Иностранные формирования Третьего Рейха - Сергей Игоревич Дробязко

белые повязки с надписью «На службе у немецкого Вермахта»; эти повязки изготовить в воинских частях на месте;

— каждому члену этой организации выдавать на месяц удостоверение, где указывать номер и персональные данные; списки членов самообороны вести аккуратно и постоянно проверять; срок действия пропуска необходимо регулярно продлевать, после этого пропуск необходимо скреплять печатью и делать соответствующую пометку в списке членов самообороны.

5. Создавая такие отряды самообороны, кроме всего прочего, нужно налаживать тесный контакт между Вермахтом и населением. Особенно нужно оказывать внимание татарам и мусульманам за их антибольшевистское поведение.

6. Самооборона должна действовать не всегда. В случае умиротворения района ее следует распускать. Показавших себя хорошо использовать в дальнейшем на административной службе.

7. Об опыте этих мероприятий, а также об особенно отличившихся из числа этих вспомогательных сил докладывать в штаб 11-й армии для дальнейшего распространения опыта.

8. Понятие «самооборона» среди населения не употреблять, а пользоваться термином «вспомогательные охранные части»{1227}.

В результате этой немецкой кампании по организации отрядов самообороны к декабрю 1941 г. они были сформированы уже в следующих населенных пунктах: Ускут, Туак, Кучук-Узень, Ени-Сала, Султан-Сарай, Баши, Карасу-Баши, Молбай и в ряде других. При этом численность каждого из этих отрядов колебалась от 50 до 150 человек{1228}.

Следует сказать, что, помимо всего прочего, этот документ является как бы квинтэссенцией содержания первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований. Что же из него можно узнать о процессе организации и использования этих частей? Во-первых, то, что инициатива в их создании полностью принадлежала местным немецким властям: как правило, административным органам штабов дивизий и корпусов. Во-вторых, эта самооборона носила весьма ограниченный во времени и пространстве характер. Более того, в каком-то смысле немцы даже не считали ее чисто военной организацией: как явствует из шестого пункта приказа, члены самообороны должны были со временем занимать должности в местном самоуправлении. В-третьих, в данный период немцы не очень-то доверяли «самооборонцам». Как видно, весь документ буквально пронизан предостережениями, что как можно тщательнее следует подходить к отбору добровольцев и контролю над ними. Безусловно, приказ призывал организовывать отряды самообороны во всех населенных пунктах, где этого требовали военные условия. Но нельзя пройти мимо того факта, что только «татары и мусульмане» сознательно выделены в нем как наиболее приемлемый человеческий материал. Это четвертая особенность данного документа и одновременно важная черта первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований, которая со временем трансформируется в основную.

Нельзя не заметить, что создание отрядов самообороны в татарских деревнях было только одним из следствий той политики заигрываний и «хитрых приемов», о которой уже достаточно было сказано выше. Только тогда речь шла всего лишь о неких материальных благах. Какие же «хитрые приемы» немцев привели к тому, что значительная часть крымско-татарского населения встала на путь вооруженного противостояния советской власти? В том же докладе народного комиссара внутренних дел Крымской АССР Георгия Каранадзе упоминаются два таких основных приема.

Во многих случаях немецкие оккупационные власти не подвергали репрессиям комсомольцев и коммунистов-татар, а разъясняли им, что «они раньше ошибались, а теперь с оружием в руках должны загладить свои ошибки». Естественно, что против такого «аргумента» в тех условиях было очень трудно возразить.

10 октября 1941 г. начальник РСХА обергруппенфюрер СС Рейнгард Гейдрих издал специальную директиву об обращении с советскими военнопленными. В ней подчеркивалось, что прежде всего следует учитывать их национальную принадлежность. В частности, «с украинцами, белорусами, азербайджанцами, армянами, представителями тюркских народов строго обращаться следует только в том случае, если среди них обнаруживаются фанатичные большевики». В связи с этим немцы сразу же освобождали почти всех военнопленных крымских татар и распускали их по домам. Более того, это свое решение они широко рекламировали по радио и в печати{1229}.

И если первый прием как бы готовил моральное и идеологическое оправдание для будущих коллаборационистов, то второй обеспечивал необходимое количество личного состава для добровольческих формирований. Ведь не секрет, что создание отрядов самообороны облегчалось, помимо всего прочего, наличием в деревнях значительного количества мужчин призывного возраста, которых либо не успели призвать в ряды Красной Армии, либо дезертиров из нее в ходе осенних боев за Крым, либо отпущенных немцами. Нетрудно догадаться, что последняя категория была наиболее «благодарной» оккупантам и самой уязвимой для их «хитрых приемов». Она же была и наиболее значительной. Так, только за период с 1 апреля по 7 сентября 1942 г. из фильтрационных лагерей 11-й армии по домам было распущено 740 крымских татар. Причем в отчетах штаба этого объединения своему вышестоящему начальству из группы армий «Юг» возле данной категории военнопленных обычно стоит пометка «с целью включения в германские части»{1230}.

2 декабря 1941 г. Верховное командование сухопутных войск (ОКХ) издало директиву «Особые указания для борьбы с партизанами». В ней в частности говорилось: «…Использование местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применить их же методы действий»{1231}. Издание этой директивы как бы подводило итог первых четырех месяцев немецкой оккупационной политики на территории СССР и обобщало опыт антипартизанской борьбы с применением уже имевшихся «восточных» добровольческих частей. Одновременно этот документ фактически «давал добро» на их дальнейшую организацию и даже в более широком формате. В Крыму же эта директива привела к целому ряду изменений в системе организации и использования крымско-татарских добровольческих формирований и фактически способствовала началу второго периода их истории.

2 января 1942 г. в отделе разведки 11-й немецкой армии состоялось совещание, в ходе которого было заявлено, что Гитлер разрешил неограниченный призыв добровольцев из числа крымских татар. Штаб армии передал решение этого вопроса руководству эйнзатцгруппы «Д». Перед ее начальником оберфюрером СС Отто Олендорфом ставилась следующая цель: «Охватить пригодных к службе крымских татар для действий на фронте в частях 11-й армии на добровольной основе, а также создать татарские роты самообороны, которые совместно с эйнзатцгруппой «Д» будут использованы для борьбы с партизанами». Призыв разрешалось осуществлять и среди гражданского населения на Крымском полуострове, и в фильтрационных лагерях 11-й армии{1232}.

При этом на эйнзатцгруппу «Д» возлагались следующие задачи:

— перед началом вербовочной кампании изучить данные этнографического распределения населения Крыма. Вербовку проводить только в татарских селах, в строгом соответствии с этими данными. Предпочтение отдавать татарским селам в северной части Крыма; для практического осуществления вербовочной кампании необходимо разведать состояние и проходимость дорог и возможность проезда в далеко лежащие села;

— создать комиссии из представителей оперативной группы и надежных татар. Чтобы провести призыв как можно лучше,