Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

керамики, с примесью песка и дресвы — 14,4 %. Глиняное тесто только с дресвой или шамотом использовалось редко. На поселении Круглое озеро I прослежено, что маленькие сосуды вылеплены из более пластичных смесей (Чиндина Л.А., Балакин Ю.В., 1976, с. 49).

Способы формовки посуды детально не выяснены. По мнению Л.А. Чиндиной (Чиндина Л.А., 1977, с. 54), маленькие сосуды, вероятно, формовали из одного куска глины. Более крупные лепили ленточным способом или из отдельных пластин. У части сосудов шейку и венчик формовали отдельно и затем прилепляли к тулову. Поверхность сосудов серого, темного и желтоватого цвета. Обжиг костровый. Толщина стенок большинства сосудов около 5–7 мм. Приблизительно четвертая часть посуды ангобирована. Для ангоба использовали более пластичную, тонкозернистую глинистую массу.

Все сосуды круглодонны. По форме они делятся на горшковидные, чашевидные и ладьевидные. Наиболее многочисленны горшковидные сосуды. В могильнике Релка они составляют 81,4 %. Их характеризует шаровидная или яйцевидная форма тулова, почти вертикальная или несколько отогнутая наружу, изредка — наклоненная внутрь шейка, закругленный, приостренный или уплощенный край венчика (табл. XCIV, 4, 6, 9, 10, 12–15; XCV, 1, 6–8).

Чашевидных сосудов более низких, приземистых пропорций в релкинской культуре меньше. В могильнике Релка чаши составляют 12,1 % всей посуды (Чиндина Л.А., 1977, с. 58). Они слабопрофилированы, шейка почти вертикальная или слегка наклонена внутрь, венчик округлый, срезан внутрь или уплощен (табл. XCIV, 1, 2, 5, 7; XCV, 2–5).

Небольшую часть составляют ладьевидные сосуды или ковши (табл. XCIV, 8, 11). В могильнике Релка их 11 экз., т. е. 3,3 %. Л.А. Чиндина (Чиндина Л.А., 1977, с. 58) усматривает в этих сосудах модели лодок и считает, что они имели культовое назначение, в то же время, не исключая возможности использования их как ковшей. О бытовом назначении ладьевидных сосудов может свидетельствовать их широкое распространение и использование как жаровен в период потчевашской культуры (Генинг В.Ф., Евдокимов В.В., 1969, с. 118).

Единичными экземплярами представлены сосуд на поддоне, а также митровидный и кувшиновидный сосуды (Чиндина Л.А., 1977, с. 58, рис. 11, 4; 13, 19; 37, 3).

Абсолютное большинство сосудов орнаментировано. Преобладает штамповая орнаментация. Элементы орнамента представлены простой и пильчатой гребенкой, фигурными штампами, резным, ямочным, жемчужным узорами, желобками, насечкой, наколами, валиками. Узоры располагались горизонтальными зонами на шейке, вдоль венчика и на плечиках, часто опускаясь на тулово, а в отдельных случаях доходя до низа. В орнаментальных композициях представлены ряды из оттисков различных штампов, преимущественно зубчатого, а также зигзаг, изредка — наклонные полосы и треугольники.

Наиболее распространенным узором были ряды наклонно поставленной гребенки, он представлен более чем на половине сосудов в Нарымском Приобье и господствовал в Томском и Новосибирском Приобье. Прочие элементы узора встречаются обычно в сочетании с гребенчатым штампом. В целом в Нарымском Приобье орнаментация сосудов богатая и сложная, сочетающая в композиции несколько элементов. Ямки и «жемчужины» наносили только по шейке, как и желобки, прочерченные гребенкой. Оттиски гребенчатого и фигурного штампов на шейке и тулове образуют зоны, иногда чередующиеся друг с другом. Арочные узоры замыкали композицию снизу, на тулове. Насечки покрывали край венчика.

Л.А. Чиндина (Чиндина Л.А., 1977, с. 62–66), исходя в основном из анализа орнаментации, выделяет три типа керамики. Для первого типа характерна в основном гребенчатая орнаментация (табл. XCIV, 1, 2, 8, 9, 12), для второго — гребенчатая и фигурно-штамповая (табл. XCIV, 4, 5–7, 10, 13–15), для третьего — орнаментация налепными валиками или защипами в сочетании с аккуратными оттисками зубчатого штампа (табл. XCIV, 14; XCV, 6, 8). Типы I и II одновременны, тип III более поздний, относится к VIII в. В могильнике Архиерейская Заимка сосуд с валиковой орнаментацией встречен в погребении вместе с бляхами поясного набора, датирующимися второй половиной VIII — первой половиной IX в. В Томском и Новосибирском Приобье керамика типа II почти отсутствует.

Различия в орнаментации сосудов отражают наличие нескольких этнических компонентов в релкинской культуре. Наиболее многочисленный тип I связан с основным местным самодийским этническим элементом. Второй тип отражает контакты с северными и северо-западными районами, населенными обскими уграми, предками хантов, для которых фигурно-штамповая орнаментация наиболее типична. Тип III имеет юго-восточное и восточное происхождение. Аналогии керамике с валиковой орнаментацией представлены в широком ареале культур от Прибайкалья, Забайкалья до Якутии, связываемых с тунгусами (Константинов И.В., 1978, табл. IV; XVII, 5; XVIII, 3, 7; XXI, 5; Федосеева С.А., 1968, с. 90). Появление этой керамики в Среднем Приобье обусловлено продвижением сюда в VIII в. отдельных групп тунгусоязычного населения. Причем по мере проникновения в глубинные районы Среднего Приобья происходило смешение пришельцев с местным населением, отражением чего является распространение гребенчато-штамповой орнаментации на сосудах с валиковыми налепами (табл. XCIV, 14).

К бытовым или культовым предметам относились импортные бронзовые круглодонные элипсовидные чаши, найденные в могильниках Релка (Чиндина Л.А., 1977, рис. 3, 31), Архиерейская Заимка (ЗРАО, 1899, табл. IV, 5), в Васюганском кладе (Могильников В.А., 1964а, с. 227). Чаша из Архиерейской Заимки (табл. С, 11) сделана среднеазиатскими торевтами и датируется первой половиной VIII в, — «школа С», по Б.И. Маршаку (Маршак Б.И., 1976, с. 228, 235). Чаши из могильника Релка и Васюганского клада отличаются от нее отсутствием каннелюр, но имеют, вероятно, то же происхождение.

Среди бытовых предметов интересна костяная ложка (табл. С, 12) из могильника Красный Яр I (Троицкая Т.Н., 1978, рис. 1, 18).

Хронология памятников релкинской культуры в пределах VI — первой половины IX в. устанавливается по вещевым находкам, главным образом предметам вооружения и поясным наборам, описанным выше, и частично по находкам монет. Последние обнаружены в погребениях могильников Архиерейская Заимка, Могильницком и Тимирязевском I. В Архиерейской Заимке шесть монет происходят из трех погребений. Четыре монеты из погребения 26 и одна монета из погребения 24 первоначально были отнесены к годам правления Кай-юаня Танской династии — 713–744 гг. (ЗРАО, 1899, с. 318). Затем А.А. Гаврилова и Б.И. Панкратов определили эти монеты временем правления основателя Танской династии Гао-цзу — 618–626 гг. (Грязнов М.П., 1956, с. 135). Последняя датировка представляется более предпочтительной. В двух погребениях Могильницкого могильника обнаружено семь монет времени правления Кай-юаня — 713–755 гг. (Плетнева Л.М., 1973, с. 101), имевших длительный период обращения и определяющих нижнюю дату погребений серединой-второй половиной VIII в.

В ранних памятниках (VI–VII вв.) представлены В-образные пряжки, бляхи и наконечники геральдической