало краткую паузу, которой Макичерн тут же воспользовался. Это был сигнал, которого он ждал.

На мгновение он замялся. Разговор принимал трудный оборот, а он не был полностью уверен в себе.

Затем он решился.

— Я только что беседовал с сэром Томасом, милочка, — сказал он, стараясь придать своему тону небрежность, а в результате придал ему такую многозначительность, что Молли посмотрела на него с удивлением. Макичерн смущенно покашлял. Дипломатия, пришел он к выводу, не принадлежала к сильным сторонам его характера. И он отказался от нее в пользу прямолинейности. — Он сообщил мне, что ты сегодня вечером отказала лорду Дриверу.

— Да, — сказала Молли. — Но как сэр Томас узнал?

— Ему сказал лорд Дривер.

Молли подняла брови.

— Вот не думала, что он станет говорить о подобных вещах, — заметила она.

— Сэр Томас его дядя.

— Конечно! Он же его дядя, — сухо сказала Молли, — я и забыла. Вот и объяснение, верно?

Макичерн посмотрел на нее с некоторой тревогой. В ее голосе прозвучала жесткость, которая совсем ему не понравилась. Даже самый величайший его поклонник никогда бы не восхитился его чуткостью. И как интриган он был слегка наивен. Он считал само собой разумеющимся, что Молли понятия не имела о хитрых маневрах, которые в этот вечер обрели кульминацию в заикающемся предложении лорда Дривера посреди розария. Однако это было далеко от истины. Еще не родилась женщина, не способная разобраться в махинациях двух мужчин с интеллектом того калибра, каким обладали сэр Томас и мистер Макичерн. Молли довольно давно разгадала доброжелательные махинации достойной парочки и не извлекала из этого факта ни малейшего удовольствия. Возможно, женщина и любит, чтобы за ней гонялись, но не толпами же!

Макичерн прокашлялся и снова начал:

— Тебе не следовало принимать решение по столь важному вопросу слишком поспешно, милочка.

— Но я… это не было слишком поспешным, во всяком случае — в том, что касается лорда Дривера, бедняжки.

— В твоей власти, — внушительно сказал мистер Макичерн, — было осчастливить человека.

— Я и осчастливила, — ответила Молли с горечью. — Видел бы ты, как просияло его лицо! Он даже подумал, что ослышался, а когда до него дошло, чуть не бросился мне на шею. Он тщился — из вежливости — повесить нос, но без толку. И насвистывал всю дорогу до дому, фальшиво, но очень весело.

— Милочка! Что ты подразумеваешь?

Заметно раньше в их разговоре Молли сделала открытие, что у ее отца бывают настроения, о которых она и не подозревала. Теперь настал его черед сделать аналогичное открытие.

— Я ничего не подразумеваю, папа, — сказала Молли, — а просто рассказываю тебе, что произошло. Он подошел ко мне с видом пуделя перед мытьем.

— Ну, естественно, милочка, он нервничал.

— Да, естественно. Он ведь не мог знать, что я ему откажу.

Она дышала все чаще. Макичерн попытался что-то сказать, но Молли продолжала, глядя прямо перед собой. Лицо ее в лунном свете казалось совсем белым.

— Он отвел меня в розарий. Идея принадлежала сэру Томасу? Было бы трудно придумать более уместную обстановку, нет, право. Розы выглядели чудесно. Тут я услышала, как он сглотнул, и мне стало его ужасно жалко. Следовало бы сразу же отказать ему, избавить его от мучений, но я не могла, пока он не сделал мне предложения, ведь так? Поэтому я повернулась к нему спиной и понюхала розу, а он тогда зажмурился (я его не видела, но знаю, что зажмурился) и начал бормотать заученный урок.

— Молли!

— Но так было. Он забормотал свой урок и совсем запутался. Когда он добрался до «Ну, вы знаете, о чем я, ну, что я хочу сказать, знаете ли», я обернулась и утешила бедняжку. Сказала, что не люблю его. Он вскричал: «Ну да, еще бы!» Я сказала, что он сделал мне величайший комплимент.

Он сказал: «Вот уж нет» с таким испуганным видом, бедный ангелочек, словно боялся того, что услышит дальше. Но я его разуверила, и он тут же повеселел, и мы вместе пошли к дому, счастливые донельзя.

Макичерн положил ладонь ей на плечо. Она содрогнулась, но не сбросила ее. Он попытался найти путь к примирению.

— Милочка, это все твое воображение. Он, конечно, совсем не счастлив. Да когда я увидел молодого человека…

Вспомнив, что в последний раз, когда он видел молодого человека — вскоре после обеда, — указанный молодой человек с полнейшим душевным спокойствием жонглировал двумя бильярдными шарами и спичечным коробком, Макичерн поперхнулся и умолк.

— Папа?

— Что, милочка?

— Почему ты хочешь, чтобы я вышла за лорда Дривера?

— Мне кажется, он прекрасный молодой человек, — ответил ее отец, пряча глаза.

— Он очень милый, — сказала Молли негромко.

Макичерн пытался этого не говорить. Он не хотел это говорить. Если бы можно было