Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

анализа вырисовывается облик преступника. Я могу с высокой точностью назвать его пол, возраст, уровень сексуальной зрелости, психического здоровья, указать некоторые его привычки, семейное и социальное положение, особенности поведения в быту, взаимоотношения с жертвой, возможные следующие шаги.

На экране появилась разветвленная схема, в которой стрелки от имеющихся улик переплетались, соединялись и вели к блокам с выводами.

— Задача психиатра — проникнуть в подсознание убийцы. В те его скрытые уголки, которых он и сам старается не касаться (осознанно, во всяком случае), но которые формируют и определяют его личность. На основе имеющейся информации я делаю выводы и предоставляю следствию психологический портрет преступника.

Психиатр обвел аудиторию вопросительным взглядом:

— Надеюсь, с этим теперь все предельно понятно. Может быть, есть вопросы?

Ни у кого вопросов не было.

— Прекрасно. Тогда переходим конкретно к нашему делу.

Снова защелкал пульт. На экране появились фотографии Красовских — старого ростовщика и его внука.

— Судя по имеющимся данным, убийца каждый раз старается как можно точнее воссоздать сцену из литературного произведения. Это явный и очень характерный почерк, который его выделяет и позволяет сделать определенные выводы, о которых я скажу чуть позже. Принимая данное обстоятельство во внимание, мы можем объяснить странности, которые наблюдаются в преступлениях. «Литературная теория» — давайте назовем ее пока что так — отвечает практически на все вопросы. Зачем убивать умственно отсталого подростка, который не сможет дать следствию какую-либо полезную информацию или опознать преступника (кстати, он, скорее всего, значительно изменил свою внешность перед тем, как пойти «на дело»)? То есть мальчик не опасен, однако его все равно убивают. При том, заметьте, нет поводов думать, что наш преступник — садист, который просто получает удовольствие от самого процесса умерщвления. Хотя младшему Красовскому он нанес ударов больше, чем требовалось.

На экране появляется несколько фотографий с крупными планами внука ростовщика.

— Это можно списать на азарт или некие внутренние колебания… конечно, если это дело у нашего пациента… в смысле, преступника, первое. Я в этом не уверен, но сейчас нам это и не так важно. Важно, что садисты так не действуют — у них совсем другой паттерн поведения… В общем. Наш убийца все делает собранно, спокойно, по четко выверенному плану, не смакуя и не растягивая страдания жертв.

Так почему же все-таки младшего Красовского нужно было убить? Ответ прост: он — аналог блаженной Лизаветы, сестры старухи-процентщицы из «Преступления и наказания». Первое преступление — вообще почти дословное цитирование сцены из романа. За исключением пола жертв, само собой. Даже камень в бумажке обретает смысл — такой же использовал Раскольников, чтобы отвлечь старуху-процентщицу.

Перемогин снова нажал на кнопку пульта, и все увидели слайд с фотографиями второго места преступления.

— Переходим к следующей жертве — журналисту Лисичкину. Он завернут в штору и проткнут импровизированной шпагой. Это бесспорная отсылка к убийству Гамлетом Полония. И тоже детали воссозданы максимально близко к оригиналу, хотя вместо настоящей шпаги вертел (видимо, найти настоящую не удалось). Третье преступление…

На экране появляются изображения окровавленных железнодорожных путей и частей трупа Климовой.

— …еще более идеальная копия литературного произведения. Убийца не поленился провести свой ритуал в географически достоверном месте — на станции с названием, где погибла и Анна Каренина у Толстого. Название самой станции изменилось на Железнодорожную, преступник нашел именно такой город. Более того. Если рассмотреть профиль Алексея Расколина — который, как мы предполагаем, имеет непосредственное отношение к убийству, — станет понятно, что это калька с образа Вронского. Профиль в соцсетях, информация в личных сообщениях во многом соотносится с литературным персонажем. Тут и гвардия, и высший свет, и любовь к скачкам — в нашем случае гонкам, и отбытие на войну.

Если рассматривать все описанные мной детали в отрыве от литературы, они теряют смысл. А так вырисовывается довольно стройная картина, которая дает нам очень много сведений. Также она позволяет составить внятный психологический портрет преступника… Да? У вас вопрос?

Психиатр с нескрываемой досадой прервал свое выступление и уставился на Республиканского, поднявшего руку. Полковник Дидиченко тоже выразительно посмотрел на своего подчиненного, явно давая ему понять, что сейчас любопытство неуместно. Однако наследника красного комиссара уже было не удержать — на лице проступило то само выражение упрямого бычка, которого и опасался Зигунов. Все, лавина пошла.

Республиканский откашлялся и задал вопрос, тон которого никак не соответствовал содержанию:

— Простите, конечно, за мою глупость — возможно, я что-то упустил из вашей презентации. Но то, что все преступления связаны с книжками, мы предположили давно и отмели как слабую гипотезу, так как она мало что могла дать расследованию. Предположим, хорошо, убийца оставляет послания или все это — одно большое послание. Чем оно нам сейчас поможет? Что это за послание? Что во многих книгах людей убивают? Ну да, это новость, конечно. Правда, мы о ней еще с детства знаем, с братца Иванушки. Так что, суть в этом? Глупо же. Но даже бог с ним, с посланием, важнее другое: как нам от него перейти к тому, кто это самое послание оставил? Вы простите, пожалуйста, Валерий Всеволодович. Вы специалист и все такое, но я, по ходу, чего-то не понял, как и некоторые мои коллеги, судя по выражению их лиц. Только спросить стесняются.

— Республиканский… — стальным тоном заговорил вместо психиатра Дидиченко, однако в назревающий конфликт грациозно вклинился Лепнин:

— Прошу прощения, Георгий Иванович. Позвольте мне ответить.

Дидиченко вздохнул и сделал приглашающий жест. Полковник повернулся к Республиканскому и приятно улыбнулся:

— Вы задали очень хороший вопрос, капитан. И не стоит стесняться подобные вопросы задавать, так как они полезны не только вам, но и всей оперативной группе — чем лучше мы понимаем имеющуюся информацию, тем лучше сможем ее использовать. Но вернемся, собственно, к тому, о чем вы спросили. Думаю, вы не будете спорить, что в преступлениях есть очевидная закономерность. В первую очередь: все убитые (исключая младшего Красовского) могут считаться… скажем так — отрицательными персонажами.

— Вот-вот, — азартно подхватил Перемогин. Судя по всему, слова Республиканского задели его значительно сильнее, чем приглашенному специалисту хотелось показать. Он заерзал в кресле и стал говорить горячо и быстро: — Мое предположение построено на том… Отвечая на ваш вопрос… Если взять весь комплекс оставленных убийцей подсказок, то вырисовывается образ, который можно охарактеризовать как «маленький человек». Понимаете, да? Есть основания полагать, что он пострадал от властей, бюрократии или, скажем, бандитов. Справедливости добиться не смог… Травмирующим событием могла, кстати, выступить и женщина… В общем, посредством наказания плохих, как ему кажется, людей он вершит правосудие, позволяет