Курский излом - Валерий Замулин

«…С 5.30 началась активная бомбежка боевых порядков батальона авиацией противника. Бомбит и непосредственно район НП.

Связь с подразделениями порывается, принимаются все меры к восстановлению таковой под минометным и бомбовым огнем. Наибольшую самоотверженность в восстановлении связи показывает красноармеец связи Сыродоев, безответственно относятся к делу красноармейцы Поляцко и Новиков. [643]

Командир батальона, учтя, что вся сила противника обрушивается на оборону батальона, запрашивает у бригады помощи огнем, чтобы разбить противника, скопившегося в районе мелкого леска и Покровки.

Штаб бригады помощь огнем обещает дать и одновременно приказывают связаться с 451‑м и 453‑м батальонами и 1‑й гв. тбр. Установить связь с вышеозначенными частями не удалось, отдельные подразделения — 451‑го мсб и 1‑й гв. тбр начали отступать. Связь парализована. С КП бригады поддерживается радиосвязь.

Запрашиваем вторично огневой помощи. Бомбежка авиацией противника усиливается. Противник из районов скопления перешел в атаку. НП, из–за сильной бомбежки переносится в овраг севернее 300 м.

Прямым попаданием в окоп 3‑го взвода 3‑й ср убито 8 чел. и ранено 4 чел., в том числе командир взвода Шушникин. Танки противника с флангов и с фронта подошли к переднему краю обороны. Началось отражение атаки»{602}.

На восточных окраинах Сырцева, завернув свой левый фланг, встретил танки Штрахвица 445‑й мсб майора М. Т. Долгова, участок которого ночью был усилен 14‑м тп 1‑й мбр. Судя по отчету о потерянных боевых машинах полка, наиболее ожесточенные бои развернулись в 2 км юго–восточнее села, у дороги, идущей к выс. 254.5. Находившийся здесь начальник штаба бригады подполковник Д. А. Драгунский, ставший очевидцем схватки экипажей «тридцатьчетверок» 14‑го тп майора Заскалько с тп «Великой Германии», вспоминал:

«Расставляя ночью танковые роты 14‑го тп, я к утру оказался в одной из них. Командовал ею щуплый на вид, заросший за двое суток непрерывных боев рыжей щетиной капитан П. М. Смирнов. Мы с ним расположили роту на пригорке у небольшого хутора. Позиции оказались весьма удачными. Отсюда можно было держать на прицеле все, что появлялось на дороге, идущей на север в сторону Обояни.

К утру 7 июля гитлеровцы, подтянув на обояньское направление свежие силы, развернули новое наступление, в котором участвовали сотни танков и большая масса пехоты. Главные усилия противник сосредоточил против 3‑го мк и 31‑го тк 1‑й танковой армии. Особенно ожесточенные бои развернулись на участке 1‑й и 3‑й мбр в районе Сырцево.

Противник начал атаки на рассвете. Как только рассеялся предрассветный туман, перед нашим взором предстала длинная колонна немецких танков. Мы бросились в свои танки. В телескопическом прицеле четко обозначились контуры [644] фашистских «тигров». Капитан Смирнов подал команду изготовиться к стрельбе. Впопыхах он не смог дать точный прицел, и первый залп прошел впустую. Последовали поправки данных, и снаряды стали ложиться в районе цели. Вслед за ротой Смирнова открыли огонь остальные подразделения танкового полка, подключилась бригадная и корпусная артиллерия.

В то утро мы убедились в неэффективности наших противотанковых осколочных и даже бронебойных снарядов. Нужны были подкалиберные снаряды, а их было очень мало. А тем временем колонна немецких танков продолжала медленно двигаться по дороге. Нас охватило волнение: что делать? Решение пришло молниеносно: сосредоточенным огнем ударить по бронетранспортерам. И это возымело действие. Во вражеской колонне возникли очаги пожаров.

В это время усилила огонь наша артиллерия, в небе появились штурмовики, которые несколько раз прошлись вдоль немецкой колонны. Мы же, танкисты, сосредоточили огонь по уязвимым местам вражеских танков: били по их гусеницам, топливным бакам, по основанию башен.

И все же… мы не смогли остановить неприятеля. Он по–прежнему рвался к Обояни. Сосредоточив превосходящие силы, создав огромный танковый кулак, гитлеровцы прорвали фронт нашей обороны и начали распространяться в северном и северо–западном направлениях. 1‑я и 3‑я мбр отходили с ожесточенными боями. Тяжелые бои вели также соседи — 1‑я гв. тбр нашего корпуса»{603}.

Протаранив оборону корпуса С. М. Кривошеина у Дуброва и заняв это село, часть боевой группы мд «Великая Германия» не смогла с ходу ворваться в хутор Сырцев и остановилась. В это время «пантеры» бригады Штрахвица были связаны боем в районе выс. 247.2, прорываясь к развилке дорог у выс. 254.5. через позиции 451‑го мсбр и 16‑го тп 3‑й мбр. В 11.00 в штаб 48‑го тк поступило сообщение, что бригада вышла из боя и находится примерно в полукилометре от развилки. Вывести бригаду, а точнее, танковый полк «пантер» из боя полковника Штрахвица заставило искусно замаскированное нашими саперами минное поле в районе Сырцева, наскочив на которое один из батальонов «пантер» понес существенные потери. В документах 48‑го тк этот момент обойден молчанием. В этом документе основные потери танков Т-5 относят лишь на счет технических неполадок. Но факт вещь упрямая. Приведу воспоминания участника тех боев В. Рана, служившего в 52‑м тб 39‑го тп: [645]

«Это было 7 июля. Вместе с дивизией «Великая Германия» мы заняли деревню Дуброва, а затем продвинулись дальше в направлении Сырцев. Мы во время прорыва поддерживали 1‑й мотопехотный батальон дивизии. Наши пехотинцы вытеснили красноармейцев из окопов, это была очень мощная атака. Но потом мы, танкисты, которые шли за пехотой, попали на большое минное поле. И командир, которого мы получили перед наступлением взамен нашего, то ли опоздал, то ли вообще не среагировал, и все танки двинулись на минное поле. Когда мы там столпились, то справа и слева и впереди — отовсюду из укрытий нас начали расстреливать «тридцатьчетверки». В тот момент у нас были серьезные потери. На том минном поле остались примерно двадцать подбитых и горящих «пантер». После этого командование бригады вывело с поля уцелевшие танки, они обошли эту ловушку, отбросили русские «тридцатьчетверки», которые там окопались, и наступление было продолжено»{604}.

Как утверждается в книге П. Кареля, положение спас 2‑й батальон танкового полка «Великая Германия» под командованием капитана фон Готберга. Под прикрытием его танков пехота 1‑го батальона гренадерского полка майора О. Ремера, сопровождавшая «пантеры», вышла из–под огня с минного поля. После чего наступление «Великой Германии» продолжилось, а подорвавшиеся танки начали вытаскивать в ремонт.

Примерно в это же время танковый полк 11‑й тд тоже попал на минное поле у выс. 245.2, но миновал его без потерь и продолжил наступление на север. А боевая группа майора Шиммельмана вела бой с рассеченным на несколько частей 452‑м мсб, пытаясь прорваться к обояньской трассе в направлении Покровки. Понимая, что штурм Сырцева затягивается, полковник Штрахвиц около полудня выводит часть танков из боя и ставит им задачу обойти хутор и ударить в направлении на выс. 230.1. Этот маневр увенчался успехом, и, обтекая Сырцев с востока, часть боевой группы дивизии и бригада Штрахвица устремились на север. Это был критический момент боя. Штаб 10‑й мбр доносил:

«В 12.00 7.7.43 г. противник силою до 36 танков с десантом на танках, прорвав оборону у отм. 247.2, повел наступление в направлении отм. 230.1, угрожая нашему левому флангу, и частью танков повел наступление на север вдоль Белгородского (обояньского. — В. З.) шоссе»{605}.

Захват выс. 247.2 свидетельствовал о том, что передний край корпуса генерала С. М. Кривошеина на участке бригады [646] А. Х. Бабаджаняна противником прорван. Его танки, развивая успех, двинулись в глубь обороны корпуса и одновременно пытались смять открытый левый фланг 1‑й мбр в районе Сырцева. В брешь эшелонированно вошли сразу несколько десятков боевых машин: танки, БТРы и штурмовые орудия, что придавало бою высокую динамику и оказывало психологическое воздействие на оборонявшуюся здесь пехоту. Огонь артиллерии противника достаточно точно направлялся корректировщиками. Впереди наступающих танков шел огненный вал из разрывов снарядов и мин. Под давлением превосходящего противника подразделения 3‑й мбр начали оставлять позиции и отходить вдоль обояньского шоссе на север к выс. 252.1.

Создав на узком участке значительное превосходство сил, дивизия «Великая Германия» протаранила с ходу рубеж 10‑й мбр, и гренадерский полк ворвался на позиции ее артдивизиона. Часть пехотных подразделений 1‑й мбр, попав под танковый удар и бомбежку, стала в беспорядке отступать. Вышедшую из окопов пехоту немцы косили плотным огнем пулеметов и орудий, в батальонах появилось много раненых и убитых.

Три роты 16‑го тп 3‑й мбр занимали оборону юго–западнее выс. 254.5 и по восточным скатам выс. 247.2. Пытаясь остановить прорвавшиеся танки, капитан Ойкин предпринял фланговую контратаку, но неудачно. Экипажи «пантер» быстро открыли губительный огонь, несколько машин, даже не выйдя на дистанцию прямого выстрела своих орудий, задымили. Описывая начало боя, штаб полка доносил: